Сказки по телефону, или Дар слова - Эргали Гер

Через минуту он перезвонил на мобильник:

– А что, действительно: в принципе, если существует астральная любовь, должны быть и астральные дети…

– Забудь это слово, как дурной сон, – посоветовала она. – Это не астральная любовь. И дети у нас будут не астральные, вот увидишь.

На утро после этой веселой ночки Анжелка впервые не позвонила ему на работу, боясь заболтать праздничное ожидание встречи. До четырех она убирала в квартире, потом принимала ванну, чистила перышки, а с пяти до шести ждала звонка. К шести ее посетила безобразная догадка, что он не придет, а если и позвонит, так только ночью, за этим… Ну, что ж… Придется растолковать ему, что к чему.

Сережка позвонил в начале седьмого часа: я здесь, Инезилья, я здесь под окном, объята Севилья и негой, и сном… «И снегом, и смогом, и прочим говном!» – радостно подхватила Анжелка, подскочила к окну и ничего не увидела: совсем стемнело, только пылал алюминиевым льдом квадрат пруда, забранный в пышную раму голых ветвей, и какие-то люди, черные силуэты людей брели по темной аллее.

– Ох… – вздохнула она. – Наконец-то… Какой хоть у нас день сегодня-то?

– Вообще-то пятница.

– А число?

– Девятое декабря девяносто четвертого года. Ты где живешь – в смысле, не в каком мире, а на каком этаже?

– Ничего не слышу… Перезвони на мобильник, пожалуйста.

Она решилась. Пока он перезванивал, Анжелка впрыгнула в сапоги, накинула шубу и выскочила на лестницу.

– Как настроение? – спросила она, перебегая через дорогу в сквер.

– Как у барышни на смотринах. Хотя, наверное, тебе за деревьями не видать. Может, выйти на середину пруда?

– И провалиться под лед, да? Неужели так страшно?

– Да нет, нормально. А ты где, на каком этаже? Я что-то никого в окнах не наблюдаю. Покажи личико, Гюльчетай…

– Смотри, – сказала она, хлопая его по плечу и продолжая говорить на мобильник. – Только не убегай, очень тебя прошу…

Он обернулся, непроизвольно опустив телефон – потом, улыбнувшись, сказал в микрофон:

– Тут ко мне девушка клеится – редкой красоты, между прочим… Может быть, это ты?

– Захлопни мобильник, – попросила Анжелка.

Он сложил телефон. Лицо у него было, что называется, белее снега, а глаза грустные и веселые – правый грустный, левый веселый, но ничего, на Патриках видали и не такое. Она погладила его по щеке, потом обняла и ткнулась в воротник, в холодный воротник и теплую шею, отдающую ароматом Heritage. А он задышал ей на ухо: они были одного роста, глаза в глаза.

– И как? – прошептала Анжелка.

– Очень, – выдохнул он, закивав от полноты чувств.

– Неужели? – запела она, вжимаясь в него всем телом.

– Правда-правда…

– Интересно, как бы это звучало по телефону…

Он хмыкнул, пожал плечами. Она отстранилась, не разжимая объятий, и сказала:

– Забыла предупредить: ты имеешь право на три звонка ежедневно, можешь молчать и не отвечать на вопросы, а все, что скажешь, будет истолковано в твою пользу…

Он улыбался.

– Я сама буду говорить за двоих, так что не напрягайся. Не напрягайся и слушай. Теперь ты будешь ухаживать за мной по-настоящему, по полной программе – согласен?

Он опять закивал с энергичностью дятла; Анжелка, любуясь, с улыбкой перечисляла:

– Будешь назначать мне свидания, водить в кино, на концерты, в рестораны, провожать до дома, напрашиваться в гости и даже, черт побери, гнусно тискать в подъезде… Согласен?

– Согласен. Можно начинать?

– Что?

– Ну, не тискать, а как-нибудь эдак…

– Нет, – подумав, отказала Анжелка. – Тискать. Гнусно. Но не сейчас, а в подъезде. Завтра.

Они посмотрели друг на друга и расхохотались.

– У тебя обалденные волосы, – признался он. – Ты в сто раз красивее, чем на фотографии… И шуба, шуба! Ну просто обалденная шуба. По-моему, соболь.

– Баргузинский соболь, – уточнила Анжелка. – Не шуба, а черное серебро, полное лунное затмение. Так ты уже решил, куда пригласишь меня завтра?

– Пока нет. А куда ты хочешь?

– Я хочу танцевать, танцевать и танцевать. С тобой до утра.

– Нет проблем, – сказал Сережка. – Организуем.

Анжелка вздрогнула: такого она по телефону не слышала – но тут уж ничего не поделаешь.

– Поцелуй меня, – попросила она.

Он поцеловал. Очень нежно, очень старательно. Очень хорошо.

– Вот и все на сегодня, – она отстранилась. – Мне пора, а то промерзну насквозь: на мне ничего, кроме этого лунного света.

Он проводил ее до парадного и с гордостью показал свой красно-серый «линкольн», припаркованный по соседству. Она проводила его до «линкольна». Они еще раз поцеловались. Потом он сел в машину, завелся, глядя не на дорогу, а на нее, открыл правую дверцу и спросил, посверкивая левым – веселым – глазом:

– А может, прокатимся?

Анжелка расхохоталась.

– Прокатимся и не раз, ваша дерзость, прокатимся непременно! – Она помахала рукой, давая понять, что не сердится, а то он сразу сконфузился.

– Скажи мне, что ты не снишься, – попросил он.

Она опять рассмеялась, оглянулась по сторонам и без слов распахнула перед обомлевшим Сережкой свои безумной красоты соболя. От полного лунного затмения он чуть не вывалился из машины, а она запахнулась, развеялась снежинками смеха и убежала.

Столько отшелестело страниц, столько всего, что читатель, возможно, успел слегка подзабыть начало нашей занимательной повести… А между тем Игорь с Серегой все эти годы продолжали неутомимо здравствовать и шагать по жизни если и не рука об руку – так о мужчинах не говорят – то, во всяком случае, плечом к плечу, в одной связке, вынеся из армейской жизни единственное, что можно вынести из казармы, а именно специфическое армейское умение жить впритирку. Вот и теперь, пару часов спустя после свидания на Патриарших, они сидели в двухкомнатной холостяцкой хрущобе в районе Нагатинского затона и разговаривали, не церемонясь и не слишком вслушиваясь друг в друга, как это водится за людьми, пропитанными друг другом насквозь и давно сказавшими друг другу главное.

– Полный дурдом, – говорил Игорь. – Завод на грани, отец в больнице, бандиты, можно сказать, висят на плечах, а лучший друг в самый раз затеял жениться – и надо же, как удачно, сразу на девушке по вызову.

– Сам ты девушка по вызову…

– Ах да, извини. Девушка по зову души. Два чистых ангела телефонной любви: скромная дама в соболях и молочный теленок. Тебе сказать, какими трудами зарабатываются такие шубки, или сам заглянешь в Night Flight, ознакомишься с тамошним гардеробчиком?… Короче, Серега, все: денег нету. Кредит закрыт, все ушли в облом.