Альбигойские войны 1208—1216 гг. - Николай Осокин

XXVI) Всякий заключенный или задержанный не лишается своих гражданских прав, если только может дать достаточных поручителей.

XXVII) Никакой сеньор не может удерживать заложников или других ручающихся за своих людей, если имеют намерение удалиться в чужой домен, по общепринятым законам.

XXVIII) Сеньоры получают оброк со своих людей сообразно старому обычаю земель, городов и деревень и согласно таковым же их содержат.

XXIX) Принимая во внимание то, что подданные князей и сеньоров, родившиеся в этой стране, чрезмерно обременены налогами, на что они уже жаловались графу Симону, наши сеньоры и рыцари соберутся еще раз в парламенте, дабы приискать более справедливые основания в распределении налогов и взносов. Если сеньоры рыцари от того откажутся, то граф может их принудить к тому.

XXX) Горожане и крестьяне сохраняют за собой права на леса, воды и дороги в том виде, как было тридцать лет назад лет от настоящего времени. Если же возникнут споры между ними и их сеньором, то действительный владелец сохраняет свое владение до тех пор, пока дело не решится клятвой старейшин или иным каким способом.

XXXI) Никакой подданный не может быть взят за долги своего господина, если он не поручитель и не действительный должник.

XXXII) Никакой барон, рыцарь, горожанин или крестьянин не может силой отнять чужое имущество, но тот, над кем будет совершено такое насилие, может мстить лишь с согласия своего сеньора, которому будут приноситься все подобные жалобы. Тот, кто осмелится совершить насилие, должен заплатить в пользу своего сюзерена двадцать ливров, если он барон, десять ливров, если он рыцарь, и сто солидов, если он буржуа. Кроме того, по приказанию своего сеньора виновный должен возвратить похищенное и вполне удовлетворить того, кому нанесена обида. Тот же, кто решится на самовольную расправу, равно должен быть подвергнут пене и сверх того заплатить шестьдесят солидов тому, кому он отомстил, и вернуть ему то, что он взял у него, с вознаграждением убытков. Исключается тот случай, если кто отражает силу силой.

ХХХIII) Бароны, рыцари, горожане и крестьяне не должны сметь принимать участие в каком-либо заговоре ни словом, ни клятвой, даже под предлогом простого братства, хотя бы и с доброй целью, без согласия и желания государя-графа. Если же кто сговорился действовать против него, то жизнь и имущества таковых в его власти. А когда заговор направлен не против него, а против всякого другого лица, то заговорщики подвергаются пене в десять ливров, если они бароны, в сто солидов, если они рыцари, в шестьдесят солидов, если они горожане, и двадцать солидов, если они селяне. Этой пене не подлежат общества герольдов и пилигримов, которые дают временную клятву быть во взаимном общении ради собственной безопасности.

ХХХIV) Кто впредь, без ведома и желания графа, будет доставлять припасы или другие предметы потребления, а также помощь людям тулузским или другим врагам графа, тот теряет навсегда свою землю вместе с остальным своим имуществом; если же то будет сержант или бальи, решившийся на содействие без ведома и против воли своего господина, то последний конфискует все его имущество, а самого его передает на расправу графа Монфора. Все предметы и лица, взятые при этом, без всякого умаления и протеста достаются тому, кто успел завладеть ими.

XXXV) Кто, имея возможность взять во владениях графа врагов католической веры, того не сделает, то, побежденный, передаст свою землю и личность милосердию графа. Так же будет поступлено с тем, кто не будет явно восставать против врагов и преследовать их по искреннему побуждению, согласно обычаям земли.

XXXVI) Хлебопеки пекут и продают хлеб согласно порядку, мере и весу, указанным их сеньором. В случае неисполнения того их хлеб конфискуется. То же постановление действует и в тавернах.

XXXVII) Публичные женщины, проживающие в городах, будут изгнаны из них. Пошлины, установленные князьями и другими сеньорами, будут уничтожены через двадцать лет.

XXXVIII) Владения, подлежащие цензу, не могут быть даримы и продаваемы ко вреду сюзеренитета.

XXXIX) Налоги, в известные сроки, должны быть выплачиваемы своим сеньорам и представляемы в их курии. Всякий раз, когда такие должники не представят суммы в известный срок, они будут оштрафованы на пять солидов за каждый пропущенный срок, а если они не заплатят следуемого в продолжение трех лет, то сеньор властен, не обращая внимания на протест должника, отдать или продать его собственность другому лицу, а если сеньор пожелает сам удержать ее и даже возвратить ее должнику, то, тем не менее, последний заплатит по пять солидов за каждый пропущенный срок.

XL) Как бароны и рыцари, так горожане и сельчане, приобретая права, получают свои наследства, по правам и обычаям Франции, господствующим около Парижа.

XLI) Жены изменников и неприятелей графа Монфора должны оставить пределы своей страны, хотя бы они и считались за католиков, дабы на них впоследствии не пало какое-либо подозрение. Они могут оставить за собой доходы с их земель и приданных, если поклянутся, что не принимали никакого участия в тех войнах, которые вели их мужья против христианства и графа.

XLII) Ни вдовы, ни другие благородные дамы, ни иные невесты, ни наследницы, обладающие крепостями и замками, не осмеливаются выходить замуж по своему желанию за уроженцев Юга без согласия графа, впредь до истечения десяти лет, во избежание опасностей, какие могут приключиться с их землями. Но им дозволяется вступать и брак с теми французами, которых они изберут, хотя бы и без согласия государя-графа и других господ. По истечении же десяти лет им дозволяется вступать в брак по их желанию и с французами, и с южанами.

Дано в Памьере, во дворце нашем, первого декабря 1212 года»[122].

К этим статьям было прибавлено три следующих, предписанных Монфором его вассалам, а именно:

«XLIII) Как бароны и рыцари, так буржуа и крестьяне наследуют свои владения согласно обычаям, установившимся в окрестностях Парижа.

XLIV) Бароны, рыцари и сеньоры не допустят поединков в своих куриях, исключая проступков измены, похищения и грабежа.

XLV) Граф обязуется хранить относительно баронов французских и других, которым он пожалует земли в этой стране, обычаи и порядки, господствующие во Франции, около Парижа, касательно жалоб, судов, тяжб, ленов и феодальных дел.

Подписано тем же днем, первого декабря 1212 года».

В этом статуте совместились все тайные желания Монфора. В нем он предусмотрел все, что могло быть полезно как в интересах Римской Церкви, так и в его собственных. Привнося полумонастырские нравы на веселый Юг (статьями IV, VIII и XI), упрочивая по возможности выгоды духовенства как местного (статьи I–III, V и VII), так и римского (статьи VI и XV), Монфор не забыл гарантировать и себя (понимая непрочность завоевательной системы) целым рядом статей (XVI–XXI, XXXIII), часто даже стеснявших тех людей, которые были его друзьями и помощниками в покорении Лангедока. Не говоря о том, что всякая возможность национальной местной оппозиции была предусмотрительно отстранена, что ересь не имела и возможности возродиться вследствие французского террора, господствовавшего в стране, нельзя не заметить, что в памьерском акте оказалось заранее узаконено то, что должно было фактически совершиться гораздо позже, – это лишение Юга его особенностей, объединение его с Францией и подчинение новым государственным идеям, которые уже с того времени начинают развиваться на север от Луары; парижские кутюмы провозглашаются обязательными для Лангедока (статьи ХL, XLIII, XLV), отныне страны завоеванной, которой можно повелеть изменить свои хозяйственные и юридические традиции.