Земля разбитых грез - Sleepy Xoma

даже заикаться о подобном! Или ты забыл, что мы умираем навсегда?

— Я готов. Почти двести тысяч лет — большой срок даже для архидемона и он стремительно подходит к концу. Жажду лишь покоя и пустоты. Боль слишком сильна, не могу терпеть боле.

На Айш-нора стало жалко смотреть. Он съежился и стал каким-то маленьким, забитым, словно воробушек или синичка, а не могущественный архидемон, пускай и лишенный большей части сил.

— То, что мы встретились — чудо! Я не могу потерять тебя сейчас.

— Чудо? Нет, закономерность. Будучи тяжелораненым, я просто не мог далеко убежать с поля боя. А ты, даже ослабев после смерти, ни за что не пропустил бы отпечаток моей энергии. Даже сотни лет спустя. Ты ведь вел этого смертного по следу, не так ли?

— Все-то ты знаешь, о наставник.

— Конечно, так было всегда. А теперь, уважь просьбу умирающего, даруй легкую смерть.

Из глаз Айш-нора потекли кровавые слезы, и он отвернулся.

— Может быть, подождем немного? — жалобно попросило могучее сверхъестественное существо.

— Ты сам знаешь ответ, не правда ли?

Поляна погрузилась в сверхъестественную тишину. Ни дуновение ветерка, ни скрип дерева, ничто не нарушало торжественности и печали этого момента. Айш-нор плакал, но вместо влаги из его глаз текли густые, тягучие алые капли. Эмоции, захлёстывающие архидемона, оказались столь сильны, что их отголоски проникали мне прямо в сердце, заставляя страдать вместе с древним существом.

Отчаяние, невыносимое, глубокое, точно Марианская впадина, и бесконечное. Вот, что сейчас испытывал Айш-нор. И он не скрывал чувств, напротив, щедро делился ими с окружающими. Пауки попятились, сколопендра задергалась и умчалась куда-то во тьму. Меня же точно ударило по голове: перед глазами все плыло, поляна кружилась, а умирающий архидемон троился в глазах.

Спустя несколько томительно долгих секунд все резко — точно ножом отрезало — кончилось.

— Знаю, — прошептал Айш-нор. — Знаю.

Архидемон перелетел ко мне на плечо и произнес:

— Прости, что взваливаю это на тебя, но мой учитель должен обрести покой. Убей его.

— Чего? — опешил я.

— Что слышал, смертный.

— Но почему? С чего такая спешка, действительно, не подождать, что ли, годик? Мы как раз разберемся с порталом на Землю, Айш-нор накопит сил, и вы вернетесь в родной мир…

— Он вернется, не мы, — ответил мне Пар-лон.

— Как это?

— Айш-нор, даже накопив достаточно энергии, сможет вернуться только сам. Я же… ты все видишь и так. А потому взываю к тебе на истинном языке, о смертный. Даруй покой и забвение. Пронзи меня копьем и не бойся, слуги не причинят вреда. Я клянусь, что ты станешь для них своим.

Происходящее все больше начало походить на бредовый сон. Еще вчера я сбрасывал в могилу трупы крестьян, решивших, что одинокий путник — неплохая добыча, потом — прикончил толпу разбойников и взял под крыло двух сирот, а теперь вот болтаю с умирающим архидемоном, который, видите ли, возжелал эвтаназии.

— Уважь его просьбу, — попросил вдруг Айш-нор бесцветным голосом, — Пар-лон прав. Это — единственная возможность уйти правильно. Кто знает, что станет с нами через год или даже через день? Мы сгинем, а ему придется догнивать тут еще несколько лет. Плохая смерть для архидемона. Честная сталь — куда лучше.

И столько в его голосе было отчаяния, что я понял — нужно сделать то, о чем просят.

— Хорошо, — я подошел к демону, пауки вокруг которого послушно расступились, и поднял копье. — Хорошо, я выполню приказ, хотя и не понимаю, на кой черт. Я вообще ничего не понимаю в этом гребаном мире, и лишь бегу, незнамо куда и непойми зачем, постоянно проливая кровь. С каждым днем — все больше. Но, видимо, судьба у меня такая.

— Судьбы нет, человек. Творец даровал вам свободу воли, а посему вы сами вершите свое будущее.

— Ну да, а те, кто перенес меня в Дамхейн знали про это?

— Кто виноват в том, что ты оказался без надобности своему миру?

— Вы правы, господин. Жаль, что мы прощаемся, едва познакомившись, мне было бы интересно узнать о вашем прошлом. Наверное, вы можете рассказать кучу отличных историй.

Пар-лон улыбнулся и чуть заметно кивнул. Было видно, что он старается лишний раз не шевелиться, чтобы не бередить многочисленные раны и не мучать ослабевшее тело.

— О да, спроси Айш-нора, он поведает тебе парочку. А теперь закончи дело.

— Один вопрос: как простым копьем убить целого архидемона?

Пар-лон лающе рассмеялся, дернулся, из-за чего ухмылка на его лице превратилась в оскал, и произнес:

— Он, действительно, забавный. Хороший выбор, мой король. Отвечаю, человек: обычно — никак. Но я умираю, сил почти не осталось, а потому, целься в сосредоточье, не ошибешься.

— Куда?

Вместо ответа умирающий ткнул одной из хитиновых лап в место, прямо в центре брюха. Справа и слева виднелись пролежни, снизу — глубокая гноящаяся рана, а конкретно этот кусок хитина, в целом, держался бодрячком.

— Коли быстро и резко, оборви мои мучения, о смертный.

Я прицелился и покрепче сжал отполированное древко. Было не по себе, но, кажется, укол милосердия действительно требовался, причем неотложно. И — да — ворон прав, мы можем и не пережить путешествия, чтобы вернуться спустя пару лет, дабы помочь умирающему, который к тому времени вполне может преставиться и естественным путем.

— Я понял. Прощайте, госпсн.

— Прощай, о наставник, — добавил Айш-нор.

— Прощайте, связанные роком. Да будет ваш путь прямым и да получите вы в конце его то, о чем мечтаете. А теперь — коли, смертный!

И я ударил. Быстро, четко, сильно, точно тренировался не пару дней, а несколько лет. Острие пробило хитиновый доспех и копье ушло в тело монстра на добрых полметра.

Пар-лон дернулся, вскрикнул, из его рта полилась дурно пахнущая жидкость, а в следующий миг свет в глазах потух и древнее существо, умудрившееся пережить страшную войну и влачить жалкое существование в огороженном магическими печатями лесу, наконец-то обрело покой.

Я выдернул копье, и мне показалось, что по лезвию пробежали алые всполохи, но затем все закончилось.

Пауки, подземная сколопендра, несколько муравьев-переростков замерли, точно желая почтить своего упокоившегося господина минутой молчания.

А Айш-нор приземлился рядом с трупом и крылом закрыл старому товарищу глаза.

— Внемли, о смертный, сим копьем сразил ты архидемона! Запомни эту ночь! В веках звучать отныне будет твое имя! — громогласно провозгласил он, и я, повинуясь импульсу, опустился на одно колено, вытянув оружие на раскрытых ладонях.

Я и сам не понимал, зачем делаю то, что делаю, просто чувствовал, что так нужно.

Сквозь тело словно прошла незримая волна, стало тепло