Сто голосов - Скотт Макконнелл

Апельсиновые рощи находились на противоположной стороне Тампы, не на участке О’Конноров, однако, сворачивая к их дому с Девоншир, вы окунались в восхитительный аромат.

На ранчо была система поливки?

Дождевальные установки, неподвижные. Однако воду они разбрасывали настолько далеко, что можно было подумать, что идет дождь. Такая же дождевальная установка была устроена в большом патио. В жаркие дни можно было открыть дверь, ведущую из жилых помещений в патио, и включить дождевальную машину. То есть при желании всегда можно было устроить себе дождь!

А каких рыб Фрэнк О’Коннор запустил в окружавший дом ров?

Золотых рыбок, не знаю названия. Ров душили японские водные гиацинты, стенки его могли потрескаться. Кроме того, во рву во множестве обитали лягушки.

А что было на крыше?

Над большим гаражом была веранда, на которой не было ничего лишнего. Затем была стенка, отделявшая крышу большого гаража и гаража на две другие машины. Над этим гаражом находилась медная крыша. И O’Конноры через окно своей спальни могли смотреть на расположенный на крыше бассейн. Глубина этого пруда составляла восемь дюймов, там Фрэнк разводил экзотических рыбок.

Какие животные жили на ранчо, кроме павлинов и голубей?

Опоссум и много енотов. A однажды около дома видели пуму.

Расскажите мне о павлинах.

Фрэнк содержал две разновидности этих птиц, белых павлинов и более привычных, синих. Представьте себе березовую аллею, которую Марлен Дитрих подарила Джозефу фон Штернбергу. Цепочку берез, протянувшуюся от заднего подъезда до самого конца участка. Тридцать берез, по пятнадцать с каждой стороны, образовывавших аллею в пять футов шириной. Потом представьте себе перед этими березами раскидистый калифорнийский водяной дуб высотой в двенадцать или четырнадцать футов. На это дерево была наброшена мелкая железная сетка, под которой сидели павлины. Простая железная сетка тем не менее покрывала большую площадь. Такая же сетка на другом дереве служила «клеткой» для тридцати белых голубей.

Как выглядели вместе мистер О’Коннор и мисс Рэнд?

Фрэнк обладал истинно кошачьей грацией, то есть изяществом крупного кота, начиная от пумы и до льва. Я имею в виду красоту движений, о которой Айн упоминала в наших разговорах. Фрэнк был человеком высоким и худощавым. Айн не была высокой, однако движения ее также были полны изящества.

Что касается взаимоотношений Айн и Фрэнка — я подметила, что представлял Фрэнк для Айн. Он был для нее якорем, брошенным с наветренной стороны. Он был скалой. Однажды она сказала нам с Баззи следующее: «Когда дело доходит до сочинительства и всего прочего в наших жизнях, Фрэнк является силой, стоящей позади престола». Фрэнк немедленно отреагировал: «Ну да, подчас я и есть тот престол, если судить по тому, как на мне сидят».

Фрэнк O’Коннор был сильным человеком, как физически, так и умственно.

Айн гордилась теми строчками, которые он внес в ее романы. Айн обладала чистотой и наивностью, скрытыми от прочих людей. К тем же, кто знал ее лично — a таких было немного — она подчас относилась с воистину детской чистотой и простодушием.

Расскажите мне о том, как O’Конноры расстались со своим чатсвортским домом.

Айн сказала, что услышала печаль в моем голосе, когда сообщила мне о своих планах уехать из Калифорнии. Я не хотела, чтобы она уезжала, чтобы возвращалась в Нью-Йорк. Помню, как она позвонила мне. Мы тогда жили в эксклюзивном «Лидо Трейлер Парк», и она сказала: «Знаешь что, Рут, мы намереваемся вернуться в Нью-Йорк». O нет! Только не отнимайте у нас тот стимул, которым вы оба являетесь. Не уезжайте. Так я чувствовала тогда. Протестовало все мое тело, возмущено было все мое естество. Помню, она еще сказала: «Я никогда не окажусь от тебя дальше, чем томик Источника». Прекрасные оказались слова. И очень полезные. Айн в последний раз пригласила нас в Чатсворт, и мы прекрасно провели вечер, пусть он и был прощальным. Мы не говорили друг другу таких слов, как «мы вам напишем» или «звоните нам». Мы выпили мартини, а потом продолжили встречу ужином в нашем любимом чатсвортском ресторане «Качамакоффс», а затем вернулись домой к O’Коннорам. Но время мы по сути дела провели за прокладыванием их маршрута через Орей, Колорадо. Мой муж отлично ладил с топографией. Мы с ним девять раз пересекали Соединенные Штаты.

А как вы сделались арендаторами их дома?

Вот телеграмма, адресованная «Мистеру и миссис Р. Хилл, Мотель „Мишн Белл“, Бульвар Вентура, Энсино, Калифорния». Дата: 12 июля 1952 года. Дом в Тампе пустовал после их отъезда в Нью-Йорк в октябре 1951 года. Перед отъездом Айн сказала: «Мы не намереваемся продавать дом, поскольку Фрэнк этого не хочет. И мы не собираемся сдавать его в наем. Мы не хотим этого. Но охотно сдадим его вам». Помню, я сказала, что мы не можем позволить себе такие расходы. И Фрэнк предложил обсудить этот вопрос потом. Так что в телеграмме было написано: «Пожалуйста, позвони мне за мой счет. Нам нужно поговорить о доме. Айн Рэнд».

Мы позвонили Айн, и она предложила нам назначить ту цену, которую мы в состоянии платить: «Просто скажи мне, Рут, сколько вы будете платить». Я ответила: «85 долларов». На это она сказала: «Отлично, решили». Так что получить возможность проживать во владении стоимостью в миллион долларов за 85 долларов было достаточно мило.

Впрочем, ранчо тогда не стоило миллиона долларов, однако я по крайней мере знаю, что они заработали на этой недвижимости пару сотен тысяч, когда его наконец продали в 1962 году. Я устроила эту продажу нашему соседу.

Я приняла дом при одном условии: «Айн, мне нужно шесть недель на пробу. Не знаю, как мне удастся управиться с таким большим домом, и насколько я понимаю, Баззи будет стараться поддерживать в порядке все владение. На садовников у нас денег нет» [Фрэнк нанимал троих]. Она ответила: «Ничего, наймите. Мы заплатим за помощь». И они платили.

Ни мы, ни они не хотели заключать контракт. Нам было достаточно просто обменяться рукопожатиями. Но я сказала: «Айн, мне нужна какая-то расписка, потому что я хочу, чтобы было известно, что мы занимаем дом на пробу в течение шести недель». Что же, эти шесть недель растянулись на двадцать лет. Первоначальные 85 долларов в месяц постепенно превратились в 125 долларов. «Похоже, что мы владеем этим домом совместно», — говорила Айн, а я сказала ей: «Нет, это же вы его купили». Айн ответила: «Но поддерживаем его мы пополам». Они оплачивали часть крупного счета за воду, чтобы любимые гладиолусы Фрэнка могли цвести.

А возникали ли у вас какие-нибудь проблемы с ранчо?

Нет. Торговать цветами мы не намеревались. A Фрэнк сказал нам только: «Пока будете в силах, поддерживайте жизнь в гладиолусах». Я рассказала ему о том, как мы сидим в гараже посреди тысяч луковиц, сортируя их, а потом относим их в его сарай, где они хранятся в больших шкафах. Мы делали это для Фрэнка, потому что он надеялся однажды вернуться в свое поместье. Он хотел, чтобы мы сохранили некоторые выведенные им новые сорта гладиолусов. В частности, тот, который он называл «Помада», и другой, который носил имя «Хэллоуин».