Забытая легенда Ольхона - Юлия Ефимова

– А мне что делать? – мужчина, который привык распоряжаться огромными холдингами и миллиардами, вдруг растерялся и доверился молодой девчонке. Но Зина за два года уже привыкла брать решения в экстренных ситуациях на себя и как инструкцию, пошагово стала отдавать указания.

– Ты стой здесь, пока ничего не происходит не вмешивайся, но если вдруг ситуация начнет меняться, и я не вернусь, тогда по наитию. Надо будет кого-нибудь остановить, кидайся со страшным лицом и вот этой деревяшкой, – предложила вариант Зина, подняв дубинку с земли, – выражение лица сделай позлее, люди боятся сумасшедших, хотя с выражением лица у тебя как раз все в порядке, можешь даже улыбнуться, так даже страшнее, – решила она смягчить обстановку, потому что Даниил напрягся и вцепился в дубинку так, что костяшки побелели.

– Не надо меня учить быть страшным, я выжил в городе Железной в девяностых, так что в этом я профессионал, – ее шутки привели Даниила в себя.

Зина, убедившись, что пока ничего не происходит на поляне, по кромке леса стала продвигаться на другую сторону поляны, чтоб взглянуть, с кем разговаривает Ванжур.

Но так далеко идти не пришлось, она прошла совсем немного, и ей открылась страшная картина. Убийца стоял за Ванжуром, наведя на него ружье, оно было в такой близости, что подкрасться не было никакой возможности, старый шаман мог пострадать, и учитывая близость ружья, пострадать смертельно. Тот же и не думал отворачиваться, он стоял спокойно, что-то объясняя своему оппоненту с оружием.

Так же с этого ракурса было видно огромные от испуга глаза Вики, которая лежала на камне с заклеенным скотчем ртом и связанными руками и ногами.

«Только бы она не решила сейчас что-то предпринимать», – подумала Зина и как накаркала.

То, что происходило потом, Зина больше никогда не вспоминала, не потому что это было страшно, а потому, что вспомнить было трудно. События были страшными, а потому мозг отказывался их воспринимать как реальные. Этому еще и способствовала обстановка, поэтому все было как в кино, но весь ужас был в том, что это была реальность.

Вика села на камне и со всей силы, на которую была только способна, двумя связанными ногами пнула человека с ружьем. Естественно, у нее это получилось плохо, но она на мгновение отвлекла человека с оружием, и Ванжур бросился на него.

Зина рванула на помощь шаману, краем глаза видя, что с другой стороны поля с врученной ему Зиной дубиной наперевес бежит Даниил. И девушке, и молодому человеку оставалось всего несколько шагов, но они не успели, упавший на землю убийца, вытянув свое ружье, выстрелил в упор в шамана, и тот, словно столкнувшись со стеной, на миг замер и стал заваливаться на огромный валун, заливая камень своей кровью. Зина в ужасе затормозила и громко от ужаса и своей беспомощности закричала. Даниил же не стал останавливаться и, подбежав к встающему с земли убийце, с силой ударил того по голове пригодившейся все-таки дубиной.

Зина подбежала к Ванжуру, тот, скатившись с валуна, лежал на земле и хрипел, изо рта выходили страшные стоны. Увидев склонившуюся над ним Зину, шаман собрал все свои силы и, произнеся всего одно слово, на которое хватило жизни: «останови», закрыл глаза. Девушка рыдала, не в силах остановиться, ей было стыдно, ей было страшно: «она не успела, она не смогла, она не справилась».

Шаман

– Привет, брат, – услышал он родной голос и огляделся. Берег Байкала и все та же луна стелила дорожку по глади родного моря. На утесе сидел маленький мальчик и смотрел на застывшую красоту, словно ее нарисовал гениальный художник.

– Садись, – сказал он Ванжуру, – посмотрим на Байкал.

Вглядевшись, он узнал в мальчишке брата Димку, но таким, каким он любил его вспоминать, таким, каким он был до разделения их на два лагеря, на два сорта, у кого есть дар и у кого дара нет. Двенадцатилетним пацаном, который не завидовал старшему брату, а любил его безмерно.

– Где ты? – спросил Ванжур, ему было неинтересно, где он сам. Ванжура по-прежнему беспокоило, не попал ли брат в нижний мир.

– Спасибо, что не поверил, что моя дочь может быть убийцей, – вместо ответа сказал Димка, продолжая вглядываться в горизонт, туда, где казалось, что у моря не было конца, – я тебе очень за это благодарен. Знаешь, наверное, это и есть настоящая любовь, когда ты уверен в том, кого любишь, на сто процентов и даже не допускаешь мысли, что человек способен на преступление.

Ванжур молчал, не зная, что ответить, лишь в голове промелькнула мысль обиженного мальчика: «А почему ты тогда ни разу обо мне не поинтересовался, не приехал».

– Я приезжал, – тихо сказал Димка, словно прочитав мысли Ванжура, – много раз приезжал. Стоял возле дома и наблюдал за тобой. Первый раз я был на Ольхоне, когда Николай, твой сын, женился. Второй раз, когда Светочка пошла в школу.

– Почему не подошел? – спросил Ванжур.

– А что бы это изменило? – сказал Димка спокойно. – Я по-прежнему рядом с тобой каждый раз вспоминал, что я не такой как ты, не достойный. Старался забыть прошлое, и знаешь, у меня это почти получилось, – улыбнулся Димка своей детской шальной улыбкой, которую так любил Ванжур, – только одного забыть я так и не смог.

– Что? – Ванжур был старым шаманом и понимал нереальность происходящего, оттого старался насладиться каждым моментом, проведенным с братом.

– Тебя, – спокойно сказал Димка. На этих словах он встал и пошел вниз к Байкалу, медленно спускаясь с утеса.

– Я с тобой? – спросил Ванжур с надеждой. Ему очень хотелось пойти за братом, обнять его, поцеловать и, как в детстве, вместе любоваться на луну.

– Нет, – махнул отрицательно головой Димка, – ты здесь еще нужен. Ты должен передать всю свою силу Айку, он будет хорошим шаманом. Кто-то же должен стоять на страже баланса между добром и злом, а наш Ольхон – это двери и для одного, и для другого мира. Помнишь, как говорил тебе отец, добра должно быть чуточку больше, потому как оно слабее. Не забывай это.

Он уже почти спустился к кромке воды, но остановился, словно сомневаясь в своих действиях.

– И еще, – уже громче говорил Димка, но слова почему-то терялись, словно их ветер уносил, и они не долетали до Ванжура. – Золотого орла надо перепрятать. Его все-таки отрыли, окропив камень твоей кровью. Все неправильно понимали слово «невинность». Ведь невинность – это не совсем то, что понимают люди в обычной жизни. Невинной может быть только душа, тело – это вторично. А душа у тебя, брат, самая невинная из всех, которые я встречал. Помни, если хочешь хорошо спрятать, спрячь на самом виду.

Понимая, что брат сейчас уйдет и они уже больше никогда не увидятся, Ванжур бросился к нему, но острая боль прожгла сердце, и мир потух.

– Есть, – услышал он взволнованный женский голос, не открывая глаз с почему-то слипшимися ресницами, – запустили сердце.