Северная звезда - Татьяна Недозор

Она оглянулась. Собаки спали, ничего не чувствуя.

Шагнула назад… И как будто что-то еще двинулось вместе с ней. От неожиданности девушка замерла, сердце сильно сжалось. Что-то действительно шевельнулось или ей показалось? Она сделала шаг, и кто-то как будто тоже переступил подкованными сапогами (или копытами?!).

Инстинктивно схватилась за рукав парки Николая.

– Это всего-навсего эхо! – полушепотом буркнул он. – Эхо в пещерах бывает иногда очень странным. Пещеры – это вообще особый мир… Кстати, заметили, как тут чисто? Словно пол подметен вчера. За столько-то лет должно было накопиться всякого сора…

Воронова кивнула. И в самом деле, в пещере чисто, сухо и довольно тепло – под паркой она изрядно вспотела. Или это от страха? Нет, тут и впрямь нехолодно… Странно. Ведь в пещерах обычно студено и промозгло – так она, во всяком случае, читала в книгах. Или это какая-то необычная пещера?

Она вдруг ощутила, как на затылке зашевелились волосы и по коже забегали мурашки.

Между тем Николай, решительно смахнув паутину, вошел в зал, держа свечу перед собой.

Инстинктивно девушка двинулась за ним, да так и замерла, подавив крик…

Два тела лежали рядом, плотно завернутые в очень старые ткани.

Рядом с ними стояли горшки и ссохшиеся кожаные мешки.

– Вот так-так! – пробормотал Устюжанин. – Нас угораздило посетить могильник местных джентльменов. Правда, в этих краях никто не живет – тилингиты, с коими я в некотором роде состою в родстве через младших братьев, обитают южнее, а тут разве что встретишь бродячих иннуитов и ихетов…

Марии показалось, что её спутник своей деловитой скороговоркой пытается заглушить изумление и… испуг – как коновал успокаивает лошадь перед тем, как начать лечебные процедуры…

Сама она, напротив, испытала даже некоторое облегчение. Не то чтобы она совсем не боялась покойников, но тут покойники старые, вроде древних мумий из пирамид. Она их не страшилась.

– Ну, посмотрим, кого нам Бог послал в соседи, – сыронизировал Николай.

Инстинктивно стараясь держаться поближе друг к другу, они подошли к лежащим у стены телам.

Это оказались две женщины: одна, вероятно, старая, другая – молодая.

Их тела завернули очень плотно в тяжелую материю – красное грубошерстное сукно ручного тканья.

Около покойниц стояли окаменевшие кожаные мешки, плетеная корзинка и пара кувшинов, в котором когда-то, несомненно, хранилась вода или какая-то другая жидкость.

Что-то тускло блеснуло в свете свечи на груди у одной из усопших.

Приглядевшись, Мария различила большую, с её ладонь, золотую пластинку, вернее, кулон, изображавший то ли паука с изломанными ногами, то ли осьминога. У рта он держал крошечного человечка, определенно собираясь им закусить. Синими огоньками цветных камешков сияли глаза несимпатичного создания.

Странно, Маша не могла бы сказать, что она большой знаток нравов аляскинских туземцев, но то, что она читала перед поездкой, утверждало, что это натуральные дикари. Меж тем украшение было хотя и варварским по исполнению, но явно вышедшим из-под руки искусного мастера. И сукно… Здешние все больше в шкурах ходят! Или всё это было куплено у белых людей для погребения знатных покойниц? Больше в пещере ничего не было – ни оружия, ни драгоценностей. Но почему-то у Вороновой возникло твердое ощущение, что когда эти тела оставили здесь, то положили и еще что-то. Кроме того, тела лежали не вплотную друг к другу – между ними было место… как раз еще для одного тела. Оставили на будущее, а потом ушли из этих мест? Так или иначе, ответа, скорее всего, не будет. Так они лежали уже много лет. Или, наверное, даже веков.

Мария поежилась, ей почудилось, что глаза мертвецов следят за ней через плотно сомкнутые веки.

Они синхронно попятились. У выхода Николай помедлил, затем, медленно роняя слова, произнес:

– Теперь мы оставляем вас так, как вы есть. И просим прощения, если потревожили ваш покой.

Молчание в ответ.

– Я думаю, нам нужно, пока не стемнело, выйти и поискать другое убежище на ночь, – тихо молвила девушка.

Николай лишь молча кивнул.

* * *

Их путь длился еще четыре дня, похожие один на другой, как две капли воды. Николай шел первым. Маша следовала за ним.

В середине четвертого дня они вышли к каменным распадкам. С версту тянулся довольно легкий подъем, а затем начались крутые голые скалы. Они двинулись сквозь туман, отводя мешающие ветки плечами и стволами ружей.

Охотничья тропа шла по болотам, по буреломам, по камням, мимо ручейков, речек, речушек. Внизу лежала долина, кое-где поросшая лесом, с торчащими тут и там обломками скал разной величины. Изучив ближайшие каменные глыбы, девушка указала вниз по направлению к северо-западу:

– Я вижу дымок!

– Там фактория Стоун-Хилл, – проговорил Устюжанин. – Не самое лучшее местечко. Сюда часто приходят люди со всего среднего течения Юкона – золотоискатели, трапперы, индейцы. Для торговли и просто так. Но, похоже, нам придется остановиться там. Не очень хорошо, конечно. – Он окинул Машу многозначительным взглядом. – Толпа пьяных золотоискателей – не самые лучшие соседи.

– Тут много золотоискателей? – обрадовалась Маша.

Если так, то, может быть, она узнает что-то про Дмитрия?

– Так точно, – бросил он. – Они приходят сюда за мукой, бобами и виски… Пожалуй, по большей части за виски. Золотоискатели обменивают на него золотой песок, так что иногда кажется, будто они добывают желтый металл, чтобы истратить его на проклятое пойло. Хозяин этого поселка – местный кабатчик Риган.

Когда они приблизились, Маша увидела в сгустившихся сумерках свет костров. Она насчитала на поляне шесть огней. Слышались глухие песнопения, удары бубнов; двигались какие-то тени.

– Пришли индейцы, – известил Николай.

– Зачем они явились сюда? – забеспокоилась Мария, некстати вспомнившая слово «скальп», вычитанное ею в книгах Фенимора Купера и Майн Рида.

– За порохом, цветными тряпками и огненной водой, – ответил проводник, пожав плечами. – За чем еще?

Пройдя мимо костров и не обращавших на гостей внимания людей в коже и мехах, молодые люди подошли к большому бревенчатому дому. Сквозь полуотворенную дверь проникал слабый свет трехлинейной керосиновой лампы, висевшей на стене. Изнутри выходили клубы табачного дыма, слышались громкие голоса, взрывы грубого смеха и ругани.

– Что там творится? – поинтересовалась Маша встревоженно.

– Все, что творится в таких местах обычно… Белые люди пьют, поют, играют в карты и ссорятся.

Оставив пони и груз у коновязи на попечение слуги-индейца с ружьем за плечами, Николай решительно ввел Машу внутрь. Коротко поговорив с вынырнувшим из табачной мглы хозяином – немолодым уже, седоватым усачом в пестрой жилетке и отдав ему оговоренную плату, он получил взамен ключ с медной биркой.