Практическая психология. Конт - Ирина Успенская

Она не стала надевать рубаху, порадовавшись этому небольшому преимуществу мужского тела, просто перекинула ее через плечо, сунула ноги в сапоги и тихо спустилась на первый этаж. На входе стоял дежурный, точнее – сидел на корточках, подпирая стену, перед ним на земле была расстелена тряпица, на которой лежали кусок желтоватого сала, очищенная луковица и ломоть черного хлеба. Когда Алан вышел из двери, воин сосредоточенно обстукивал о камешек большое яйцо. Увидев хозяина, мужчина вскочил, хватаясь за приставленное к стене копье и одновременно пытаясь встать так, чтобы закрыть от взгляда господина поздний ужин. Конт грозно на него глянул, показал кулак, но поднимать шума не стал, а, приложив палец к губам, снял со стены факел и проскользнул мимо, направляясь в сторону оружейной, вход в которую просматривался с поста.

Виктория надеялась, что дверь будет открыта, но она ошиблась, впрочем, стражник оказался догадливым и спустя несколько минут принес ключ, после чего, поинтересовавшись, не нужна ли киру помощь и получив отрицательный ответ, удалился. Она прошла между рядами, рассматривая разложенное на стеллажах оружие. И что выбрать? Подняла и повертела в руке один из мечей. Тяжелый. Полюбовалась на огромные двуручники, даже не делая попытки взять в руки, провела пальцем по лезвию короткого широкого меча, не испытывая при этом никакого трепета. Эх, ей бы сюда любимую СВ98 – ее Совушку, или «Винторез»… Взгляд зацепился за висящие на крюке изогнутые ножны, украшенные богатой чеканкой. Ятаган игуша. Виктория примостила факел в подставку и протянула руку.

Легкий сигмообразный клинок, извлеченный из ножен, переливался красными отблесками, бросая на стены блики огня. Не было привычной гарды, зато рукоятка заканчивалась двумя овальными ушами, чтобы при ударе меч не выскальзывал из руки. По тонкому лезвию шла вязь слов, прочесть которые Виктория не смогла. Меч ей понравился – легкий, изящный, стремительный, предназначенный как для рубящих, так и для колющих и режущих ударов. Правда, против ее Разящего он не устоит, но Виктория не собиралась вступать в затяжные бои. Ей больше импонировала скорость и быстрота. А еще больше нравилось убивать врагов издали, например, стрелой из дальнобойного лука или мощного арбалета…

Спустя десять минут из оружейной вышел конт с ножнами в одной руке и факелом во второй. От стены отделилась легкая тень и, пристроившись за спиной хозяина, бесшумно заскользила следом. Кусь тоже не спалось.

Тихо, только любопытная луна наблюдала за неугомонным контом, который, вместо того чтобы мирно спать в теплой постели, словно сумасшедший заяц, бегал вокруг тренировочной площадки. На десятом кругу Виктория поняла, что еще немного и она рухнет прямо здесь, лицом в каменистую землю. Она перешла на шаг, делая на ходу простые упражнения. Как говорится в народе – дыхалка у тебя, дядька, ни к черту! Ну что же, будем делать из этого тела Аполлона, Дон Жуана и Антонио Бандераса в одном флаконе, на зависть мужчинам и на радость женщинам.

Через час конт сидел по-турецки, положив ладони на колени и соединив пальцы в жесте знаний. Медленное глубокое дыхание наполняло легкие прохладой, успокаивало, помогало настроиться на медитацию. Разгоряченное тренировкой тело постепенно остывало, биение сердца становилось все тише и медленнее, из головы уходили ненужные мысли. Виктория растворялась в тишине ночи, впитывая в себя рассеянный свет миллионов звезд, отпуская на свободу душу, запертую в чужом теле. И когда ее душа достигла высшей точки умиротворения, в голове зазвучала тихая музыка. Женщина медленно взяла лежащий рядом клинок, не открывая глаз, поднялась одним слитным движением, на мгновение замерла и сделала скользящий шаг вперед, еще один и еще, разворот, медленный взмах мечом параллельно земле, выпад, шаги в противоположную сторону, и вновь разворот.

Виктория танцевала вальс. Медленно, осторожно, словно боясь расплескать переполнявшую ее неслышную музыку. Она никогда не держала в руках меч. Она – нет, но конт Валлид начал тренироваться с пяти лет, и тело это помнило. Вальс постепенно менялся, в нем появлялись новые движения. Более грубые, более резкие, но не менее красивые. Женщина не открывала глаз, просто интуитивно позволяла душе и телу двигаться в такт звучащей только для нее музыки. Она чувствовала себя юной стройной девушкой, легко скользящей по дубовому паркету танцевального зала, только вместо партнера ее вел мерцающий изогнутый клинок.

Она танцевала и не видела Рэя, которого все же разбудил застигнутый врасплох караульный. Воин решил, что хватит с него на сегодняшнюю ночь одного нарушения и, как только конт скрылся с глаз, побежал докладывать начальству о бессоннице господина. Капитан, скрестив на груди руки, наблюдал за воспитанником, стоя в темном углу площадки. Рядом с ним, опустив голову на лапы, лежала Кусь, в ее желтых глазах отражалась луна. Много мыслей мелькало в голове Рэя. Откуда Алану известна эта манера боя, кто обучал его владеть яташем и отчего капитан об этом ничего не знает?

Она не видела брата Искореняющего, так не вовремя для нее вышедшего по нужде и застывшего на месте в одних белых подштанниках. Алвис внимательно следил за каждым движением конта, словно пытался все запомнить.

Не видела Виктория и третьего наблюдателя – того, чья кровать стояла возле самого окна и чье осунувшееся лицо бледнело во тьме. Случайно или по прихоти юмориста Вадия, но Иверту вдруг стало душно, и теперь зеленые глаза неотрывно следили за мелькающим в лунном свете клинком, а губы кривились в легкой усмешке. Бешеный Алан двигался легко и красиво, но меч держал в неудобном для атаки положении. Нужно будет дать ему пару уроков в знак благодарности за спасение. Рядом с игушем торчала обритая голова Ольта, раб поддерживал раненого за спину. Паренек спал здесь же, в комнате, расстелив на полу одеяло, он проснулся, когда услышал, как Иверт пытается распахнуть окно, и теперь, приоткрыв рот, завороженно наблюдал за своим господином.

Виктория ничего этого не знала, она легко скользила по земле, и ей казалось, что, как и много лет назад, ветер развевает ее густые русые волосы и колышет подол длинного шелкового платья. Как ей хотелось в это поверить! Но музыка затихла, и конт раскрыл глаза…

Прежде, чем он заметил свидетелей своего танца, они тихо растворились во тьме, словно испытывая смущение от того, что увидели нечто особенно интимное, не предназначенное для взглядов посторонних.

А ведь был еще и четвертый зритель, точнее – зрительница. Ворожея, никем не замеченная, скрытая от любопытных глаз темным плащом, замерла совсем близко от остановившегося Алана, так близко, что могла протянуть руку и дотронуться до напряженной спины мужчины. Женщина вертела в пальцах тонкий узкий клинок с трехгранным лезвием, задумчиво глядя на конта. Ее губы что-то шептали, иногда замолкая, словно прислушиваясь к ответу невидимого собеседника, изредка она кивала или качала головой. А когда конт покинул площадку, друида зачерпнула землю в том месте, где он стоял, и, аккуратно ссыпав ее в мешочек, тихо исчезла в густой тени.

С удовольствием ополоснувшись затхлой дождевой водой из бочки, Виктория натянула рубашку, отнесла в оружейную меч и растерянно замерла посреди двора. Похоже, все еще спали, только часовые перекрикивались на стене, да страж у входа сосредоточенно пялился в темноту, крепко сжимая в руках древко копья. Надо бы разыскать Берта, чтобы помог с одеждой и бритьем… Интересно, где ночуют слуги? Виктория вдруг осознала, что она совершенно не ориентируется в собственном замке, не идти же к стражнику с такими простыми вопросами? Хватит того, что конт в глазах окружающих стал вести себя странно, не стоит усугублять. Она посмотрела на небо – часа четыре, не больше. Время здесь определяли при помощи больших толстых свечей, разделенных полосками-рысками на деления. Всего делений было десять, на десятой рыске свеча догорала, и день считался законченным. Для каждого времени года был свой цвет свечей, и деления между рысками менялись в зависимости от захода и восхода солнца. Зажигали их не ежедневно, только в пасмурную погоду, потому что рядом с колодцем были установлены каменные солнечные часы. Местные с детства прекрасно ориентировались днем по солнцу, а ночью по звездам и луне, но для Виктории пока это было непривычно.