Тень Великана. Бегство теней (сборник) - Орсон Скотт Кард

И они не могли не добиться своего.

«Тщеславие. Агрессия. Разве они не свойственны и мне? – подумала Петра. – Если бы я не влюбилась в Боба и не сосредоточилась на наших детях – разве я не стала бы такой же, как остальные? Единственное, что мне бы препятствовало, – слабость моей страны. У Армении нет ни ресурсов, ни национальной воли, чтобы править великими империями. Но Алай и Хань Цзы унаследовали века империй и чувство, что власть по праву принадлежит им. Вирломи же создает свой собственный миф и учит свой народ, что рано или поздно настанет их судьбоносный час.

Лишь двое из великих детей не вписались в образец, в великую игру, полную крови и владычества.

Боб оказался избранным не по причине агрессивности, но исключительно в силу своего ума, превосходившего любой другой. Однако он не был одним из нас. Стратегические и тактические задачи давались ему легче, чем другим, – легче, чем Эндеру. Но его не беспокоило, получит ли он власть, и не волновало, одержит ли он победу. Располагая собственной армией, он никогда не выигрывал сражений – все его усилия уходили на обучение солдат и проверку своих идей.

Именно потому он смог стать идеальной тенью Эндера Виггина. Ему не требовалось превосходства. Он хотел только одного – жить. И – хотя он сам того не знал – кому-то принадлежать. Любить и быть любимым. Эндер ему это дал. И сестра Карлотта. И я. Но власть не была ему нужна никогда.

Питер – совсем другое дело. Ему нужна власть, чтобы превзойти остальных. В особенности потому, что его не выбрали для Боевой школы. Так что же его сдерживает?

Эндер Виггин? Вряд ли. Питер хочет стать более великим, нежели его брат. Он не может достичь этого путем завоеваний, поскольку ему не сравниться с выпускниками Боевой школы. Он не может выступить против Хань Цзы или Алая – точно так же, как против Боба или меня! Но он желает стать кем-то большим, нежели Эндер Виггин, а ведь Эндер Виггин спас человечество».

Петра стояла на склоне холма, через улицу от дома, где ждал ее второй ребенок – дочь, которую она намеревалась забрать у родившей девочку женщины. Взглянув на город, она вдруг увидела себя.

«Я столь же тщеславна, как Хана-Цып, Алай или любой из них. И тем не менее я влюбилась и решилась выйти замуж – против его воли – за единственного парня из Боевой школы, у которого полностью отсутствовали амбиции. Почему? Потому что мне хотелось, чтобы появилось следующее поколение. Мне хотелось самых умных детей. Хоть я и говорила ему, что не хочу, чтобы моим детям передался его недуг, на самом деле мне хотелось и этого. Чтобы они были такими же, как он. Мне хотелось стать Евой новой расы, чтобы мои гены стали частью будущего человечества. И так оно и будет.

Но Боб умрет. Я всегда это знала. Я знала, что стану молодой вдовой. В глубине души я всегда об этом думала. Как страшно осознавать такое…

Вот почему я не хочу, чтобы он забрал у меня наших детей. Они все нужны мне – точно так же, как завоевателям был нужен этот город. Они нужны мне. Они – моя империя.

Что за жизнь у них будет без меня – их матери?»

– Бесконечно оттягивать невозможно, – сказал Мэйзер Рэкхем.

– Я просто задумалась.

– Ты еще слишком молода, чтобы верить, будто это тебя куда-то приведет.

– Нет, – возразила Петра, – я старше, чем вам кажется. Я знаю, что не смогу перестать быть собой.

– А зачем? – спросил Рэкхем. – Разве ты не знаешь, что всегда была лучшей среди них?

Петра повернулась к нему, не веря собственным ушам:

– Ерунда. Я самая слабая. Самая худшая. В конце концов я все-таки сломалась.

– Именно на тебя Эндер больше всего давил и больше всего полагался. Он все знал. К тому же я не имел в виду, что ты – лучший воин. Просто – лучшая, и точка. Лучшая во всех человеческих проявлениях.

Петра едва не рассмеялась, услышав эти его слова сразу же после того, как ей стало ясно, насколько она эгоистична, тщеславна и опасна. Но она лишь протянула руку и дотронулась до его плеча:

– Бедняга, вы считаете нас своими детьми.

– Нет, – возразил Рэкхем. – Это, скорее, про Хайрама Граффа.

– У вас были дети? До вашего путешествия?

Рэкхем покачал головой, но Петра не поняла, что он имеет в виду: «нет, у меня не было детей» или «нет, я не стану об этом говорить».

– Пойдем.

Петра пересекла узкую улицу, прошла следом за Рэкхемом через ворота сада к двери дома, открытой солнцу ранней осени. Среди цветов в саду жужжали пчелы, но в дом не залетали – зачем, если все, что им требовалось, находилось вне его?

В гостиной ждали мужчина и женщина. Позади них стояла еще одна женщина – в штатском, но Петре она показалась похожей на солдата. Вероятно, следила, чтобы никто не попытался бежать.

Жена сидела в кресле, держа на руках новорожденную дочь. Ее муж стоял, облокотившись о стол. На лице его застыло отчаяние. Женщина плакала. Они уже все знали.

– Мне не хотелось отдавать вашего ребенка чужим людям, – заговорил Рэкхем. – Я хотел, чтобы вы увидели, что ребенок отправится домой, к своей матери.

– Но у нее уже есть ребенок, – сказала женщина. – Вы не говорили мне, что у нее уже…

– Нет, он говорил, – возразил мужчина.

Петра села на стул напротив мужчины, наискосок от женщины. Эндер слегка пошевелился, но не проснулся.

– Мы хотели сохранить других, чтобы они не родились все сразу, – сказала Петра. – Я собиралась выносить их всех сама. Мой муж умирает, и я хотела и дальше рожать его детей, когда его уже не будет.

– Но разве у вас нет еще? Неужели вы не можете оставить нам это дитя? – умоляюще проговорила женщина.

Петра возненавидела себя за то, что ей придется ответить «нет». Но Рэкхем ее опередил:

– Эта малышка уже умирает от того же недуга, который убивает ее отца. И ее брата. Потому они и родились до срока.

Женщина лишь крепче прижала младенца к себе.

– У вас будут собственные дети, – сказал Рэкхем. – У вас есть еще четыре оплодотворенных эмбриона, которые вы уже создали.

Несостоявшийся отец тупо посмотрел на него:

– В следующий раз кого-нибудь усыновим.

– Нам действительно очень жаль, – продолжал Рэкхем, – что преступники воспользовались вашей утробой, чтобы родить ребенка другой женщины. Но ребенок действительно ее, а если вы кого-то усыновите, у вас будут дети, от которых отказались родители добровольно.

Мужчина понимающе кивнул, однако женщина прижала к себе младенца.

– Не хотите подержать ее брата? – предложила Петра, вынимая Эндера из слинга. – Его зовут Эндрю. Ему месяц от роду.

Женщина кивнула.

Рэкхем взял дочь из ее рук. Петра подала ей Эндера.

– Моя… девочка… я назвала ее Белла. Моя маленькая Лоринья… – Она расплакалась.