Эдуард III - Александр Дюма

— Мессир Томас, мой сын убит или так тяжело ранен, что не может защитить себя?

— Нет, ваше величество, — ответил рыцарь.

— Прекрасно, мессир Томас! — воскликнул король. — Возвращайтесь назад к тем, кто вас послал, и передайте им, чтобы они не присылали ко мне гонца до тех пор, пока сын мой жив, ибо я хочу, как вчера сказал, чтобы день этот принадлежал ему и чтобы он заслужил шпоры рыцаря.

Мессир Томас Норвич привез ответ Эдуарда.

— Да свершится воля короля! — воскликнули принц и его рыцари.

Они стали сражаться с удвоенным мужеством, и поле битвы осталось за ними.

* * *

Можно, конечно, утверждать, говорит хронист, а мы повторяем вслед за ним, что там, где находилось столько доблестных мужей и простых солдат, там, где пало много французов, должны были свершаться прекрасные воинские деяния, которые остались нам неизвестны.

Мессир Годфруа д’Аркур, находившийся в армии принца Уэльского, узнал, что среди французов видели знамя графа д’Аркура; он отдал бы все ради того, чтобы спасти брата. Он прискакал туда, где, как ему указали, сражался его брат, но вовремя не успел и нашел на поле только его труп.

Позднее мы увидим, что из этого последовало. Вместе с графом д’Аркуром погиб и граф д’Омаль, его племянник.

С другой стороны, как мы уже рассказывали, граф Алансонский и граф Фландрский сражались доблестно, но не смогли сдержать натиска англичан и пали под своими знаменами, со всеми рыцарями и оруженосцами, сопровождавшими их.

Граф Людовик Блуаский и герцог Лотарингский, его шурин, яростно отбивались от окруживших их англичан и валлийцев, не пощадивших их. Но доблесть им не помогла, ибо они и все воины, что сражались вместе с ними, остались на поле брани.

Граф Осерский и граф де Сен-Поль умерли от ран на поле битвы.

Вечером шесть человек покинули место сражения и под покровом темноты направились в замок Ла Бре.

Подъехав к замку, они нашли ворота запертыми, а мост опущенным, так как было уже поздно.

Тогда эти люди стали звать владельца замка.

Сеньор спустился и, выйдя вперед, к будкам часовых, громко спросил:

— Кто там? Кто в столь поздний час стучится в ворота?

Один из пяти мужчин ответил:

— Открывайте ворота, сеньор, открывайте скорее, это судьба Франции.

Услышав голос, показавшийся ему знакомым, владелец замка подошел к говорившему и признал в нем короля Филиппа VI.

Людьми, сопровождающими короля, единственными друзьями, которых оставили ему англичане, были Иоанн Геннегауский, сир де Монморанси, сир де Боже, сир д’Обиньи и сир Монтро.

Ну а тело короля Богемии отыскали среди трупов тех рыцарей, что сражались вместе с ним и вместе погибли.

Владелец замка Ла Бре открыл ворота, и король со своими пятью баронами въехал во двор. Пробыв в замке до полуночи, король решил, что дольше им оставаться здесь нельзя.

Выпив по кубку вина, они сели на коней и покинули замок, взяв в проводники людей, хорошо знающих здешние места.

Они ехали так быстро, что на рассвете прибыли в Амьен.

Король остановился в аббатстве и сказал, что не двинется с места до тех пор, пока не получит известий о своих людях, пока не узнает, кто из них мертв, а кто жив.

* * *

Если бы англичане, вместо того чтобы ограничиться защитой захваченной ими территории, захотели бы преследовать французскую армию, как это они сделали позднее, после битвы при Пуатье, то погибших было бы вдвое больше, беда была бы вдвойне велика.

К счастью, англичане не нарушили своего боевого построения и остались на месте, ограничиваясь отражением французских атак. Это и спасло Филиппа, ибо был момент, когда вокруг него оставалось не больше шестидесяти воинов.

Правды ради надо сказать, что король, замечая, как под дыханием смерти, словно листья с дерева под порывами зимних ветров, падает столь много людей, стоял неподвижно, ни о чем не думая, глядя перед собой невидящими глазами, и был похож на статую немой Скорби.

Тогда сир Иоанн Геннегауский, отдавший ему своего коня, поскольку коня под Филиппом убили, сказал королю:

— Ладно, сир, уезжайте отсюда и не дайте убить себя так бессмысленно. Вы проиграли одну партию в игре, но выиграете вторую.

И Иоанн Геннегауский почти насильно увез короля.

Вот каким образом король двинулся в путь с пятью баронами.

Вы, конечно, помните романс о короле Родриго, где говорится:

Войска короля Родриго

Позиций не удержали:

В восьмой решительной битве

Дрогнули и побежали.

Король покидает лагерь

Один, без охраны и свиты,

И едет прочь поскорее,

Тягчайшим горем убитый.

Дороги не разбирая,

Плетется конь еле-еле,

Король опустил поводья

И едет вперед без цели.

Усталость, голод и жажда

Совсем его доконали,

Сломило его бесчестье —

Оправится он едва ли.

Покрытые кровью вражьей,

Багровыми стали латы,

В бою затупилась пика,

Зазубрился меч булатный,

И шлем от многих ударов,

Подобно скорлупке лопнул,

И согнутое забрало

Вонзилось до кости лобной.

К холму подъехал Родриго,

Взошел на его вершину,

И взглядом, полным печали,

Окинул король равнину.

Еще никогда Родриго

Не знал такого урока —

Отряды его разбиты

И втоптаны в грязь знамена,

Прославленные штандарты

Постыдно лежат во прахе,

Храбрейшие полководцы

Бежали в позорном страхе;

Все поле покрыли трупы,

Окончился бой без славы,

Ручьи окрасились кровью,

И красными стали травы.

И, плача, сказал Родриго

Себе самому с укором:

«Вчера я носил корону,

Сегодня покрыт позором;

Вчера владел городами,

Командовал войском огромным,

Сегодня без слуг остался,

Сегодня я стал бездомным.

В тот день и час посмеялась

Судьба надо мной жестоко,

Когда я на свет родился

И волею злого рока

Наследовал сан королевский.

Мне было дано так много,

Так мало теперь осталось!».[4]