Кланы Америки. Опыт геополитической оперативной аналитики - Константин Черемных

Франко-саудовская ставка на Ближнем Востоке — это ставка госсекретаря США Джона Керри. Эта ставка накануне, 6 июля, сработала и на конференции Национальной коалиции оппозиционных и революционных сил Сирии. Несмотря на отчаянное сопротивление, самый влиятельный кандидат от Катара Мустафа Сабах проиграл выборы. До сих пор он был генсеком НКОРС, а теперь стал никем. И глава так называемого временного правительства Гасан Хитто, тоже катарский протеже, тоже теперь никто — он ни с кем не конкурировал, а просто тихо отполз со сцены.

А председателем НКОРС с 6 июля становится племенной вождь и при этом, что удивительно, светский оппозиционер Ахмад Асси Ярба. Лишь один день на арабских порталах продержалась версия о том, что пост генсека сохранился за «Братьями», но и эту позицию они потеряли, и теперь удовлетворяются не более чем постом одного из трех вице-председателей.

Ливанская «Йа Лебнан» поясняет, для тех, кто еще не понял, то есть для третьегодников: «Избрать легитимное руководство НКОРС так долго не удавалось из-за противостояния катарского и саудовского лобби». И прямым текстом называет светского оппозиционера и племенного вождя Ярбу давней креатурой Саудовской Аравии.

Чувство облегчения, которое звучит в ливанской прессе, понятно. Франко-саудовский альянс, в отличие от уже сформировавшейся связки Катара с Израилем, не ставит целью дестабилизацию Ливана — о чем и сигнализировал провал мятежа самозваного шейха Асира, о котором портал Вадима Рабиновича mignews писал с нежностью.

Ныне обитающее в Париже семейство Тласс еще весной прошлого года делало ставку на смешанное правительство в Сирии — без Асада, но с людьми из его истэблишмента в альянсе с умеренной оппозицией. «Человеком выбора» в истэблишменте Асада у него был вице-президент Фарук аш-Шараа. 8 июля он вышел из партии «Баас», но вице-президентом остался. А намек Керри на перенос «Женевы-2» на сентябрь говорит, что устранение со сцены конкурирующих игроков — Турции и Катара — позволит ему обойтись вовсе без Москвы.

Турция, как и предполагалось, зализывает раны. Но все же не может не выразить свое отношение к происшедшему в Египте. Поскольку щелчок, который так называемый «нео-османизм» получил здесь, является вторым унижением после стамбульских погромов и уже окончательными похоронами всех расчетов на сферу влияния в Магрибе.

Догадывается об этом и дружественное Эрдогану руководство Туниса — и продлевает режим чрезвычайного положения. Впору забеспокоиться и партии-тезке в Марокко.

Еще одним клиентом Катара, а раньше — претендентом на контроль над тем же Магрибом, был экс-президент Франции Николя Саркози. Только его успокоил прокурор Бордо, вычеркнув из списка обвиняемых по делу старушки-спонсорши Бетанкур, как — хлоп! — 4 июля Конституционный совет Франции вычисляет (не прошло и полгода), что его партия превысила законный предел расходов на выборы и компенсации, соответственно, не получит. О-ля-ля! Саркози хлопает дверью Конституционного совета. Но хлопай, не хлопай, а политические шансы потеряны надолго.

И особенно насмехается над Саркози Жан-Ив Камю из Парижского института международных и стратегических отношений. Этот институт обеспечивает связи действующего президента-социалиста Франсуа Олланда со всем партийным спектром Афганистана. Никакого влияния на этом фронте люди Саркози не получат. Катар — само собой. Как открылся там офис «Талибана», так и закрылся. О чем лично Джон Керри с удовольствием объявил.

Таким образом, все точки над i на Ближнем Востоке расставлены. Включая Иран. Избранный президент Рухани уже протянул руку дружбы Эр-Рияду. А в World Politics Review почти сразу после его избрания появилась первая, пока осторожная статья об оси Тегеран-Кабул.

Рухани вступит в права 4 августа. Формально действующего президента Ахмадинеджада приняли в Москве. Но утешить Москву он ничем не может: он больше не влияет на ситуацию.

Об его уходе даже всплакнул, к негодованию израильских знакомых, ведущий специалист по дерадикализации ислама Реза Аслан: ведь Ахмадинаджад делал хорошее дело, пытался отодвинуть клерикалов от власти, а теперь в Тегеране опять воцарился клерикал.

Резе Аслану не терпится, чтобы деклерикализировались и Египет, и Иран сразу. Однако тем, кто принимает решения, уже известно, что спешка приводит к обратным результатам. Сначала Магриб, а до Ирана дело очередь дойдет. Санкции-то не сняты, и если сейчас Рухани покажет плохой performance, подобно египетскому Мурси, то глядишь, и не досидит свой четырехлетний срок. Но сейчас удобна именно такая фигура: ее руками проще приватизировать гигантский государственный холдинг, скрывающийся за вывеской КСИР, а антикоррупционная кампания против клерикалов уместна после раскрытия всех карт.

Столь же нетерпелив коллега Аслана по ассоциации «Видение Авраама» Марк Левин: он ждет не дождется, чтобы в Египте вслед за «Братьями-мусульманами» полностью ушли со сцены и военные. И он забегает вперед: всему свое время. Вначале все-таки надо осуществить четвертую по счету конфискацию — зря, что ли, Амр Муса в частном порядке беседовал с «финансовым директором Братьев-Мусульман» Хайра-том аш-Шатером за неделю до его ареста.

И вообще, следующий ход команды Керри — в Палестине, которой обещаны четыре миллиарда. Эрдоган после визита Таира Пардо отложил визит в Газу на неопределенное время.

Сдвиг в Иране — самое подходящее время для активной игры вокруг Иерусалима. О том, какое отношение к этому имеет сдвиг в Иране, пишет Игорь Панкратенко:

«В 1993 году Нетаниягу утверждал, что «агрессивный Иран» создаст собственное оружие через три года, максимум — через пять лет. Прогнозы не сбылись, бомбы у Исламской Республики до сих пор нет, что является самым весомым аргументом сдержанности иранского руководства. Чего тогда стоят непрекращающиеся «предостережения», которые Тель-Авив изливает на международную общественность с завидным постоянством? Политический обозреватель Рон Ишай, комментируя итоги выборов заметил, что эпатирующие заявления Ахмадинежада, его отрицание Холокоста и «шиитский фанатизм» пугали арабские государства и Запад, поневоле заставляли их быть союзниками в антииранской коалиции. Теперь, с приходом Рухани, это преимущество утрачено. А вот болевая точка, которую иранской дипломатии удалось нащупать у Израиля, осталась. Речь идет о ядерном арсенале Тель-Авива. Инициатива Тегерана, впервые прозвучавшая еще в 2006 году с подачи Рухани, о «безъядерном Ближнем Востоке» больно бьет именно по Израилю. Идея ядерного разоружения в регионе, с необходимостью которого, пусть и по разным причинам, охотно согласятся и Египет, и монархии Залива, вполне может стать сильным ходом Рухани для того, чтобы блокировать израильскую политику «необъявленной войны» против Ирана».

У меня лишь одно уточнение к этому анализу: все фигуры для сильных ходов находятся в руках вовсе не Рухани. Доказательство — пассаж в Foreign Policy от 3 июля:

«Некоторые обстоятельства получения Израилем ядерного оружия до сих пор не рассекречивались спецслужбами США — в частности, эпизод с приобретением 80-100 тонн оксида урана («желтый кек», U308), который используется в качестве топлива для ядерных реакторов. Покупка оксида урана (у Аргентины) была важным секретом Израиля, однако его главной ядерной тайной было существование установки по переработке отработанного реакторного топлива из Димоны в оружейный плутоний».