Легитимация власти, узурпаторство и самозванство в государствах Евразии. Тюрско-монгольский мир XIII - начала XX века - Роман Почекаев

«Ханы» Башкирии XV—XVI вв. По вполне понятным причинам не нашли отражения в придворной историографии какого-либо чингисидского ханства события XV–XVI вв. в Башкирии. А между тем, по некоторым сведениям, представители местной элиты не просто желали отделить свой регион от чингисидских владений, но и сами неоднократно предъявляли претензии на трон. Причина их действий та же самая, что заставила активизироваться региональных лидеров в Иране и Золотой Орде: их не устраивала постоянная смена ханов, постоянный переход власти над их регионом из одних рук в другие и, как следствие, радикальные смены политического курса и репрессии против тех представителей знати, которые поддерживали предыдущий «режим». Сведения о таких правителях сохранились лишь благодаря башкирскому эпосу, преданиям, а также шежере – родословным, передававшимся из поколения в поколение.[99]

Согласно мнению некоторых исследователей истории Башкирии, в XV – начале XVI в. на ханский титул предъявляли претензии, в частности, Бачман (Южная Башкирия, последняя четверть XV в.), победивший и убивший его после длительной борьбы Алтакар, а в районе современной Уфы в то же время правил Тура-хан (Ураз-хан), упоминаемый в источниках как брат Бачмана, который тоже был убит «между теми же замешаниями» [Рычков, 1896, с. 69; Усманов, 1960, с. 45–47] (см. также: [Юсупов, 2009, с. 131–134]). Ряд авторов предполагают ногайское происхождение упомянутых «ханов» [Рычков, 1896, с. 69; Усманов, 1960, с. 45], другие считают, что они могли принадлежать к кипчакским родоплеменным образованиям [Юсупов, 2009, с. 132–133]. В некоторых работах высказывались предположения даже о чингисидском происхождении этих правителей (подробнее см.: [Сабитов, 2011а, с. 67]).[100] На наш взгляд, однако, следует согласиться с мнением, что эти башкирские претенденты на власть, упоминаемые в преданиях и шежере, не имели четких реальных прототипов, а представляли собой некие собирательные образы [Юсупов, 2009, с. 132] (ср.: [Сабитов, 2011, с. 68–69]). В первой половине XVI в. власть перешла к другим правителями, которые уже более четко идентифицируются, благодаря указаниям летописных сочинений и актовых материалов. Сначала это был «Акназар-султан» (или хан), затем – «Исмаил-хан», которых В. В. Трепавлов с полным основанием отождествляет, соответственно, с будущим знаменитым казахским ханом Хакк-Назаром и будущим не менее знаменитым ногайским бием Исмаилом, отметив при этом, что оба они (равно как и их преемники – Ахмад-Гирей-султан, Динбай-мурза и др.) являлись наместниками Ногайской Орды в Башкирии [Трепавлов, 2001, с. 205–209, 292].

В эпиграфических памятниках и шежере эти правители фигурируют либо как ханы, либо как «улуг-бии» [Юсупов, 2009, с. 114]. Нетрудно увидеть в этой титулатуре «перекличку» с золотоордынской и постордынской традицией: называя себя ханами, башкирские предводители бросали вызов потомкам Джучи, постоянно сменявшим друг друга в борьбе за владения в Поволжье и Приуралье, а принимая титул «улуг-биев», – соответственно, правителям Ногайской Орды, потомкам Идигу, не менее активно стремившимся установить контроль над Башкирией.

Собственно говоря, нет уверенности, что появление башкирских «региональных» ханов в XV–XVI вв. – реальный факт, а не позднее созданный миф, игравший идеологическую роль в последующих антироссийских движениях в Башкирии в XVII–XVIII вв. Причем стоит отметить, что даже во время восстаний этого времени башкиры не выдвигали из своей среды ханов, а приглашали Чингисидов из других государств – Казахского ханства, сибирских «бродячих царевичей» (потомков разгромленного при Иване Грозном и его сыне Федоре хана Кучума), представителей «золотого рода» из Каракалпакии и т. д. Некоторые историки вообще не упоминают о деятельности таких ханов, полагая, что в рассматриваемый период власть над Башкирией принадлежала тюменским (сибирским) ханам-Чингисидам – потомкам Шибана, которые в той или иной степени делили ее с ногайскими мурзами, закрепляя свои позиции в Поволжье и Приуралье брачными узами с представительницами ногайского правящего семейства [Тоган, 2010, с. 38–43]. Другие полагают, что предводители «башкирских конфедераций» могли существовать и играть определенную политическую роль, однако выражают сомнения в том, что они обладали ханскими титулами [Трепавлов, 2009, с. 185].[101] Высказывалось также мнение, что деятели, впоследствии упоминаемые в шежере как ханы, в свое время были всего лишь влиятельными родоплеменными предводителями и занимали позиции карачи-беев в сановной иерархии Казанского ханства, т. е. были вполне лояльны ханам-Чингисидам [Исхаков, 2010, с. 93–101]. Тем не менее в выявляемую нами тенденцию возможность существования таких узурпаторов вполне укладывается, как и упомянутая замена самозванных «ханов», не имевших права на этот титул в силу происхождения, более легитимными правителями – наместниками чингисидского (Хакк-Назар, Ахмад-Гирей) и манытского (Исмаил, Динбай и др.) происхождения. Аналогичная ситуация имела место, например, в Чагатайском улусе, который после длительного правления узурпаторов-Тимуридов был вновь возвращен под власть потомков «золотого рода» из золотоордынской династии Шибанидов.

Возрождение государственности Бадахшана. Сходная ситуация имела место в еще одном своеобразном регионе – Бадахшане. Расположение этого горного государства и его экономическая специфика (источник добычи рубинов, знаменитый на всю Центральную Азию) в течение веков обеспечивали Бадахшану особое положение, в том числе и сохранение у власти местной династии, которая, как утверждали ее представители, прямо происходила от Александра Македонского; по некоторым сведениям, бадахшанские правители даже носили титул «зулкарнайн» (в центральноазиатской традиции Александра Македонского называли Искандером Зу-л-карнайном – «двурогим») (подробнее см.: [Петров, 2006, с. 527–532]). Однако во второй половине XV в. Тимуриды захватили этот регион, и одна ветвь этого семейства сменила прежнюю династию. С конца XV до середины XVII в. за этот регион боролись сначала представители разных ветвей рода Тимуридов, затем в борьбу с потомками Тимура вступили новые завоеватели Чагатайского улуса – Шайбаниды, потомки Чингис-хана, которых с начала XVII в. сменили их преемники на троне Бухарского ханства – Аштарханиды. Таким образом, с середины XV до середины XVII в. Бадахшан являлся составной частью Чагатайского улуса и, подобно остальным регионам в составе этого государства, ареной борьбы за власть различных правящих династий и политических сил.

Область постоянно переходила из рук в руки, пока наконец в 1657 г. правителем ее не был избран некий Яри-бек, принявший титул Яри-бек-хана, т. е. бросивший вызов власти как бухарских ханов Чингисидов, так и беков (эмиров) Тимуридов. Интересно отметить, что одним из поводов избрания именно этого кандидата послужило его происхождение: он «был наследственным пиром», т. е. одним из предводителей почитаемого в Бадахшане суфийского ордена [Тарих, 1997, с. 26]. Однако важно отметить, что в отличие, например, от кашгарских ходжей, религиозный фактор в данном случае не сыграл решающей роли, хотя позиции ислама (в его исмаилитском варианте) были сильны в Бадахшане с XI в. и по меньшей мере до XIX в. включительно [Харюков, 1995, с. 90 и след.].