Имя звезды - Морин Джонсон

Мое молчание ее явно заинтриговало.

— Ты? — спросила она. — И Джером?..

Я продолжала молчать.

— Серьезно, что ли? Вы с Джеромом?

— Да мы не… это не…

— А. — Она улыбнулась от уха до уха. Тогда не парься. Я все организую.

Джером не забыл. Забудешь такое. Я увидела невидимку и сбежала с занятия. Попробуй тут забудь. А потом весь остаток дня я от него пряталась, и это подбавило масла в огонь.

Когда на следующее утро я пришла завтракать, я увидела, что он сидит рядом с Эндрю. Заметив, что я вхожу, он поднял голову и кивнул. Мы с Бу встали в очередь за едой. Она нагрузила на тарелку обычный английский завтрак — яичницу, бекон, поджаренный хлеб, грибы, помидоры. Она, как и я, была вполне в состоянии со всем этим управиться. Только вот у меня в то утро не было аппетита. Я взяла только поджаренного хлеба.

— А сосисок? — спросила дежурная повариха. — Заболела, что ли?

— Вроде нет, — ответила я.

— Ты так не переживай, — посоветовала Бу.

Мы сели за стол напротив Эндрю с Джеромом. Они заняли нам места, как обычно.

— Привет, — сказала я.

Джером поднял глаза от остатков своего завтрака.

— А сосиски? — спросил он.

Похоже, мое пристрастие к жирной мясной пище уже вошло в местные анналы. Бу плюхнуласъ рядом, уронила ложку с подноса, и та со звоном запрыгала по полу.

— А наша Рори, — сказала она, — всю ночь промаялась. Температура высоченная. Бормотала какую-то чушь про пони.

— Температура? — Джером отреагировал на это слово. — Ты вчера была больна?

— Мм, — откликнулась я, бросая взгляд на Бу.

— Бормочет-бормочет, просто бормоталка какая-то, — продолжала Бу. — И несет хрен знает что. Не остановишь.

— Ты к доктору ходила? — осведомился Джером.

— Мм? — ответила я.

— Да все с ней в порядке, — сгзказала Бу. — Наверное, месячные скоро. Я перед месячными тоже с катушек слетаю. Температурю. Жуткое дело

Этим бомбовым ударом она наш некоторое время полностью убила разговор. Бу решила заполнить паузу и пустилась рассказывать длинную историю про свою подружку Анджелу, которой тайно изменяет ее дружок Дейв. Никто даже не пытался ее перебивать. Я, торопясь изо всех сил, дожевала тост и пошла прочь. Бу двинулась следом.

— Вот и поправили дело, — сказала она.

— Ты сказала ему — температура перед месячными. Не бывает перед месячными температуры.

— Так и призраков тоже не бывает.

— Да нет же, температуры перед месячными действительно не бывает. Знаешь, даже если человек — парень, он не обязательно полный идиот.

— Пойдем заберем твое сочинение, сказала она, продевая руку мне под локоть.

Бу танцующей походкой потащила меня в библиотеку, пришлось и мне идти танцующей походкой. Алистер забился в дальний угол редко посещаемого раздела микрофильмов и спрятался за каким-то аппаратом. Бу принесла ему крошечный айпод, и теперь он слушал с закрытыми глазами. Надо думать, наушники вываливались у него из ушей, потому что никаких ушей у него на самом деле не было, но он как-то умудрился их закрепить. Музыка как бы звучала в пустоте. Когда мы подошли, он медленно открыл глаза.

— На полке, — сказал он. — Между подшивками «Экономиста» за тысяча девятьсот девяносто пятый и тысяча девятьсот девяносто шестой годы.

Я туда и направилась. Там, между книгами, были засунуты пятнадцать написанных от руки страниц, со сносками и заметками на полях. Только я их вытащила, подошел Джером. Бу выхватила у меня листки.

— Прости, — сказал Джером. — Можно… поговорить?

— Мм? — ответила я.

Никогда еще ни один мальчик не спрашивал у меня разрешения поговорить, по крайней мере таким тоном. Поговорить не просто, чтобы поговорить, а поговорить в смысле «поговорить». Ну, вы поняли.

— Валяй, — сказала Бу, засовывая листки в сумку. — Увидимся.

Я медленно приблизилась к Джерому, посмотрела на него. Я уже не знала, как себя с ним вести. Меня, правда, заверили, что я не чокнулась, но толку от этого было немного. В трех метрах от нас сидел призрак, только что сделавший за меня домашнее задание, а Джером его не видел.

— На здоровье! — крикнул Алистер мне вслед.

Мы вышли на улицу, в серо-стальной утренний свет. Я замерзла, но мне было наплевать.

— Куда пойдем? — спросил он. В его повадке было что-то нервическое — плечи сгорблены, руки засунуты в карманы, локти прижаты к бокам.

Не придумав ничего лучшего, я предложила наш местный рынок, Спайталфилдс. Он большой, шумный, жизнерадостный, я хоть немного отвлекусь. Когда-то там торговали овощами и фруктами. Теперь он превратился в галерею бутиков и салонов. В центре располагалось просторное помещение, наполовину отданное под рестораны, наполовину — под лотки, где торговали чем угодно, от сувенирной белиберды до самодельных украшений. Вокруг роем гудели покупатели. На прилавках грудами лежала всякая фигня для поклонников Джека Потрошителя — шляпы-цилиндры, резиновые ножи, футболки с надписями «Я — ПОТРОШИТЕЛЬ» и «БЕГИ, ЗАРЕЖУ».

— Так что с тобой такое? — спросил наконец Джером.

Что со мной такое? Да такое, что Джерому не расскажешь. Теперь вообще никому нельзя рассказывать, что со мной такое, — за исключением разве что кузины Дианы, да и той вряд ли.

Мы прошли рынок насквозь и остановились сбоку в небольшом дворике. Сели на скамейку. Джером сел близко, почти касаясь меня ногой. Мне показалось, что он все-таки сохраняет крошечный зазор — на тот случай, если крыша у меня съехала непоправимо. Однако предоставил же он мне вот этот шанс все объяснить. Придется как-нибудь объяснить.

— С той самой ночи, ну, когда… Потрошитель… я… не в себе? Немножко?

— Ну, это-то понятно, — сказал он, кивая.

Я почувствовала его готовность принять такое вот объяснение всех моих странностей. Нужно сделать так, чтобы он и дальше говорил на свою любимую тему.

— А кто он, Джек Потрошитель? — спросила я.

— В смысле? — переспросил Джером.

— В том смысле, что ты ведь перечитал все, что о нем написано, — так вот, кто он? Мне кажется, мне было бы легче, если бы я… понимала, кем он был. И что тут происходит.

Он придвинулся на пару миллиметров ближе.

— Ну, понимаешь ли, самое главное заключается в том, что Джек Потрошитель, скорее всего, легенда.

— Как это он может быть легендой?

— Доподлинно известно только следующее: осенью тысяча восемьсот восемьдесят восьмого года в районе Лондона под названием Уайтчэпел произошла серия убийств. Кто-то убивал проституток, примерно одним и тем же способом. Пять убийств, и вроде бы всюду единый почерк: ножом по горлу, изуродованное тело, в некоторых случаях — вытащенные и разложенные вокруг внутренности. Эти убийства приписывают Джеку Потрошителю, однако одни считают, что убийств было четыре, другие — что шесть, третьи — что еще больше. Самая распространенная версия гласит, что жертв было пять, на ней и основана легенда. Но ведь может оказаться, что все было совсем не так. Сходи, например, в паб «Десять колоколов» — у них на стене висит мемориальная доска с именами шести жертв. Словом, факты довольно расплывчаты, видимо, отчасти поэтому это дело и невозможно раскрыть.