Убить одним словом - Марк Лоуренс

– Лиза! Милая Лиза! – мурлыкал он, спускаясь на тротуар.

– Ее разве не Лорой звали? – тяжело отдышавшись, спросил старающийся не отстать от остальных Саймон.

– Ой…

Миа пришла вместе с Элтоном, как обычно, немного позже. Она одарила меня легкой улыбкой и знающим взглядом. Мы ее оставили у Арно прошлой ночью и без слов расстались. Я понятия не имел, чего ожидать сегодня утром. Была ли она теперь моей девушкой? Надо ли мне было сохранять хладнокровие и соблюдать дистанцию? Хотел бы я, чтобы Димус включил этот пункт в свои руководства. Я точно знал лишь то, что у меня ныли губы, болела челюсть, и мне отчаянно хотелось поцеловать ее вновь. А потом еще раз.

Непьющий Элтон озарил нас яркой улыбкой:

– Пацаны! Готовы играть?

– Конечно. – Я положил в рот одну из таблеток от несварения, которые мне дала мама Саймона, и запил молоком, которое я сам попросил. – Но главный вопрос в том, готовы ли мы к завтрашней ночи?

Остальные нахмурились, как будто это была назойливая неприятная мысль, которую им только-только удалось загнать в самый дальний и темный угол.

– Я ему верю, все такое, – сказал Джон. – Но этот несчастный случай, который вроде бы должен произойти с Миа, до него еще двадцать с чем-то лет. Этого времени предостаточно, чтобы придумать альтернативные варианты… Прости, Миа.

– Ничего страшного, – сказала Миа. – Если я правильно поняла его объяснения, то та Миа, которая пострадает, может и не быть мной…

Элтон неопределенно кивнул. Я терял их поддержку.

Переломил ситуацию в итоге Саймон:

– Мы должны это сделать ради Миа и ради Ника.

– Ника? А он тут при чем? – спросил Элтон.

– Ну, Димус – это Ник из будущего, – сказал Саймон, как будто констатируя очевидное.

– Кто-кто он? – Миа обвиняюще посмотрела на меня. У остальных упали челюсти.

Саймон продолжил, не обращая на них внимания:

– Тогда если мы сделаем то, что помнит Димус, то мы удостоверимся, что Димус – это не любой старый Ник из будущего, но это будет наш Ник. А это значит, что Ник исцелится от своей лейкемии и доживет как минимум до сорока. Что не очень-то вероятно, если он просто положится на удачу.

– Димус – это ты? – спросила Миа, все еще в шоке.

Я не ответил. Я понимал, что теперь они все поняли, кто он, как только это озвучил Саймон. Наверное, они ломали голову, как же они раньше не догадались.

– Так что мы сделаем это, – сказал Саймон, – ради Ника и ради Миа. Так?

– Раз уж так выходит, – склонил голову Элтон.

Миа кивнула, но я видел в ее глазах, что она еще будет расспрашивать меня о Димусе.

Джон тоже кивнул.

– Нас схватят. – Он бросил пару дайсов, словно от этого зависела наша судьба.

– Возможно, нам придется бежать. Нас не схватят, если мы не будем вести себя, как идиоты, – нахмурился Элтон. – Я рассказывал, что мой папа работает охранником. Его агентство посылает на ночные смены. Он говорит, что их задача – охранять помещения. Они не заинтересованы в том, чтобы кого-то ловить. Полиция получает за это бонусы, да и зарплату, но не охранники.

– А собаки? – К Саймону вернулся его самый большой страх.

– Их используют на строительных площадках и прочих местах, где важное оборудование может просто валяться на земле. Но не внутри. Никто не хочет прийти на работу утром и вляпаться в собачьи какашки на ковре.

– Но…

– Мы играем или что? – Элтон подготовил свои книги, воздвигая из них щит, чтобы не было видно его заметок.

Мы хором сказали «да». Нам всем хотелось ненадолго отвлечься от реальных опасностей на воображаемые.

Он наклонился над столом и положил между нами на стол какой-то предмет. Это был цилиндр, сплетенный из красных и белых полосок не то кожи, не то пластика толщиной примерно в палец и длиной дюймов в пять.

– Не трогай! – Саймон шлепнул Миа по ладони, когда она протянула руку.

– Ай! – Она убрала руку и насупилась: – А что такого?

– Это излюбленный прием Элтона, – сказал я. – Он кладет что-то на стол, и, если ты это тронешь, это будет триггером для события в игре. Обязательно плохого. Однажды он оставил тут стакан колы, а я оттуда отхлебнул. Так умер мой первый персонаж. Отравленные пайки. То, что я выпил колу, сделало моего персонажа первым, кто их положил в рот. Я провалил спасбросок, и он умер.

Миа кивнула.

– Никаких прикосновений. – Она адресовала мне легкую улыбку. Означало ли это, что она меня уже простила?

Она выложила на стол обрывки бумаги с предыдущей игры. Fort. Two. Sicker. Слова мудрости, которые бог ее героини послал ей, когда она попросила у него совета, как нас спасти. Я мог догадаться, что они означают: двое из нас были больны, мой Никодимус и жрица Миа, мы постепенно исчезали из этого мира. Мы становились все больнее, и это случилось недалеко от форта. Но в чем тут заключалось божественное наставление, я не мог понять. Даже Димус по сравнению с этим понятно выражался.

– Может быть, это анаграмма, – сказал Саймон.

– Зачем бы моему богу посылать мне анаграмму? – спросила Миа.

Саймон пожал плечами:

– Элтон их любит.

– Хм-м-м… – Миа пыталась сложить послание разными способами. – Тогда ты над этим думай. А мы займемся… На чем мы там остановились?

– На бесконечном шествии через бесконечную пустошь, – вздохнул Джон.

– И исчезновении, – услужливо добавил Саймон.

– Это правда, жрица и Никодимус уже почти прозрачные, – сказал Элтон. – Вы могли бы найти подработку привидениями. Вы так выглядите, что сквозь вас можно палку просунуть и не причинить неудобств.

Мы продолжали идти через пустошь, не имея ни карты, ни какого-либо направления, кроме того, которое Миа выжала молитвой из Человека-Иисуса. Запасы воды иссякали, еды было и того меньше.

– Наступило еще одно утро. Никакого завтрака. Еще туже затянутые пояса. – Элтон кинул дайсы, чтобы определить, попадется ли нам по пути что-то плохое. Я, в общем-то, даже надеялся на то, что нам перегородит дорогу какой-нибудь монстр: это бы нас взбодрило, и мы могли бы его съесть. Обед, доставляющий сам себя. Но ничего не пришло.

– Я скоро вернусь. – Элтон допил свою колу и отправился в туалет.

В тот момент, когда дверь за ним захлопнулась, Миа потянулась за цилиндром, который он оставил на столе.

– Миа! – шикнул я. Должен признаться, эта вещица искушала меня все утро. Это ни с чем не сравнимое ощущение, когда тебе говорят, что к чему-то нельзя прикасаться, чтобы заставить тебя захотеть это сделать.

– Ничего особенного, просто гибкая трубка. – Она повертела ее в руках, чтобы удовлетворить свое любопытство.