Возвращение Одиссея. Будни тайной войны - Александр Надеждин

Услышав мнение и предложение товарища из УОТМ, также присутствующий на заседании оперативного штаба Олег Иванов сразу же вспомнил о хитроумном аппарате, закамуфлированном под обычный персональный компьютер-ноутбук и снабженном таким же вот оптико-волоконным кабелем, с помощью которого он не так давно вел в Париже наблюдение за местом обитания медноволосой дамы, сыгравшей такую важную, если не основную, роль в «закручивании» всего этого тягомотного дела. Олег вспомнил об этом, но вслух говорить не стал, поскольку вполне резонно предположил, что с его стороны давать профессионалам советы или подсказки не совсем тактично и даже немного смешно – они и сами прекрасно разберутся, какое именно спецсредство из всего их обширного арсенала следует применить в данном конкретном случае.

И вот сейчас оперативник-умелец, который одним из первых вошел в театр, лишь только открылись его входные двери, сидел в предпоследней, если считать от входа, кабинке мужского туалета, на жесткой пластмассовой крышке, закрывающей овальную приемную горловину известного кафельного приспособления, и, глядя в экран монитора принесенного им с собой портативного прибора, следил за прилепленным к металлической стене под сливным бачком унитаза соседней кабинки справа маленьким параллелепипедом, собственно, даже не за ним самим, а за рукой, которая должна неминуемо, рано или поздно протянуться в уверенном, расчетливом движении откуда-то справа, сверху, чтобы этот параллелепипед от стены оторвать и затем положить в уже не попадающий в поле зрения объектива карман. Правда, рука эта до сих пор, по-видимому, почему-то так и не протягивалась. Иначе как еще можно было объяснить молчание приемо-передающего устройства, искусно спрятанного где-то в недрах темно-коричневого костюма стоящего сейчас рядом с Ивановым невысокого шатена, которое в противном случае непременно должно было бы тут же дать условный вибрирующий сигнал.

Иванов, достав из кармана и быстро пробежав глазами программку сегодняшнего спектакля, незаметно еще раз бросил взгляд на окруженный золотым ободком циферблат своего «Патека» и негромко констатировал:

– Уже почти без двадцати.

– Н-да, – неопределенно процедил его собеседник.

Немного помолчав, Олег слегка склонился к уху собеседника и еще тише, с каким-то гнусавым прононсом, процедил:

– А это что, правда твоя сестра?

Адресат вопроса, скосив глаза в сторону, назад, туда, где в данный момент находилась обсуждаемая персона, ответил в таком же тоне и той же манере:

– А что... не похожа?

– Ну... – протянул Олег, но тут же осекся, увидев, как губы адресата внезапно плотно сжались, а под скулами его едва заметно трепыхнулись маленькие желвачки. – Что... есть? Сигнал? – уже совсем шепотом выдохнул он.

– Есть, – не глядя на него, ответил Геня и, небрежно потерев подбородок указательным пальцем правой руки, как бы в задумчивости пару раз качнул головой.

Иванов тут же устремил свой взор в направлении его взгляда. В самом начале фойе, возле широкого окна, занавешенного стягивающимися и от этого пышными волнами ниспадающими вниз гардинами, он увидел немного забавную картину. Женщина постбальзаковского возраста начала что-то довольно громко выговаривать своему немного неуклюжему недорослю, то ли сыну, то ли племяннику, в очках, куцем пиджачке и коротковатых брючках, испачкавшему руки тающим мороженым, и, в конце концов, повелительным жестом направила его в сторону мужской комнаты, по всей видимости, с указанием вымыть руки и вообще привести себя в порядок.

Юноша в куцем пиджачке, выбросив по дороге в урну на длинной тонкой ножке недоеденное мороженое, которое у него почему-то слишком уж быстро растаяло, скрылся за дверью с изображенной на ней фигуркой джентльмена, но уже буквально через какую-то минуту выскочил обратно, на ходу вытирая руки скомканным матерчатым платком, и вернулся к по-прежнему стоящей возле окна и поджидающей его даме. Дама, внимательным, критичным взглядом оглядев внешний вид подошедшего, открыла висящую у нее на плече сумочку, достала оттуда расческу и три раза провела ею по густой шевелюре своего юного кавалера, пытаясь привести в порядок его торчащие непослушные вихры.

– Так, там их трое, – процедил шатен в темно-коричневом костюме, почти не открывая рта и совсем, казалось, не смотря в сторону этой пары, а, наоборот, повернувшись к продольной стене и, чуть прищурясь, разглядывая висящую почти прямо напротив него фотографию немолодой полноватой актрисы, словно пытаясь пробудить в памяти какие-то связанные с ее обликом ассоциации.

– Где там?.. И кого? – подражая ему практически отсутствующей мимикой лица, спросил стоящий рядом товарищ. Спросил так, на всякий случай, поскольку в принципе сам уже знал ответ на свой вопрос.

– В сортире... наших «клиентов», – все равно ответил ему шатен.

– Только что туда четвертый зашел.

– Да пусть хоть все остальные зайдут. Всё уже. Наш один из тех, кто сейчас руки моет. Или уже сушит. Та-ак... – протянул Геня, небрежно, как бы между прочим, опустив правую руку в боковой карман брюк, – первый вышел. Хорошо... – И тут же быстро добавил, не глядя на своего собеседника: – Ты... так-то, особенно... в ту сторону не пялься. Он все равно сейчас мимо нас проплывет. – Через пару секунд он продолжил, едва заметно подмигнув собеседнику и почти на целый тон повысив голос: – Да, кстати, ты не слышал? Вышло новое подарочное издание поэмы Некрасова «Кому на Руси жить хорошо». В трех томах.

– Нет, не слышал. А почему в трех? – тоже повысив голос, с серьезным видом посмотрел на него Олег.

– С приложениями. Номера телефонов, адреса. В подарок, для налоговой полиции.

– Хорошее издание. А ты слышал, что в самом последнем списке самых богатых людей планеты, опубликованном журналом «Форбс», на первом месте оказался сам главный редактор журнала «Форбс». – Иванов краем глаза увидел, как мимо них, твердой походкой очень уверенного в себе человека, проходит крепкий, плотный мужчина средних лет, в дорогом темно-сером костюме, с бритой почти под ноль головой, что немного камуфлировало его идущую ото лба, назад, довольно обширную лысину. Несмотря на весьма немаленькое расстояние – метров пять-семь, до Олега легким дуновением донесся стойкий аромат смеси амбры и мускуса, являющихся непременными составными элементами самой изысканной мужской парфюмерии.

– Нет, не слышал, – немного удивленным тоном ответил Геня, казалось, не обративший абсолютно никакого внимания на носителя дорогого костюма и дразнящего аромата.

– А знаешь почему?

– Почему?

– Потому что в этом списке больше уже не фигурирует ни один представитель российского бизнеса, – развел руками Иванов, краем другого глаза, и только краем, сопроводив «номера первого» из списка их наиболее вероятных «клиентов», который, не сбавляя хода, продефилировал прямо в буфет, по направлению к столику, за которым сидел удивительно похожий на него и комплекцией, и костюмом, и манерами, и, наверно, даже запахом другой мужчина, таких же неопределенно средних лет, в компании двух довольно молодых, весьма смазливо-фигуристых и немного жеманных девиц. Олег снова понизил голос: – За ним... кто-нибудь есть? Или... мы?