Признания на стеклянной крыше - Элис Хоффман

Они с Синтией никогда не питали друг к другу большой симпатии и тем не менее сработались совсем недурно.

— Наймете кого-нибудь другого. Не пропадете.

— В решающий день приезжайте на всякий случай пораньше, — сказала Синтия. — Мало ли что — вдруг Сэм выкинет коленце.

Сэм за последнее время еще больше отгородился от окружающих. Живя с ними под одной крышей, существовал отдельно. Его не трогали — и он их не трогал. Это устраивало обе стороны. Меньше стычек, меньше скандалов. Живи и дай жить другим. Но постоянно оставалась тревога, как бы все это вдруг не сорвалось. Как бы он не учинил чего-то, что вдребезги разобьет налаженную жизнь, оставив их барахтаться во тьме и мраке.

— Еще, не дай бог, свекровь расстроится по его милости, — прибавила Синтия.

Дианы Муди хватило на то, чтобы приехать по такому случаю из Флориды, но со здоровьем у нее обстояло неважно. Заметно убавилось сил после инсульта, а ко всему недавно обнаружился и диабет.

— Мы-то подумывали отправить его на реабилитацию еще до юбилея — как раз получилось бы вовремя, да это каким-то образом дошло до Дианы и всполошило ее невероятно. Она все принимает его за ребенка.

— Не знаю, что будет, если не начнете его срочно лечить, — сказала Мередит. — Исполнится ему восемнадцать, и вы лишаетесь права решать это за него.

— Дайте только отпраздновать спокойно юбилей, и мы сразу же начнем думать, что делать дальше.

— Я все надеялась, что смогу его спасти, — сказала Мередит.

— Никто не может, — вздохнула Синтия. — Но вы, по крайней мере, пытались…

Сказать об этом позвонила Бланка — сказать про этот срыв, этот сбой в размеренном течении их жизни. Естественно, в день праздника, в субботу. Мередит с Дэниелом еще не вставали. Рассчитывали поспать подольше, пока Мередит не придет время собираться и ехать к Муди помогать с приемом гостей. Телефон зазвонил в шесть тридцать утра.

— Не отвечай, — сказал Дэниел.

Мередит все-таки взяла трубку.

— А вдруг кто-нибудь умер?

— Ну так узнаем немного позже. Или завтра.

Но Мередит сказала, Слушаю. В трубке кто-то дышал. Да — видно, Дэниел был прав.

Оказалось, что это Бланка. Очень тихая, подавленная.

— Он исчез.

Мередит смотрела, как пробивается сквозь ставни солнце. В воздухе, кружась, роились пылинки.

— С ним такое бывает, Би. Не первый раз, ты же знаешь, — успокоила она Бланку. — Он вернется.

— Сейчас — не то. Синтия нашла наркотики и спустила их в унитаз. Сэм взвился до небес. В такое бешенство пришел, просто страшно. Кричал, что она не смеет трогать то, что принадлежит ему. Что нарушает его права. Толкнул ее, она упала. Он не нарочно, не думай. Просто хотел пройти мимо. А она стала в дверях и не дает, загородила ему проход. Мне он сказал, что уезжает в Нью-Йорк. Назад больше не вернется. Настала пора улетать. Так ему на роду написано.

— Ах, блин, — сказала Мередит.

— Бабушка так расстроилась, что к ней пришлось вызывать врача. Говорила, что Синтия никогда не понимала Сэма, даже и не старалась. Они теперь не разговаривают. И Конни остался один. Чем его кормить, не представляю.

— Нарежь попугаю яблочка и дай зерен из пакета, что на кухне.

Дэниел к этому времени проснулся окончательно. Сэм? проговорил он одними губами и, когда Мередит кивнула, продолжал:

— Скажи, пусть Бланка нажмет на «повтор» на телефоне в его комнате — узнает, кому он последнему звонил.

Вскоре Бланка перезвонила и назвала этот последний номер.

— Твой папа уже занят розысками? — спросила ее Мередит.

— Ты шутишь? Когда Сэм толкнул Синтию, папа его ударил!

Бланка говорила сквозь слезы. Она старалась это скрыть, но Мередит слышала, как девочка хлюпает носом.

— Бланка, успокойся. Я с этим разберусь.

— Вряд ли у тебя получится…

— До того как начну искать его, заеду поговорить с твоим отцом. Обещаю.

Мередит положила трубку и пошла одеваться.

— Может, пора уже подключить полицию, — предположил Дэниел. — Для его же пользы.

— Он не совершал никаких преступлений. И потом, надо знать Сэма — чем упорнее за ним гоняться, тем дальше он убежит.

— Тогда звони по этому телефону, который дала Бланка.

На первый звонок никто не отозвался. Что, впрочем, неудивительно, когда звонишь кому-то раньше семи утра. Мередит попробовала еще раз.

Ответил молодой женский голос. Сонным: «Алло».

— Сэма, будьте добры.

Тишина. Отдаленное бормотание. Потом:

— Какого Сэма?

— Сэма из племени коннектикутцев, которые умеют летать.

— Умеют, говорите. Ну хорошо.

Невнятные звуки на заднем плане, потом Сэм взял трубку.

— Я туда больше не вернусь.

Ни «Здравствуйте», разумеется. Ни «Кто говорит?» — и уж конечно, никаких извинений, что вызвал такой переполох.

— Понятно. Но можно, по крайней мере, я привезу тебе вещи? А Конни? Ты же его не бросишь?

Он, что ни говори, действительно любил попугая, а ей нужно было пробиться к нему — не важно, каким способом.

— Ишь ты, какая хитрая…

Голос Сэма звучал словно откуда-то издалека. Из наркотического тумана.

— А что это за девушка подходила к телефону?

— …и нос сует, куда не просят. Неугомонная Мерри, которая все норовит исправить этот мир… Ну хорошо, везите — но с условием не задавать дурацких вопросов. И не сообщать моему папочке, где я нахожусь.

Мередит записала адрес. Манхэттен. Девятнадцатая улица. Квартира 4В.

Она оделась, стараясь не шуметь.

— Вообразила, что я тебя отпущу одну? — Дэниел уже встал и натягивал на себя брюки. — Не пойму, честно говоря, чего ты с такой силой вмешиваешься в чужую жизнь.

— Я знаю, что бывает, когда не вмешиваешься.

— Ну извини. — Дэниел подошел и привлек ее к себе. Она даже не нашла минуты причесаться. Так рвалась скорее ехать на помощь. — Понимаешь, необязательно во всем, что происходит в мире скверного, должна быть твоя вина.

— Как знать.

— А я вот знаю, — сказал он.

Они подъехали к дому Муди. Во дворе уже поставили шатры, и они желтыми и белыми облаками полоскались на ветру. Но только маковку каждого шатра покрывала сажа, а обслуга из ресторана громко возмущалась, что завезенная с вечера посуда вся перебита. Плюс к этому, в шалаши залетели с десяток птиц, и их никак не удавалось выгнать оттуда.

— Птицы, копоть, битая посуда, — сказал Дэниел. — Похоже, с праздником дело швах…