Эдгар Хантли, или Мемуары сомнамбулы - Чарльз Брокден Браун

В былые времена ожесточенных войн с индейцами краснокожие то и дело преодолевали этот тракт и, проникая в самое сердце английских территорий, чинили беспощадную расправу. Последняя война не была исключением, И хотя англичане укрепили свои форпосты и всеми силами защищались от набегов, никогда не забуду, как один индейский отряд ворвался в Норуолк, грабя и убивая местных жителей.

У меня есть причина помнить это. Дом моего отца был расположен на окраине Норуолка. Восемь безжалостных дикарей прокрались туда под покровом ночи, когда все спали. Они убили и отца, и мать, и моего брата, совсем еще младенца, прямо в их постелях. Я и мои две сестры по счастливой для нас случайности находились тогда за границей. Дом был разграблен и сожжен до основания, Накануне мы с сестрами собирались вернуться домой, но разыгралась буря, путешествовать по реке стало опасно, и нам пришлось задержаться, благодаря чему мы избежали неминуемой гибели.

Многие люди подвержены всевозможным страхам и фобиям. Как правило, корни этого кроются в детских переживаниях. Стоит ли удивляться, что я, в юном возрасте потерявший родителей и видевший чудовищные последствия кровавого набега индейцев, а также труп одного из них, убитого в погоне, так и не смог впоследствии избавиться от подспудного ужаса, который неизменно вызывают воспоминания о тех днях. Уже от самого вида краснокожих варваров меня бросает в дрожь, и даже мысли о них внушают мне страх.

Я знал, что и сейчас какие-то ожесточенные столкновения происходят на границе; что в последнее время индейские племена понесли большие потери; что вот-вот может вспыхнуть новая непримиримая война. От мест военных действий нас отделяло значительное расстояние, и мы полагали, что нам нечего опасаться. Однако в прошлом точно такое же и столь же сильное убеждение было разбито в пух и прах дерзким вторжением индейцев, когда никто этого не ожидал. Если им удалось напасть в тот раз, не исключено, что подобное может повториться. Отдыхающие у костра люди, несомненно, воины, одержимые враждой и жаждой крови. У каждого при себе мушкет и кожаная поясная сумка, вероятно, набитая свинцом и порохом.

От этих размышлений меня вновь посетили опасения за мою жизнь, но в еще большей степени – страх перед тем, какие беды нависли над другими. Затаившись здесь, в этом каменном убежище, я, скорее всего, смогу спастись, а как же мирные жители, чьи дома всего в нескольких часах отсюда? Если не предупредить их о готовящемся нападении, они будут застигнуты врасплох и случится непоправимое – бездушные дикари учинят над ними жестокую расправу. Я должен предотвратить трагедию. Но удастся ли мне бежать, не потревожив спящих? У индейцев сон чуткий, они просыпаются при малейшем шуме. Значит, надо постараться не шуметь, тогда и сон их будет глубок. Тихо прокрасться к выходу из пещеры, наверное, все-таки возможно. Я не сомневался, что вражеские воины спят, об этом свидетельствовали их распростертые на земле тела. Обычно, если им нужно было оставаться в бодрствующем состоянии, индейцы, умеющие контролировать свой сон, не позволяли себе лежать, а сидели на корточках и, упершись локтями в колени, часами беспрерывно курили. Меня сковал страх: вдруг кто-то из них совершенно случайно проснется, как раз когда я буду проходить мимо костра. Но и благополучно покинув пещеру, я рисковал оказаться в неизведанной глуши, где мог блуждать часами, пока не умер бы от голода или враги не напали бы на мой след. Эти ужасные опасности представлялись мне неизбежными. В то же время я предполагал, что нахожусь где-то поблизости от обитаемых мест и что от меня зависит спасение многих людей, а потому решил попытаться сообщить им об опасности, и не медля.

По мере приближения к выходу расширялось и обозримое пространство. К своему несказанному ужасу, я обнаружил, что один из индейцев не спит. Он сидел у костра спиной ко мне, и я отчетливо видел гигантские пропорции его тела и причудливые украшения.

Увы, моему благому намерению не суждено было осуществиться. Этот индеец – наверное, дозорный, который должен в положенное время разбудить остальных. То, что он исполнит все как надо, не вызывало сомнений. Другого пути нет, а пройти мимо бесшумно никак не удастся. Я попятился от безнадежности и ужаса, поняв, в какой угодил капкан.

Срок томительного ожидания был недолог. От меня не ускользало ни одно движение часового. Наконец он встал и, сделав несколько шагов, скрылся в темноте. Этот неожиданный инцидент направил мои мысли в другое русло. Нельзя ли извлечь преимущество из временно изменившейся ситуации? Не воспользоваться ли возможностью для бегства? Мушкет и топор индеец оставил. Значит, он где-то неподалеку и вскоре вернется. Но если я сейчас завладею его оружием, то смогу больше не бояться ни встречи с ним, ни преследования.

Прежде чем я успел все обдумать, мой слух уловил какой-то новый звук. Мучительный стон сопровождался рыданиями, в которых угадывалась попытка что-то сказать, пресекаемая неистовой борьбой несчастного страдальца с самим собой. Это горькое, сдавленное изъявление муки исходило, по-видимому, от человека, который тоже был в пещере, но точно не от одного из дикарей. Так мог стенать захваченный в рабство пленник, тот, кого держат в неволе, подвергая издевательствам и пыткам; видимо, получив временную передышку, он в отсутствие стража дал волю своему отчаянию.

Я привстал на цыпочки, вытянул шею, и мне удалось рассмотреть лежащую на земле чуть поодаль от костра связанную по рукам и ногам молодую девушку. На ней было платье из грубой желто-коричневой ткани, какие носили местные жительницы, и я сразу предположил, что это дочь одного из наших фермеров. Черты ее лица выражали последнюю степень ужаса и страданий, каждое движение говорило о том, какую нестерпимую боль причиняют ей впившиеся в кожу веревки.

Теперь к мыслям о том, как спастись самому и помешать планам индейцев, добавилась еще забота об освобождении этой несчастной. Любыми средствами я должен выбраться отсюда, чтобы вернуться, приведя с собой людей, и оказать бедняжке своевременную помощь. Кажется, рыдания девушки уже разбудили спящих. Если я предстану перед ней, она непременно выразит свое изумление восклицанием или криком. Индейцы сразу сбегутся, и вся их ярость обрушится на мою голову.

Не знаю почему, но чувство опасности у меня притупилось. Ожидание было невыносимым, тем более что жажда с каждой минутой становилась все сильней. Вероятно, именно это и лишило меня должной осмотрительности, Вдобавок я по-прежнему слышал рокочущий звук, ориентируясь на который и пришел сюда. Какой-то ручей или небольшой водопад явно находился поблизости от входа в пещеру, а я готов был расстаться с жизнью ради глотка чистой, прозрачной воды. Таким образом, целый ряд высказанных ранее соображений, не считая менее существенных причин, а также нестерпимая жажда гнали меня вперед.

Девушка лежала, прижимаясь щекой к большому камню, глаза ее были затуманены слезами. Поскольку она смотрела в мою сторону, я двигался очень медленно, давая ей возможность постепенно осознать происходящее, чтобы от неожиданности она не выдала меня. Как я надеялся, так и получилось. Пожалуй, это был самый критический момент в моей жизни, которая буквально висела на волоске. Все зависело от того, сумеет ли слабая, измученная жертва дикарей не показать виду, когда заметит мое присутствие.