Легитимация власти, узурпаторство и самозванство в государствах Евразии. Тюрско-монгольский мир XIII - начала XX века - Роман Почекаев

Как и в случае с Музаффаридами, тюрко-монгольские правители воспринимали сербедаров как узурпаторов. Впрочем, в этом они не расходились и с другими, даже чисто мусульманскими, правителями Ирана, для которых «висельники» (так переводится «сербедар») были незаконными правителями. Соответственно, когда последний сербедарский правитель Али-Муайад, опасаясь вторжения мазандеранского правителя Вали-бека (потомка Хасара, т. е. члена рода Борджигин), обратился к Амиру Тимуру, тот вторгся в Хорасан и, захватив его в 1381 г., арестовал самого правителя, которого, продержав несколько лет в заключении, в конце концов приказал умертвить [Петрушевский, 1956, с. 156–157].

Таким образом, и в этом регионе власть Чингисидов (в лице их фактических соправителей Тимуридов) была восстановлена. Они, а затем и бухарские Шайбаниды продолжали управлять Хорасаном, и ранее неоднократно рассматривавшимся как часть Чагатайского улуса, вплоть до завоевания его персидским шахом Исмаилом Сефеви в 1510 г., да и впоследствии, до конца XVI в., продолжали предпринимать попытки вырвать его из-под власти иранских властителей.

Золотоордынские эмиры-«сепаратисты». Несколько позднее, в период «Великой замятни» в Золотой Орде попытки создания «региональных» государств предпринимали и местные эмиры. Около 1361 г. сразу несколько областных наместников провозгласили себя самостоятельными правителями: Пулад-Тимур, бывший ханский наместник в Волжской Булгарии, эмир Тагай в Мохше, Хаджи-Черкес в Хаджи-Тархане и Сегиз-бей в Запьянье, причем некоторые из них даже стали чеканить собственную монету.

Как и иранские региональные лидеры, эти узурпаторы использовали различные формы легитимации своей власти. Так, например, Тагай и Сегиз-бей, пользуясь слабостью ханской власти, в течение ряда лет вели себя как независимые правители, однако при этом благоразумно не старались претендовать на верховную власть и при первом же появлении вблизи их владений достаточно сильного хана-Чингисида (это оказался Абдаллах, первый ставленник знаменитого Мамая) признали его власть, что позволило им сохранить не только жизнь, но и должности правителей (подробнее см.: [Почекаев, 2010, с. 51]). Правда, позднее, в 1378 г. хан Арабшах из династии, соперничавшей со ставленниками Мамая за золотоордынский трон, разгромил и убил Тагая, однако в данном случае, несомненно, следует видеть в этих событиях не расправу с узурпатором, как полагают некоторые исследователи (см., напр.: [Биккинин, 2004, с. 294; Крамаровский, 2003, с. 94]), а борьбу со сторонниками хана-конкурента [Почекаев, 2010, с. 65, 218 (примеч. 207)].

Весьма интересным представляется случай с Пулад-Тимуром, правившим Волжской Булгарией в 1361–1367 гг., которого некоторые исследователи характеризуют как «выдающегося государственного деятеля Булгара периода обособления» [Мухамадиев, 2005, с. 151]. В самом деле он уже в начале «Великой замятни» энергично взялся за строительство собственного улуса, причем выбрал стратегически важный регион: русские летописцы отмечают, что

таким образом, контролируя волжские торговые коммуникации. Естественно, обладая таким важным и богатым источником дохода, он мог себе позволить противостояние и с ослабевшими ханами-Джучидами, и с другими эмирами-сепаратистами. Однако Пулад-Тимур проявил не только практическую хватку, захватив торговые пути на Волге, но и политический здравый смысл: на своих монетах он, помимо собственного имени, чеканил также и имя хана Джанибека. Последний факт в течение довольно длительного времени смущал историков-нумизматов, которые готовы были считать, что Пулад-Тимур, подобно Мамаю, возводил на трон марионеточных ханов – Джанибека II, а возможно и Джанибека III [Григорьев, 1850, с. 42–49; Савельев, 1865, с. 45–48; Федоров-Давыдов, 2003, с. 87, 96, 98] (см. также: [Пачкалов, 2004, с. 162]). Однако сравнительно недавно было убедительно доказано, что на монетах имени хана сопутствует эпитет «покойный», таким образом, имеется в виду единственный хан Джанибек, правивший еще до «Великой замятни», в 1342–1357 гг., которому, предположительно, подчинялся Пулад-Тимур в качестве наместника в Волжской Булгарии и которого, по всей видимости, считал последним законным ханом Золотой Орды [Григорьев, 1983, с. 40; Мухамадиев, 2005, с. 151; Сафаргалиев, 1960, с. 119] (ср.: [Григорьев, 1850, с. 50–58]). Как бы то ни было, с одной стороны, формально Пулад-Тимур не объявлял себя верховным правителем, но с другой – его попытка легитимировать свою власть ссылкой на волю давно умершего хана никого не могла обмануть. Неудивительно, что после первой же серьезной неудачи (поражения эмира от русских войск на р. Пьяна в 1367 г.) на него обрушился очередной сарайский хан, Азиз-Шейх, который разгромил и казнил Пулад-Тимура как бунтовщика против центральной власти и узурпатора [ПСРЛ, 2000б, с. 9] (см. также: [Мухамадиев, 2005, с. 152; Почекаев, 2012, с. 175, 353 (примеч. 494)]).

Нуждается в дополнительном изучении личность и деятельность еще одного золотоордынского узурпатора эпохи «Великой замятни» – Хаджи-Черкеса, правителя Хаджи-Тархана (Астрахани). В отличие от Пулад-Тимура и остальных «региональных сепаратистов», он, судя по имеющимся данным, сделал ставку именно на самостоятельное правление, причем не ограничиваясь исключительно находящимся в его власти уделом Хаджи-Тархан, которым он управлял в качестве наместника-даруги, по некоторым сведениям, еще с 1340-х годов [Григорьев, Григорьев, 2002, с. 102, 153]. Хаджи-Черкес чеканил монету от собственного имени и даже принимал активное участие в междоусобицах. Впрочем, ханом он себя не именовал (на чеканенных им монетах присутствует титул «эмир правосудный» [Гончаров, 1997, с. 178]), так что его можно было обвинить в отделении региона от Золотой Орды, но не в претензиях на ханский трон. Кроме того, есть некоторые основания полагать, что в 1367–1368 гг. Хаджи-Черкес выдвинул в качестве претендента на престол царевича-Чингисида Тимур-бека (из крымской ветви потомков Туга-Тимура, сына Джучи), с которым вначале вторгся в крымские владения небезызвестного Мамая, а затем двинулся на Сарай, который его ставленнику даже удалось захватить на короткое время.[98] О каких-то других совместных действиях этого эмира с Чингисидами сведений не имеется. Успешно лавируя между различными претендентами на трон, владетель Хаджи-Тархана сумел в течение длительного времени противостоять не только другим эмирам и их ставленникам (как, например, Абдаллах – хан поставленный Мамаем), но и Чингисидам. В 1373 г. против него выступил Урус, хан Синей Орды (еще один потомок Туга-Тимура), уже успевший захватить Сарай. Хаджи-Черкес сумел оказать ему сопротивление, а вскоре против самого Уруса выступил новый претендент на сарайский трон – Ильбек, потомок Шибана (пятого сына Джучи), и хану не удалось ни разгромить астраханского узурпатора, ни даже добиться хотя бы формального признания его власти (подробнее см.: [Зайцев, 2006, с. 17–18; Кайдарова, Ускенбай, 2004, с. 76]). До самой смерти в 1375 г. (обстоятельства его кончины неизвестны) Хаджи-Черкес оставался независимым правителем Хаджи-Тархана, что является удивительным примером для того времени: ни одному другому эмиру, претендовавшему на независимость, не удавалось продержаться так долго.