Большой круг - Мэгги Шипстед

* * *

–Ябольше нехочу возить туда товар,– сказала она Стэнли.– Пусть ездит кто-нибудь другой.

Вид уСтэнли был усталый, волосы побелели отмуки, большие руки он сцепил поверх фартука. После акта Волстеда хозяин зарабатывал кучу денег, ноМэриен непредставляла, начто они уходят. Он продолжал жить втомже доме, каждый день трудился впекарне. Его жена ходила вобычной одежде. Должно быть, копил.

–Придется,– ответил Стэнли.– Он особо просил тебя. Он ведь неприставал ктебе сглупостями, нет? Потому что если нет, ты поедешь. Ради меня, ладно? Яради тебя немало рисковал, много чего тебе доверил. Прижелании онбы сровнял меня сземлей, ион особо тебя просил. Хорошо?

Что она могла сказать?

* * *

Она могла только вспоминать другую ночь, когда ей неспалось. Ночь, когда приезжал ее отец, она безсна пролежала наверанде, аДжейми посапывал насоседней раскладушке. Он был взволнован неменьше, может, даже больше, ноему каким-то образом удалось отключиться, так что она одна слышала голос их отца, тихий иневнятный. Одна видела его силуэт вокне флигеля, когда он задернул занавески. Влунном свете высокая трава между домом ифлигелем подернулась серебром, какволчья шкура.

Стех пор втечение почти пяти лет она засыпала легко каждую ночь («Ты гений сна»,– говорил Уоллес), нотеперь сон опять отлетел, и, слушая дыхание Джейми, она думала оБаркли Маккуине. Ее охватила странная тоскливая любовь кбрату. Какможно тосковать потому, кто спит здесьже, нараскладушке, через узкий проход, так что почти можно дотянуться рукой? Новтоже самое время он был непроницаем, неуловим, кактень, метнувшаяся отпоезда, уже исчезающего вдали.

Баркли Маккуин. Закрывая глаза, она смотрела вокно Джильды наживотное, вокно гаража Баркли нафрагмент серого капота. Зачем ему «Кадиллак»? Сделать ей больно? Что-то унее отнять? Илион предложит вернуть его врамках какой-то будущей сделки? Джейми сказал, ненадо иметь дел сБаркли. Унего плохое предчувствие. Мэриен, какмогла, попыталась объяснить, что унее тоже плохое предчувствие, какбудто она вреке иее тянет кводопаду, она впанике, ноне может избавиться отсильного, безудержного любопытства. Она прижала пятку ксиняку, который оставил Баркли, схватив ее заголень, ипочувствовала глухую боль иострое удовольствие. Откинула одеяло, натянула ботинки, выскользнула сверанды. Стояла почти полная луна. Твердым шагом она шла вхижину Джильды. Ответом натихий стук втемное окно крошечной каморки, где спал Калеб, стала тишина, только дрогнуло отражение луны. Наверное, он вгорах. Света небыло ив окне уДжильды, но, развернувшись идти домой, Мэриен заметила натраве тень. Калеб спал подоткрытым небом наскатке.

Мэриен нечувствовала страха, только вызов, неотличимый отнеобходимости. Она легла возле него соскоростью солдата, занимающего позицию встрелковом окопе. Он испуганно проснулся, ноона приблизила кнему губы, прежде чем он успел что-то сказать. Калеб расслабился. Понял. Мэриен стянула пижаму, он тоже разделся одним движением. Калеб всегда казался человеком вшаге отнаготы. Он перевернул ее наспину. Она чувствовала, какего член тычется обнее, шаря туда-сюда, затем сильное давление, жар ичувство, будто пилят тупой пилой. Она отстраненно следила занеобычной болью, смотрела, какчерные волосы Калеба упали сплеч, какподнимались иопускались его бедра между ее колен. Представила бедра Баркли, плечи Баркли, дыхание Баркли ей вшею. Она незнала, куда девать руки, иприжала их ктраве.

Все кончилось быстро. Мэриен испытала неудовольствие, нооблегчение. Встала иоделась.

–Явсе еще нехочу быть твоей девушкой,– сказала она, глядя вниз наКалеба, вытянувшегося влунном свете, какизящная нежащаяся кошка.

Она знала, что это правда. Баркли превратил это вправду.

Калеб оскалился:

–Необманывай себя.

Она ткнула его вребра ногой:

–Придурок.– ИМэриен пошла домой, засыпая находу.

Утром, впервый раз: ее месячная кровь.

Миссула

Сентябрь 1929г.

Два месяца спустя

–Нааэродром?– переспросила Мэриен, осмотрев заказ, который вручил ей мистер Стэнли.

–Спецзаказ. Господину пофамилии Маркс,– ответилтот.

–Язнаю всех нааэродроме ине знаю никого пофамилии Маркс.

–Мне сказали, он точнотам.

–Кто сказал?

–Некто, кто неплохо относится комне, астало быть, ик тебе.

Когда она приехала, несколько пилотов сидели набочках сосмазкой перед конторой и, прислонившись кпокосившейся стене, дремали насолнышке. Послеполуденное небо было темно-синим, безединого облачка. Наих месте онабы внем летала. Мэриен крикнула изокна грузовика:

–Яищу Маркса.

Пилоты пошевелились.

–Да, новенький,– сказал один.– Посмотри втом ангаре, вконце.

Другой спросил:

–Пробных бесплатных образцов нет сегодня, Мэриен?

–Есть вчерашние булки.

–Акак насчет того, что разливают побутылкам?

–Посмотрим. Возьмешь меня наверх?

–Посмотрим.

Она постучала пальцами порулю:

–Сначала мне надо повидать этого Маркса.

Пилот пожал плечами:

–Может, тогда яуже уйду домой.

Она подъехала ксамому новому ибольшому ангару. Там было просторно ипрохладно, окна дымчатого стекла забраны решетками. Высокие раздвижные ворота вдальнем конце открыты наполе, яркий прямоугольник света разрезан длинными оранжевыми крыльями стоящего носом кворотам аэроплана счерным фюзеляжем, спускающимся коранжевому хвосту.

–Здорóво!– Наскладном стуле подлевым крылом сидел человек и, уперевшись ногами внижнюю перекладину приставной лестницы, читал газету.– Ты, наверно, знаменитая развозчица Стэнли.

–Акто интересуется?

Бросив газету наколени, ноне снимая ноги слестницы, человек царственно протянул грязную ладонь, слишком большую длякостлявой руки, сширокими, какулягушки, подушечками пальцев.

–Крепкий орешек, да? ЯГолец Маркс.

–Мэриен.

Она примостила корзину налевое бедро и, наклонившись, крепко пожала его руку, сгрустью вспомнив Феликса Брейфогла. Маркс был надиво уродлив. Откуда взялось его прозвище, вопросов невызывало. Рот оттянут книзу ипочти доневозможности широк: скорее окунь, чем голец. Вовремя разговора он обнажал желтую пилу кривых зубов. Верхняя часть лица ничуть неисправляла положение. Веки, одно больше другого, нависали надглазами; короткие, глубокие уши приплюснуты кбольшой круглой, абсолютно лысой голове. Зато Гольца отличало веселое спокойствие ибесовское обаяние.

–Симпатичный аппарат,– признала Мэриен.

–Любишь аэропланы?

–Да.

–Летала?

–Парураз.