Крымская война - Алексей Трубецкой

Ожесточенный бой начался около полудня и длился несколько часов. «И все это время, — продолжает Омар-паша, — повозки не переставали увозить трупы русских солдат с поля сражения… В пять часов ряды русских пришли в полное расстройство, строй был сломан, что предопределило их неминуемое отступление. Часом позже кое-где в окрестных деревнях они еще пытались оказывать сопротивление, но основная масса обратилась в беспорядочное бегство. Наши войска в отдельных местах начали преследовать отступающих русских, но им было приказано вернуться. Потери с нашей стороны составили 105 человек. На поле боя мы собрали 500 ружей, а также ранцы, коробки с патронами и прочее военное снаряжение».

Зима в Юго-Восточной Европе наступает рано, и 1853 год не стал исключением. Пришли холода, и активные боевые действия в Дунайских княжествах были приостановлены. Ни одна сторона не могла заявить о своей победе, но слава досталась Омар-паше. Опытный тактик, он умышленно распределил турецкие силы вдоль Дуная и в самой западной части Валахии, заставив русских растянуть линии своих войск. Зная, что царь принял на себя обязательство не переправляться через реку, Омар-паша в полной мере воспользовался этим преимуществом. Дунай защищал турок от русских, но не защищал русских от турок. После боя при Ольтенице на протяжении всей зимы турецкий предводитель то и дело посылал свои отряды на противоположный берег, нанося болезненные удары по русским войскам. Русские никогда не знали, откуда следует ждать очередного нападения. При этом турецкие атаки всегда оставались безнаказанными, поскольку турок никто не преследовал. Омар-паша, как пишет Темперли, «досаждал русским, как рой оводов знойным летом досаждает корове». Успех боя при Ольтенице и тревожащих вылазок через Дунай в значительной степени укрепил уверенность турок в себе, они обрели ощущение собственной силы. В то же время русские испытали унижение, которое только разожгло их ярость. Царь взывал ко мщению, и он нашел его в противоположной части Черного моря.

От Черного моря до Каспийского по величественным и труднопроходимым Кавказским горам пролегала граница между владениями царя и султана протяженностью шестьсот пятьдесят километров. Именно там, в этих горах, далеко от Крыма, произошли первые крупные кровопролитные сражения этой войны. В то время как Омар-паша тревожил русских подобно «рою оводов», пятитысячный турецкий отряд переправлялся на плоскодонных судах из Батуми (что в нынешней Грузии) к русскому пограничному посту Святого Николая. Горстка защитников — солдат и местных жителей— дралась отчаянно, но не смогла долго противостоять туркам. К их несчастью, среди нападавших находились башибузуки. Вот как описывает этих воинов английский историк профессор Вальями: «Эти отряды — дикий сброд, состоящий из курдов, албанцев, арабов и негров, склонных к убийству и мародерству. Облаченные в пышные, но невероятно грязные варварские одеяния, вооруженные до зубов пистолетами, ятаганами, кинжалами, мясницкими ножами, великолепными дамасскими клинками и богато разукрашенными ружьями, они отличались жестокостью, доведенной до изуверства». У султана их было столь много, что 4000 этих «бродяг живописного вида» турки любезно предложили для службы в армиях Англии и Франции. Захваченных в плен защитников поста Святого Николая безжалостно убили. Очевидец, которому посчастливилось уцелеть, пишет: «Месть турок была ужасна. Они распяли таможенного инспектора, а потом использовали его тело как мишень. Священнику отпилили голову. Лекаря замучили до смерти, выпытывая у него сведения о местонахождении гарнизонной казны. Женщин и детей резали, как скот, у одной беременной женщины вырезали из чрева живого ребенка и на глазах матери разрубили на куски».

Вскоре известие о падении поста Святого Николая достигло столицы, и подробности чудовищной жестокости турок были явлены обществу прессой, да еще с преувеличениями. Возмущению Санкт-Петербурга не было пределов, разгневанный царь приказал генерал-губернатору Кавказа Михаилу Воронцову организовать массированное наступление на главную турецкую твердыню в этом регионе — Карс. К счастью для Воронцова, еще в начале сентября для усиления многочисленных мелких местных гарнизонов в его распоряжение прибыла 13-я дивизия. Возглавить операцию губернатор поручил генерал-лейтенанту Андроникову. В середине ноября семитысячный русский отряд двинулся на Карс, чтобы вступить в бой с турецкой армией численностью до девятнадцати тысяч.

Двадцать шестого ноября русские подошли к крепости Ахалцых, и Андроников приступил к артиллерийскому обстрелу турецких позиций. Турки энергично отвечали, и артиллерийская дуэль длилась пять часов, не принося заметного успеха ни одной из сторон. Тогда Андроников решил переправиться вброд через неглубокую реку Пасхов-Чай, которая разделяла противоборствующие войска, и решить дело в штыковом бою. «Пехота наша под ближайшими картечными выстрелами всей неприятельской артиллерии и под батальным непрерывным ружейным огнем переправлялась через реку по грудь в воде. Приступ был так стремителен и единодушен, что неприятель при всей упорной защите должен был уступить, и первый шаг к отступлению стал началом окончательного его поражения и совершенного расстройства», — доносил на следующий день Андроников. Русские преследовали турок до близлежащих холмов. «С закатом солнца прекратился бой по неимению противников», — гласит донесение генерала Андроникова.

В нескольких километрах от этого боя генерал Бебутов[81] шел по следам крупного турецкого отряда, который спешил из Баяндура на помощь Карсу. Тридцатого ноября русские настигли турок и навязали им бой близ селения Башкадыклар. Последовали артиллерийский обстрел, атака пехоты, контратака — и общее отступление турецких войск. Русские одержали еще одну громкую победу.

«Докладываю вашей светлости, — в тот же вечер писал Бебутов князю Воронцову, — что отряд русских войск из 7000 человек пехоты, 2800 кавалерии, при 32 орудиях нанес в этот день турецкому корпусу из 20 000 регулярной пехоты, 4000 регулярной кавалерии и более 12 000 тысяч курдов и другой милиции при 42 орудиях совершенное поражение, отбил у неприятеля 24 орудия и обратил его в поспешное бегство». Русские потеряли убитыми и ранеными в этот день около 1100 человек. Потери турок, по последовавшим подсчетам, превышали 6 тысяч человек. Далее генерал отмечал, что на стороне турок дрались «поляки, которые в своем отчаянии перед тем, как умереть, бросали руками снаряды в голову нашим драгунам». Вообще польские эмигранты «превосходно защищались и почти все были перебиты». Бебутов написал также, что «турецкая артиллерия была прекрасно оборудована», почти все орудия и боеприпасы были английского производства.

Зима и на Кавказе ранняя, а потому после этих двух крупных сражений активные военные действия, в том числе и наступление на Каре, были приостановлены. Короткая, но славная для русского оружия кавказская кампания осени 1853 года, а также, как мы увидим, успехи адмирала Нахимова на море у Синопа вселили в царя оптимизм и придали ему сил. Победа у Башкадыклара произошла лишь днем позже победы у Синопа, и известия об этих событиях достигли европейских столиц почти одновременно. Британскому и французскому правительствам стало ясно, что Турция не в состоянии противостоять России без помощи извне.