Рожденный туманом. Книга 3. Герой Веков - Брендон Сандерсон

Кое-кто мог бы сказать, что алломантические саванты, как и инквизиторы, преображенные при помощи гемалургических штырей, больше не люди.

Призрак проснулся в темноте.

В последнее время такое случалось все реже и реже. Повязка, плотно прикрывавшая глаза и уши, раздражала излишне чувствительную кожу, но без нее было нельзя: звездный свет для усиленных оловом глаз казался столь же ярким, как свет солнца, а шаги во дворе звучали раскатами грома. Случалось, Призрак не мог заснуть, даже завязав глаза и залепив уши воском, даже с плотно закрытыми ставнями и опущенными шторами.

Приглушать звуки означало подвергать себя опасности. Однако бессонница представлялась еще опаснее. Возможно, то, что Призрак сделал со своим телом при помощи олова, его и погубит. И все-таки время, проведенное среди жителей Урто, убедило, что им обязательно понадобится помощь. А значит, требовалось преимущество. Прав был Призрак или не прав, в любом случае он решил продолжать начатое и надеяться, что этого окажется достаточно.

Молодой человек со стоном сел, снял повязку и вытащил из ушей воск. В желудке ощущалось приятное тепло пламенеющего олова. Это теперь казалось столь же естественным, как вдохнуть или моргнуть. Призрак слышал, что громилы могут жечь исцеляющий пьютер, даже когда теряют сознание из-за ран. Тело само знало, что ему нужно.

К счастью, олово было сравнительно дешевым. Призрак как следует запасся им в Лютадели, а потом купил еще через подпольных торговцев. Зачерпнув из ковшика возле кровати неполную горсть оловянной пыли, молодой человек высыпал ее в кружку и подошел к двери. Комната была маленькая и тесная, зато не приходилось делить ее с кем-то еще. Роскошь, если судить по меркам скаа.

Стоило приоткрыть дверь, и залитый солнцем двор обрушился со всей силой. Призрак зажмурился и стиснул зубы: свет пробивался даже сквозь опущенные веки; пошарил возле порога. Нащупав оставленный кем-то из трактирных слуг кувшин с водой, затащил его в комнату и поспешно закрыл дверь. Проморгался. Затем налил в чашку воды и выпил содержимое, не оставив ни крупицы олова. Этого должно было хватить на весь день. На всякий случай Призрак зачерпнул из ковшика еще горсть и высыпал в кисет.

Через несколько минут, уже одетый и готовый действовать, молодой человек присел на кровать и закрыл глаза, обдумывая предстоящий день. Если верить шпионам Гражданина, Эленд отправил в Урто кого-то из их общих друзей. Им, вероятно, было поручено обеспечить сохранность тайной пещеры и подавить восстание; Призрак намеревался раздобыть как можно больше сведений до их прибытия.

Он перебирал варианты и размышлял. В соседних комнатах грохотали шаги, все деревянное строение дрожало и раскачивалось, словно гигантский улей, заполненный суетливыми пчелами. Снаружи кричали, звали; в отдалении слышался колокольный звон. Несмотря на достаточно раннее время – едва миновал полдень, – туман уже рассеялся. День без тумана в Урто длился шесть-семь часов, поэтому здесь по-прежнему можно было успешно выращивать зерно.

Обычно Призрак спал весь день, но сегодня нужно было торопиться, и он начал собираться. Надел очки, сверху наложил плотную повязку. На ощупь пробравшись к окну, отдернул занавеску и распахнул ставни. Хлынул жаркий, почти обжигающий, солнечный свет, но Призрак все же смог открыть глаза. Повязка раздражала кожу, зато приглушала свет и одновременно была достаточно прозрачной. Ничего не поделаешь, приходилось терпеть: даже обострившиеся чувства не давали возможности видеть с закрытыми глазами.

Кивнув самому себе, Призрак взял дуэльную трость и вышел из комнаты.

* * *

– Знаю, ты предпочитаешь помалкивать. – Дарн тихонько постукивал перед собой двумя палочками. – Но даже ты не сможешь отрицать, что лучше жить так, чем с лордами.

Призрак сидел, прислонившись к каменной стене улицы-канавы. Рыночная яма была самой широкой из нижних улиц Урто. Когда здесь пролегал водный путь, то в самом центре три корабля могли борт о борт встать на якорь, и осталось бы еще достаточно места для других судов. Теперь здесь располагался главный городской бульвар, который облюбовали также торговцы и нищие.

Нищие вроде Призрака и Дарна. Лишь немногие обращали внимание на двух оборванцев. И уж точно никто не замечал, что один из них – тот, что с черной повязкой на глазах, – внимательно наблюдает за толпой, а другой изъясняется слишком правильно для человека, выросшего в сточной канаве.

Призрак не ответил на вопрос Дарна. В юности он говорил с чудовищным акцентом, пересыпая речь множеством жаргонных словечек, да и сейчас не мог похвастаться бойким языком или чарующими манерами, поэтому старался говорить как можно меньше.

Как ни странно, оказалось, что молчаливость вовсе не отталкивала людей – скорее, даже наоборот. Дарн продолжал отбивать ритм, словно уличный музыкант, у которого не было ни единого слушателя. Удары извлекали из плотно сбитой земли слишком тихие звуки, услышать которые мог только Призрак.

Ритм у Дарна выходил отменный. Любой менестрель бы позавидовал.

– Нет, ты только погляди на рынок, – продолжил Дарн. – При Вседержителе большинство скаа и мечтать не смели об открытой торговле. У нас все вышло красиво. Скаа управляют скаа. Мы счастливы.

Призрак видел рынок. Ему казалось, что по-настоящему счастливые люди улыбаются, а не ходят потупившись. Они делают покупки и гуляют, а не быстро хватают нужное и удаляются. Кроме того, если бы город и впрямь превратился в место всеобщего счастья, разве возникла бы нужда в десятках солдат, которые следили за толпой. Призрак покачал головой. Одежда на людях была почти одинаковая: цвета и фасоны определялись согласно приказам Гражданина. Даже попрошайничество подчинялось строгим правилам. Определенную долю милостыни, которую собрал Призрак, следовало отдать людям Гражданина.

– Вот еще что, – не унимался Дарн. – Ты видел, чтобы кого-то избили или убили на улице? Ради такого уж точно можно в чем-то себя ограничить.

– Убивают теперь в переулках, по-тихому, – негромко заметил Призрак. – Вседержитель, по крайней мере, делал это открыто.

Продолжая тарабанить палками по земле, Дарн нахмурился. Он выбивал сложный ритм. Призрак чувствовал вибрации, и они его успокаивали. Знал ли кто-то из проходивших мимо, что рядом с ними настоящий талант? Дарн мог бы стать известным музыкантом. К несчастью, при Вседержителе скаа не занимались музыкой. А при Гражданине вообще нежелательно было привлекать к себе внимание, независимо от способа.

– Вот оно, – вдруг оживился Дарн. – Как я и говорил.

Призрак поднял глаза. Сквозь невнятное бормотание толпы и прочие звуки, вспышки цвета и сильные запахи отходов, людей, а также выставленных на продажу товаров он ощутил приближение группы узников в сопровождении солдат. Иногда ощущения захлестывали с головой. Однако, как когда-то Призрак объяснял Вин, секрет горения олова заключался не в том, чтобы почувствовать, а в том, чтобы отсечь ненужное. А он отлично умел сосредотачиваться на том, что было необходимо.