По закону сломанных ногтей - Елена Лабрус

— Береги себя, малыш!

— И ты себя.

— И ты не права. Первая любовь не всегда остаётся в прошлом.

Она сделала от него шаг назад, и когда глаза их снова встретились, жизнь завертелась как ни в чём ни бывало.

— А это Его Королевское Высочество принц Ричард, — представил король.

— Очень приятно, — ответил Андрей и протянул ему руку.

— Обожаю этот туземский обычай, — верещал как идиот Эберт, пока парни пожимали друг другу руки. — Скажи, Андрэ, а какой талант у нашего принца?

— Он тот, кому можно верить.

Все присутствующие удивлённо переглядывались и одобрительно кивали, восхищаясь его проницательности, ведь он видел принца первый раз. И только Арина опустила глаза. Она понимала, Андрей сказал это для неё. Принц тот, кто может ей помочь.

После объявления карантина жизнь на острове замерла. По всему побережью воткнули шесты с белыми флагами. На плантациях разбили полевой госпиталь. Большая часть мужского населения острова трудилась именно там, на заготовке бамбука и сахарного тростинка, но из-за объявления эпидемии, торговлю пока прекратили. Работники, довольные неожиданной передышкой, усиленно изображали больных, целыми днями спали, резались в карты, и молили богиню-мать, чтобы эта загадочная лихорадка продлилась как можно дольше.

Че помогал с обустройством лазарета, а заодно давал заключения кто болен, а кто нет. Симптомы болезни объявили заранее: покрасневшие глаза, ломота в костях, жар. Слухи по острову расползись со скоростью гекконов. К тому времени как они с Нуби и Ири приехали в резервацию, у каждого первого слезились глаза и болели кости. Жар достаточно убедительно изображать получалось не у многих, но стойкий запах жгучего перца, с помощью которого его симулировали, пропитал Че насквозь. Макс почувствовал его с порога и чихнул.

— Будь здоров! Вижу работы у тебя прибавилось? — сказал Че, потирая свою подросшую бороду.

— Да, уж, — ответил Макс, наливая воду в огромный чан. — Нуби сказала, что столько народа ей никогда не приходилось кормить. Уже подумываю, не вернуть ли её на кухню.

— Вижу обзавёлся помощниками?

Макс бросил беглый взгляд на чистящих овощи детей. И вовремя — мальчишка лет десяти как раз порезал палец. Он посмотрел на Макса испуганно, и спрятал руку за спину.

— Вот, теперь и у тебя работы прибавилось, — Макс взял мальчика за широкое запястье, посмотрел на кровоточащий порез и подтолкнул ребёнка к Че.

— Пошли, горе луковое. Отведу тебя в своё логово.

Че повёл испуганного пацана в лазарет.

Баки активно поправлялся. Макс с Че сделали ему костыли, и он частенько сидел у Макса в кухне, старательно расспрашивая его обо всех ингредиентах, что Макс добавлял и смешивал.

— Скажи, а почему ты не используешь те листья, что постоянно жуёт аби Нуби?

— Листья коки? Баки, забудь о них. Эту старую наркоманку уже не исправишь, но ты и думать о них не смей.

— Но почему? И что такое наркоманка? Эти листья используют даже для вина, которое фурии поставляют королевским дворам всех островов.

— Серьёзно? Их добавляют в вино? — Макс обрадовался, что можно пока не пояснять парню про вред наркотиков. — Что же это за странное вино?

— Обычное вино Мариани. Виноград сорта бордо и экстракт листьев коки. Я знаю на этом острове всё. Я работал на заготовке бамбука. Полол грядки на полях. Убирал навоз на конюшне. Но на виноградниках мне понравилось больше всего. Там как у тебя на кухне. Интересно.

— Знаешь, красное вино само по себе неплохой алкогольный напиток. Не понимаю, зачем его портить кокаином. Знаешь, когда ты станешь королём, тебе обязательно нужно ввести на него запрет.

— И ты тоже? — укоризненно покачал головой парень. — Я вырос на плантациях, в грязи и унижении. Какой из меня король?

— Самый лучший. Тот, что понимает нужды простого народа.

Но парень только нахмурился, и, переставляя костыли, ушёл.

— Ему пока трудно это принять, — промурлыкала за спиной Макса Мун.

В последнее время она резко сменила тактику и вместо злости и запугивания, старалась всячески ему угодить. И постоянно крутилась рядом. Разминала затёкшие плечи, когда он садился отдохнуть, заплетала отросшие волосы, вытирала пот. А ещё показала ему самую короткую дорогу к морю.

Небольшая закрытая бухта стала любимым местом Макса на острове. Он шёл туда утром, едва начинал розоветь восход. И сидя на камнях, провожал день. Смотрел на носящихся над водой чаек, наблюдал за выпрыгивающими дельфинам и мечтал сбежать.

Это райское место могло стать его спасением, если бы там постоянно не крутилась Мун. Макс учился не замечать её, но сейчас, когда она окружила его таким вниманием это стало как никогда трудно.

Она знала о своей привлекательности, о безупречной коже, высокой груди, тонкой талии. Сегодня она встречала Макса прижавшись спиной к скале, запрокинув голову, приоткрыв губы. Он знал, что мог бы припасть к ним как к живительному роднику, сорвать с неё лёгкие одежды, насладиться её горячим телом. Но ещё он знал, что именно этого она и добивается. И под её волооким взглядом прошёл мимо.

— Я знаю, чего ты хочешь, — сказала она, подходя к нему сзади.

Он сидел на обломке скалы и зло кидал в воду камни. Если она и дальше будет настаивать, а королева его игнорировать, он долго не выдержит.

— Удиви меня, — хмыкнул он, считая, что она говорит именно о том, о чём он сейчас и думал.

— Ты хочешь сбежать отсюда.

Она присела рядом, вытянув свои длинные загорелые ноги. Он словно увидел её первый раз.

— Я вижу с какой тоской ты смотришь вдаль, словно пойманная в силки птица. Ты можешь не верить, но я хочу того же.

— Сбежать с острова? — он посмотрел на неё с сомненьем.

— Что меня здесь ждёт? Моя младшая сестра уже королева, значит, я никогда не наследую трон. Моя старшая сестра наложница короля, значит, и в его дворец мне дорога заказана. Её мальчишка меня ненавидит. Мать не любит, сестры презирают. Даже тебе я не нравлюсь. Да, я хочу сбежать с острова. И даже знаю, как.

Он повернулся к ней всем телом, не веря её словам.

— Тебе не кажется странным, что, обладая таким несметным богатством: деревья разных видов, бамбуковые леса, мангровые заросли, мы живём так бедно? — продолжала она. — Отдать три тысячи догов за человека просто непростительная большая сумма, когда за бревно лиственницы можно выручить пятьдесят.

— Я как-то не думал об этом, — пожал плечами Макс. — Да и в цены ваши не вникал.

— А, жаль, — усмехнулась она. — Мы совсем перестали зарабатывать на древесине, ссылаясь то на древоточцев, то на сучковатость, то на гниль. Но у этого есть совсем другая причина.