Рус. Защитник и Освободитель - Вадим Крабов

Ловкий мошенник, работник «на доверии» быстро понял, что к чему и… успокоился. Кафарец решил «обрубить ночь» — его право. Такие случаи среди «ночных князей», обычно пожилых людей, не редки. Только надо доказать это право. Каган, несомненно, доказал. И вот, неожиданная встреча.

«Не до конца обрубил ночь? — лихорадочно соображал Адыгей, — Ладно, сейчас точно не убьет, а там посмотрим…».

— Я ждал от тебя весточку, Каган, видят боги, ждал! — говорил Адыгей, осторожно позволяя «ночному князю» себя обнять. «Боги! Я не обманул, вы знаете, что я первое время ждал!», — мысленно молился и… боялся. Вот-вот кольнет неприметный стилет… обошлось.

— Верю я тебе, верю, успокойся. Никому не говорил обо мне, хвалю, — сказал Каган, отстраняясь от «волка» и по-прежнему улыбаясь, — передавай привет Эльвирии, разрешаю.

У Адыгея сердце ушло в пятки. Единственная его любовь, любовь всей его жизни, о которой не ведал никто из «ночной» братии, жена богатого купца — перекупщика, а тут…

«Откуда?! — молча возопил он, — но если он хоть пальцем посмеет… не посмотрю, что «ночной князь»»! — он невольно положил руку на рукоять кинжала.

Вдруг улыбка Кагана неуловимо перетекла в знакомый звериный оскал:

— Расслабься, не нужна она мне. Мне нужен ты. — Рука «степного волка» продолжала сжимать кинжал и Рус убрал своего «хищника». Хлопнул Адыгея по плечу и весело сказал:

— Проведешь меня к себе в гости? На пару статеров, там все объясню.

«Волк» хмуро повел Кагана к себе. В каких бы расстроенных чувствах он не был, головы не потерял; заметил, что «ночной князь» шел подозрительно уверенно. Провел его мимо ворот своей усадьбы, как он явственно замедлил ход. «Знает, где я живу! Он все знает…», — настроение, разумеется, от того не улучшилось. Унял разбушевавшихся собак и пригласил «князя» в свой небольшой дом, ничем не отличавшийся от соседних:

— Проходи, Каган.

— Ну-у, Адыгей! Не надо так грустно! Переступая порог сего дома, веду за собой Память Предков! Пусть пошлют они хозяину только удачу и оградят от несчастий! — произнес длинную полузабытую формулу «гостя с добрыми намерениями» и вошел в дверь. Полагалось откидывать полог юрты, но пойдет и так.

Коренной тиренец сам в точности не помнил этот обычай, поэтому невольно удивился:

— Каган, ты вроде кафарец? — заговор сделал свое волшебное дело — «волк» успокоился.

— Я — этруск, Адыгей, если ты слышал о таком народе, но жил в Кафарии. Теперь решил обосноваться в Тире навсегда, а значит выучил язык и обычаи своего нового народа. «Обрубил ночь». Конечно, кое-какие связи остались, но ты не представляешь, кем я стал! Старые знакомства так, на всякий случай. Не тебе объяснять, как трудно вырваться из «ночных» песков… вином угостишь?

Налил. Предложил сесть за стол и слушал все более и более заинтересовано.

— …вот так, «степной волк». Ты же по степи в основном, не по городу? Я зять Пиренгула. Удивлен, чего это я разоткровенничался?

Адыгей криво ухмыльнулся.

— Не переживай, это я не перед твоей смертью все тебе разжевываю. Язык у тебя на привязи, не расскажешь… — и замолчал, безразлично глядя не собеседника.

«Сволочь! — всколыхнулось в голове молодого «волка», — снова на Эльвирию намекает!.. Но откуда узнал, откуда?!»

— Видят боги, ничего я твоей зазнобе не сделаю, не кровожадный я, — отмахнулся Рус, словно услышав эти мысли, — я же по делу к тебе.

— Это я давно понял, Каган, — переживание за женщину добавило ему смелости.

— Адыгей, я уже говорил, что меня зовут Рус и больше никак, — выделил последнее слово, — я «обрубил» и тебе советую. Да-да, не удивляйся, — если честно, бывший земной «браток» не настраивался на длинную беседу.

Читая память Адыгея, Рус поразился сильному светлому чувству. И он страдал и она. Давно бы мог ускорить смерть её мужа, а не делал этого. Из-за банальной веры, что так счастье не обретешь — Боги и Предки, возможно, и закроют глаза, но сам-то не забудешь. Такая странная совесть, направленная только на один образ. А крови на руках носил достаточно. Правда, все — воины, стражники или «волки». «Кодекса чести» он не знал, так само собой выходило… как раз из-за того пресловутого кодекса, который забился в глубины разума, о котором сам «степной волк» даже не подозревал. Этим он напомнил Русу полузабытого Вовчика. Но тому, на Земле, было несравнимо легче: он с детства впитал и осознавал, что женщин и детей надо беречь, а здесь, увы, такого воспитания не водилось.

— Предлагаю тебе разводить купцов в столице, — чуть не сказал «лохов» и поправился еще больше, — то есть покупать у одних и продавать другим.

— Перекупщиком что ли?

— Примерно. Только продавать несуществующие товары и полностью открыто. Никаких грабежей и разбоев. Следящие тебе кланяться станут.

— Как это? За поддельные амулеты не станут, а очень наоборот…

— Какие амулеты, о чем ты?! Плывет, допустим, галера с железом, ты её покупаешь, не видя, и продаешь дороже. А может, то железо еще в руде лежит. Потом объясню, — отмахнулся от удивленного Адыгея, — Да! Если посоветуешь еще какого-нибудь перекупщика в Эолгул позвать — я готов, — явный намек на мужа Эльвирии — горячо любимой «волком» женщины. — Теперь главное.

Снова на задворках сознания мелькнуло: «Откуда?..», — но Адыгей откинул бесполезную мысль и внимал Русу. Давно боялся, что род его занятий откроется благовоспитанной фракийке, архейке Эльвирии и тогда… лучше не загадывать.

— Я теперь член княжеской семьи и собрался воевать. Ты как относишься к войне?

— Я? — удивился Адыгей, — не знаю. Не верится, что она…

— На днях, — перебил его Рус, — сюда в Далор идет флот из центральных земель. Они считают нас варварами. Я и сам так думал. Идут нас завоевывать, а не пройти в пятно, я точно знаю… ты готов защищать Родину? — спросил без пафоса, но и не усмехаясь.

— Я — тиренец, но я и «волк». Сам знаешь, как у нас к этому относятся. Мутнее вода — больше рыбы.

— А ты выбери, кто ты больше, — Рус с видимым безразличием откинулся на спинку стула. В доме стояла хорошая мебель; богатая, резко контрастировавшая с внешним видом самого здания.

— Тиренец! — практически сразу ответил Адыгей, — Говори, что делать. Ты же не в армию меня звать собрался? — спросил, хитро прищурившись.

— Угадал! — усмехнулся Рус, — ты мне здесь нужен. Слушай, что надо… а пойдем, сходим. От твоего дома всего через… пять дворов в сторону холма.

— А-а-а! А я-то гадал, чего это Галынбек так срочно дом продал…

— Не продал. Но я рад, что об этом даже умный наблюдательный «волк» не ведает.

Адыгей сработал как надо, главное — вовремя. Условились встретиться с ним после победы, а пришлось раньше. С одним деликатным вопросом, зять Пиренгула не хотел обращаться к официальным властям, потому что не собирался открывать кому-то чужому свою способность работать «с душой». «Волк» тоже не свой, но он полностью зависел от Руса и язык держать умел. А сегодня ночью, бывший «ночной князь», из-за того, что смог успокоить пятерых Адыгеевских псов-охранников, вырос глазах Адыгея еще больше. А казалось, что после несуразно-маленьких «метателей», бросивших тяжеленые горшки с невероятной силой — выше некуда. Дух Слиянием с Животными «поработал» не зря.