Первый. Бывший. Единственный - Татия Суботина

– Тем белобрысым типом из отеля?

Наши носы почти соприкасались. Кеша удерживал меня взглядом – злым, отчаянным, полным дикого коктейля чувств, что эхом отдавались во мне.

– Нет.

– Быстро же ты по рукам пошла, Вася…

Дубравин  и  рта закрыть не успел, как я влепила ему звонкую пощечину.

– Пошел вон! – толкнула его в грудь.

Легче, правда, было сдвинуть бетонную плиту, чем этого гада. Голова мужчины дернулась, на щеке стал проступать красный след от удара. Дубравин сжал зубы, отчего его губы побелели и превратились в одну узкую линию. В уголке рта проступила кровь…

Видимо, я поцарапала мужчину кольцом.

– Уходи. Я не хочу тебя видеть.

В глазах мужа блеснула такая ярость, что мне страх как захотелось слиться со стенкой.

– Только после того, как возьму свое, – заявил Дубравин и обрушился на меня диким поцелуем.

Он не ласкал, а жалил губами.

Кеша наказывал, утверждал свое право, открыто демонстрировал собственнические замашки и едва ли не рычал, как дикое животное. И это неожиданно отдавалось во мне острым удовольствием. Вместо возмущения или сопротивления я лишь захлебывалась в эмоциях, которые умело пробуждал во мне муж.

Наш поцелуй был противостоянием, страстным поединком с привкусом крови, гонкой без тормозов.

Я не уступала Кеше ни в чем. Смело встретила его натиск, кусала и зацеловывала в ответ. Волна удовольствия захлестнула меня с головой и отняла способность думать. Весь мир отошел на второй план, словно растворился, перестал существовать. Здесь и сейчас были только двое: мужчина и женщина, отчаявшиеся искатели наслаждения.

Послышался треск ткани, я даже толком и не сообразила, что произошло, как почувствовала контакт кожи с кожей.

– Кеша, – всхлипнула я.

У меня голова шла кругом от такого напора Дубравина. Обычно деликатный и нежный, он словно с цепи сорвался.

– Молчи, – процедил муж. – Я уже не смогу остановиться.

И пусть прозвучало угрожающе, но я не испугалась, ведь не собиралась тормозить, не достигнув вершины.

– Не останавливайся, – выдохнула я признанием, сильнее прижимаясь к мужчине.

Дубравин знал мое тело даже лучше меня, он играл на нем, находя чувствительные точки, как талантливый музыкант на фортепиано. Я давно выучила, что нравится моему мужу, и бесстыже этим пользовалась.

Только в этот раз все между нами искрило иначе. Ярче, мощнее, ослепительнее. Словно впервые.

Стоит ли говорить, что до кровати мы так и не добрались?

Все случилось в коридоре.

Истосковавшиеся друг по другу, мы наслаждались моментом, точно в последний раз. Страсть как-то незаметно перетекла в нежность и шла рука об руку с любовью.

Дубравин был то резким и напористым, то упоительно трепетным, вознося меня над миром. Муж будто бы и сам не знал, на чем именно стоит остановиться.

Я же отпустила себя, ощутив ту свободу, которую может подарить близость с по-настоящему особенным для тебя человеком.

– Моя Вася…

Эта ночь была настоящим откровением.

Случись за окном апокалипсис, мы бы его не заметили, настолько были поглощены нашей любовью.

В квартире, казалось, не осталось места, которое не пострадало бы от урагана нежданной страсти. Пожалуй, только кровати повезло. Она приняла нас, изнеможенных и довольных, в свои объятья ближе к утру.

Дубравин  подгреб меня под себя, словно подушку, обнял по рукам и ногам и засопел в ухо. Даже появись у меня желание высвободиться, не получилось бы.

Только вот такого желания не было, как и сна.

– Ты спать здесь собираешься, что ли?! – шепотом возмутилась я.

За окном занимался рассвет.

– Не лишним было бы и поспать, – лениво отозвался муж.

Мне захотелось его стукнуть, но сил на это не осталось, поэтому я ограничилась фырканьем.

Мысли, которые пропали во время нашего безумства, сейчас вернулись и начали массовую атаку на меня.  Я нахмурилась, совершенно дезориентированная произошедшим.

С одной стороны, отрицать то, что и сама этого хотела, было глупо, а с другой…

– Вась? – вскоре послышалось от Дубравина. – Не спишь же?

– Эм?

– Возвращайся домой, ладно? – сказал Кеша.

– С чего бы? – показательно недовольно отозвалась я, хотя внутри все затрепетало.

– Я готов простить тебе измену. Начнем все сначала?

Внутри меня что-то оборвалось.

Резко так, надрывно, болезненно.

А потом вскипело адовым пламенем, которое шибануло прямиком в голову.

– У-ух, – шумно выдохнула я.

– Да-а, – чему-то улыбнулся Дубравин. – Ушатала ты меня, Васенька. Но ради тебя я готов хоть круглосуточно такие подвиги совершать. Поехали домой, а? Ты же знаешь, что у меня частенько проблемы со сном в чужом месте.

– Что ты там готов мне простить? – голос отчего-то охрип, и вопрос прозвучал каким-то зловещим шепотом.

Вся эйфория, еще с пару минут назад нежившая мое тело, исчезла, словно ее никогда и не было.

– Измену, – просто повторил Дубравин. Похоже, муж даже не догадывался о словесной оплеухе, которую мне нанес.

– Ах, измену, значит, – поджала губы я.

– Я подумал, что глупо рушить нашу семью из-за одной случайной ошибки, – сказал он, а потом вдруг усмехнулся. – Одной же?

Будь я немного поспокойнее – могла бы сыграть на его страхах, но мне хотелось крови.

– В отеле ты пел о другом.

– Я вспылил, – признался Дубравин. – Да что там вспылил, я был за шаг от убийства! Ты даже не представляешь, что я почувствовал, увидев тебя с тем белобрысым…

– Ну да, куда уж мне, – хмыкнула я.

– Но жизнь без тебя настолько невыносима, Вася, что я готов переступить через себя и простить. – Дубравин повернулся на бок и накрыл ладонью мое бедро, а потом стал поглаживать его круговыми движениями.

– Как благородно с твоей стороны, Кеша! – процедила я.

– Я надеюсь, ты оценишь, – совершенно серьезно выдал мужчина, заставив меня скрежетать зубами.

– О, всенепременно, дорогой, – дернулась я в улыбке, которая со стороны наверняка выглядела зловещим оскалом или болезненной судорогой. – И начну я прямо сейчас.

– Да? – в голосе Дубравина появились урчащие нотки, он явно настроился на продолжение нашего марафона. – Я весь в твоих руках.  С чего же ты начнешь?