Гонконг - Николай Задорнов

Тауло под судом, но отвечал своим карманом судовладелец Пустау, какую-то закулисную роль играл Сайлес.

Тауло осклабился, и голова его дернулась, когда он увидел в публике лица Пушкина, Шиллинга, Сибирцева, Елкина и Михайлова. Впереди, на ряд ближе, Гошкевич и японец с тростью в джентльменском костюме. Встреча не из приятных! Однако Тауло с улыбкой потянулся к своим бывшим пассажирам.

Подсудимому предложили сесть на место. Сайлес еще и еще давал ему какие-то советы и едва оторвался.

Вошел судья в парике и в мантии. Заседание началось. Судья задал обычные вопросы. Суть дела была изложена и казалась всем ясна.

– Сколько же вы взяли с моряков погибшего при кораблекрушении корабля «Диана» для доставки их в Россию через Охотское море? – спросил судья.

– Двадцать тысяч долларов, – ответил Тауло.

Раздался дружный хохот всего зала.

– О-е-ха! – закричал мистер Вунг, он же Джолли Джек, подскакивая в поставленном для него кресле наособицу.

– Сколько? – делая изумленное лицо, спросил судья.

– Двадцать тысяч! – вызывающе резко бросил шкипер.

Раздался еще громче взрыв хохота, но едва судья открыл рот, как зал дисциплинированно стих. И опять слышался китайский крик Джолли. Общее неодобрение публики к подсудимым стало сразу очевидным. Судья это почувствовал. Английский джентльмен, конечно, знал, как он популярен, как любит публика его парадоксальные вопросы.

– Так вы дураков нашли, если загнули такую цену? Подсудимый, отвечайте: да или нет. Вы дали присягу отвечать чистосердечно. Да?

– Да, – ответил Тауло.

В зале начался гомерический хохот, как при виде любимого актера, любая реплика которого приводит всех в восторг.

– Повторите сам: «Я нашел дураков среди несчастных, попавших в беду». Повторяйте.

– Это снизит наказание? – не растерялся Тауло.

Тут захохотали Пустау и вся компания немцев и американцев во главе с Сайлесом.

– Нет, это не снизит наказания, – ответил судья, – но должно уяснить дело.

– Тогда не повторю.

Хохот повторился, но быстро ослабел.

– Редактор газеты «Чайна мэйл»? – оборачиваясь к Сибирцеву и показывая глазами на затылок долговязого джентльмена, спросил Гошкевич.

Джентльмен что-то записывал и качал головой, словно все происходящее подтверждало его собственное мнение.

– Это мистер Шортред, – ответил Алексей.

Горячая речь обвинителя поначалу слушалась в молчании. Вскинув руку, он заговорил, что подсудимый грубо попрал права человека, оболгал и обобрал ни в чем не повинных тружеников моря, чей корабль подвергся еще невиданным испытаниям и погиб. Пользуясь несчастьем, подсудимый заломил цену, которую никто и никогда не брал.

– Вместо бескорыстного спасения тех, кто заслужил признание и восхищение, вы обчистили их, как карманный вор!

– Слушайте! Слушайте! – раздались крики.

– Впрочем, чего же от вас ждать! Вы поглумились над правами людей и сделали спекуляцию на их страданиях, осквернив понятия долга и милосердия!

Адвокат вскочил, как на пружине, и высоким голосом с уверенностью опытного оратора, немного нараспев и с аффектацией стал доказывать, что мистер Тауло, как никто другой, пришел на помощь страдальцам и защитил права человека! Он спас погибших! Благодаря ему они среди нас и пользуются традиционным английским гостеприимством. Кого же благодарить за это? Только мистера Тауло! Он единственный в мире защитил право потерпевших на спасение! Свобода слова, независимость понятий, уважение к правам человека, вот те... те...

Судья извинился, перебил оратора и спросил, не проявляет ли защитник неуважения к суду, выкрикивая некоторые слова и пуская при этом петухов.

От хохота слушатели, казалось, валились навзничь и друг на друга и целые ряды их качались, как волны в ветер.

– Он сжалился, господин судья, и решился на подвиг чести, – уверенным сильным голосом сказал адвокат, подавляя общий хохот и водворяя тишину. – И что же теперь, достопочтенный судья? Что же грозит ему за любовь к человеку, за защиту его прав, за спасение стольких молодых жизней?

Судья огласил приговор под бурные аплодисменты и восторженные крики зала.

Шкипер Тауло признан виновным в недозволенной перевозке людей во время войны и приговаривается к денежному штрафу.

– Бриг «Грета» конфискуется! – под новый взрыв одобрения объявил судья.

Публика расходилась. Тауло и Пустау вышли с толпой немцев и американцев. На улице Сайлес отстал от них и присоединился к русским.

– Что же теперь будет с господином Тауло? – спросил банкира мичман Михайлов. – Ему придется уезжать из Гонконга?

– Вы думаете, его выселят? Как сделали бы у вас? Нет, что вы! Никто и не подумает! Просто ему придется расплатиться и заняться своими делами поэнергичней, чтобы покрыть убытки. Тут больше всех пострадал хозяин корабля господин Пустау! Но приговор не скажется на их делах! Мистер Тауло опытный моряк, а мистер Пустау преуспевающий бизнесмен... Вы заметили, сегодня публика была на вашей стороне?

Сам Сайлес, как видно, скрывал свое недовольство. Наверно, в душе должен сетовать, задета и его репутация.

Вышел мистер Вунг и, почтительно поклонившись Пушкину, сказал, что рад будет принять господ офицеров, сочтет себя польщенным, если присланное приглашение будет любезно принято.

– Буду очень рад! – вдруг сказал Вунг по-русски и засмеялся.

Слуга подозвал носильщиков, и богач отправился с целой свитой китайцев.

– Решение суда, как мне кажется, нелогично, – выпив рюмку вина, сказал Шиллинг, сидя у Сайлеса. – Шкипера Тауло винили за негуманное отношение к нам, а приговорили за недозволенные перевозки в военное время! Так я понял?

– Ах, что вы! – криво осклабясь и вскидывая руки, воскликнул хозяин. – Английский суд постоянно приговаривает не за то, в чем упрекает подсудимого судья. Они умалчивают, в чем повинен подсудимый перед английскими интересами. Вы правильно уловили! Не за то преступление судят, за которое приговаривают. Иначе не подберешь статьи. Или будет слишком велика огласка и начнутся споры! Такой же статьи нет – за негуманность. Англичане часто выносят приговор так, чтобы главной вины не упоминать и не оглашать и чтобы все выглядело бы благородно, а про сущность своих претензий умалчивают... Пустау еще будет апеллировать и судиться! И Тауло тоже. Но вряд ли что-то удастся с судном. Штраф могут снять. Но конфискацию не отменят. Действуют законы военного времени. Судья вел пропаганду в пользу проявления человеколюбия к потерпевшим бедствие на море, а приговорил за перевозку врагов в военное время! Судили Тауло за неблагородный поступок, упрекали, что взял большие деньги с потерпевших кораблекрушение, винили в нарушении международного акта спасения на водах! Зато уж тут никуда не денешься – перевозка вражеских войск в военное время. Да еще под чужим флагом! Отобрали хорошее судно!