Искусство убивать. Расследует миссис Кристи - Эндрю Уилсон

– Мэсси? Да, это Кенвард. У меня есть для вас кое-какой материал. Да-да, по тому делу, которое мы обсуждали на днях. Да, по делу Кристи. Я думаю, мы можем заставить супруга расколоться.

Счастливые люди живут лишь наполовину. Кто же сказал это? Наверное, кто-то из этих мрачных русских. Раньше смысл этой фразы ускользал от меня, но теперь мне казалось, что я поняла ее. Вся прежняя жизнь представлялась мне пустой страницей. Те моменты, когда я была счастлива, – игры в залитом солнцем саду Эшфилда, бездумная болтовня с мамой, катание на роликах по набережной в Торки – выглядели теперь несущественными. Смерть матери, затем измена Арчи и нынешнее незримое, но постоянное присутствие Кёрса давили на меня, погружая во тьму.

Я вспомнила слова мамы о том, что каждый должен думать о смерти и жить как странник или случайный гость на земле. «Мы временно пребываем здесь, – говорила она и добавляла: – „Завтра день неизвестный“», цитируя «О подражании Христу»[10]. Она всегда держала эту книгу под рукой.

Может быть, именно такова была жизненная позиция Флоры. Меня поражала ее стойкость, способность держаться беззаботно перед лицом смерти. Я провела с миссис Кёрс почти весь день, и мне казалось, что между нами возникла какая-то особая связь. Опираясь на логику, с которой трудно было спорить, Флора выдвинула целый ряд причин, почему она должна пожертвовать собой ради моей дочери. Если мой эксперимент пройдет неудачно и я не смогу оживить ее, она умрет, зная, что пошла на это не напрасно. Дабы на меня не пало подозрение, Флора настояла на том, чтобы написать предсмертную записку, говорящую, что она решила покончить жизнь самоубийством. Она заявила, что ей даже хочется провести этот эксперимент, который явится как бы подготовкой к ее неизбежной кончине через несколько месяцев. Однако и в случае удачного исхода мнимая смерть Флоры даст мне лишь временную передышку, все станет только хуже, когда она очнется. Что делать тогда, я не имела представления.

В детстве на меня всегда производила большое впечатление евангельская притча о Лазаре из Вифании, которого Иисус оживил через четыре дня после его смерти. Помню, как мама читала мне вслух Евангелие от Иоанна и плакала в том месте, где говорилось, как откатили камень от пещеры, где умерший лежал в погребальных пеленах. Я понимала, что попытка предпринять нечто подобное – это сущее святотатство, но у меня не было выбора. Оставалось только надеяться, что на меня не падет вечное проклятие.

– Милости прошу, – сказал Дэвисон. – Где это вы пропадали?

– В Беркшире, Суррее и Хартфордшире, – ответила Уна, входя в элегантную квартиру Дэвисона на втором этаже дома в Олбани.

– Ого! Но теперь, слава богу, вы вернулись в цивилизованный мир.

– Там было вполне сносно. Одно плохо – завтра мне придется опять ехать туда.

Дэвисон провел Уну в гостиную по коридору, где была собрана изысканная коллекция гравюр и портретов. Хозяин дома ценил красивые вещи, и солидный доход позволял ему удовлетворять свои вкусы.

– Заходите, располагайтесь. Чай будете?

– Да, с удовольствием.

– Ну, рассказывайте, чем вы занимались. Я уж подумывал, не сбежали ли вы с богатым поклонником.

– Ах, если бы! Но нет, я всего лишь рыскала по следам миссис Кристи.

– И что вы выяснили? Удалось разузнать что-нибудь сенсационное? Сегодняшние газеты опять вовсю трубят об этом деле.

– Нет, пока не удалось. Но я убеждена, что финиш близко.

– Расскажите мне все. А сейчас извините меня, я на минуту. – Он пошел на кухню приготовить чай.

Уна опустилась в темно-бордовое кожаное кресло у камина. Она любила заходить к Дэвисону и часто делала это без предупреждения, надеясь застать его с кем-либо из близких друзей. Она никогда не встречалась ни с кем из его коллег, а между тем была уверена, что они ей понравились бы. В прошлом Уне иногда выпадала возможность порыться в вещах Дэвисона, когда он говорил в другой комнате по телефону или выходил отправить письмо. Стремясь лучше понять Дэвисона, она обыскивала шкафы и ящики письменного стола, читала письма – но все без толку. Сегодня ее внимание привлекла лежащая на столе кипа журналов и газет самой разной тематики.

– Интересная новость об этой девице, да? – крикнул Дэвисон из кухни.

– О какой девице?

– О той, которую называют в газетах «знакомая Джеймсов». Она вроде бы подруга полковника Кристи.

Бесполезно пытаться утаить что-нибудь от Дэвисона.

– А, мисс Нил. Я была у нее.

Дэвисон тут же появился в дверях – пока без подноса.

– Что значит «была у нее»? Я думал, она недоступна.

– Ну да, в общем, так и есть. Но я применила собственные методы.

– Могу представить, – ухмыльнулся Дэвисон.

– Вам, конечно, представляется, как всегда, какая-то гадость, – рассмеялась Уна, – но я просто выдала себя за кузину миссис Кристи. Мисс Нил впустила меня и поделилась кое-какой ценной информацией.

– Ну-ка, ну-ка.

– Пока я не могу ее раскрыть, придется вам дождаться публикации моей сенсационной статьи. Где чай?

– Все равно я не отпущу вас, пока не узнаю особо важных деталей.

Уна взяла «Экспресс» и прочитала статью, в которой ругали полицейских Суррея и Беркшира за то, что они не привлекли к расследованию Скотленд-Ярд. «Таймс» писала о безуспешном прочесывании территории вокруг Ньюландс-Корнер, проводившемся в основном силами местных жителей, а также представителями Общества охотничьего собаководства Гилфорда и Шера, на которых возлагались особые надежды. В конце первого абзаца заметки приводился факт совсем иного рода, открывавший новые перспективы расследования: оказалось, что перед своим исчезновением миссис Кристи написала письмо Кэмпбеллу Кристи, брату полковника, а на конверте был отпечатан индекс одного из почтовых отделений Лондона. По этому вопросу Дэвисон мог бы обратиться по своим каналам в Управление почт и телеграфов. Это было вполне приемлемо.

– Так где вы разыскали мисс Нил? – спросил Дэвисон, который вошел с чайным подносом.

– В пригороде Рикмансворта, в Хартфордшире.

– Я, кажется, никогда не был в Хартфордшире. Ах нет, был. Провел однажды отчаянно скучный уик-энд в кошмарном доме, принадлежавшем одному из старых друзей Хартфорда, владельцу этой громадины возле Сент-Олбанса. Хартфорд сказал, что мне будет полезно познакомиться с этим господином, но это был один из худших уик-эндов в моей жизни. Как-нибудь я расскажу вам о нем.

– Вряд ли мне захочется еще раз поехать туда после того, как эта история закончится.