Обгоняя смерть - Тим Уивер

— Молодчина, Дули.

— Присылай свои треклятые детали, Рейкер.

И положил трубку.

Я отправил ему электронной почтой всю информацию, необходимую для канцелярской работы, потом позвонил в прокатную компанию, сообщил о случившемся и попросил другой автомобиль. Там сказали, что мне придется доплатить за угнанную машину, но поскольку имеется страховка, сумма будет минимальной. Затем я сообщил в компанию «Водафон», что мой телефон остался в угнанной машине, и попросил направлять все входящие звонки на новый номер.

После этого я принялся за папки, которые прислал Кэрри.

Первой была папка Мызвика. Там подробно описывалось его прошлое до и после тюрьмы, вплоть до того дня, когда тело было обнаружено в водохранилище. Имелась черно-белая фотография, сделанная при последнем аресте. Подтверждалось, что труп Мызвика вытащили на берег полицейские-водолазы, когда на поверхности воды появилась часть его куртки. В другой стороне водохранилища нашли кредитную карточку и бумажник. Эксперты работали над обнаруженными кистями рук, но четкие отпечатки пальцев снять не удалось из-за долгого пребывания в воде.

Тут мне кое-что пришло в голову.

Я полез в портплед, достал папку Алекса и нашел заключение одонтолога. Зубы Алекса обнаружили в желудке и в горле. Хотя сильный огонь частично повредил их, челюсть была воссоздана довольно точно. Это позволило в конце концов произвести опознание. Затем, перед двумя исчезнувшими страницами, я нашел то, что искал: в черепе оставалось только два зуба, шатавшихся, меньше поврежденных огнем. На обоих имелись следы фиксирующего клея — для закрепления ортодонтических скоб — и едкого вещества, подготавливающего эмаль для пломбы. Поскольку в детстве Алексу проводили коррекцию зубов, в первый раз я прочел это бегло. Но теперь видел систему: Мызвика, как и Алекса, опознали по стоматологической карте и тоже на одном из зубов обнаружили фиксирующий клей.

Но не только на эмали.

В обеих папках и в заключениях патологоанатомов говорилось, что следы фиксирующего клея обнаружены и на корне зуба.

Ах черт!

Часть заключений одонтологов исчезла из обеих папок; но куда бы они ни делись, кто бы их ни уничтожил, это уже не важно. Потому что я теперь кое-что понял.

Снять отпечатки пальцев Мызвика не удалось — чем дольше тело находится в воде, тем менее точным становится результат; без лица тоже никто не мог его опознать. И поскольку тело Алекса являлось больше скелетом, чем плотью, сгоревшей в огне, температура которого достигала двух тысяч градусов, стоматологические карты оставались единственным средством опознания.

Только, как и у Мызвика, зубы Алекса ему не принадлежали.

И тело тоже.

Вторая папка была намного тоньше первой.

Лейтону Грину принадлежали два магазина электронной аппаратуры в Харроу и третий в Уэмбли. В вечер гибели у него была темно-синяя «исузу». Новая, купленная неделю назад в агентстве фирмы в Хэкни. Полиция наводила о ней справки, полагая, что убийство как-то связано с покупкой. Но, как и все прочее в деле, результатов это не дало.

В протоколе подробно описывался вечер, когда Грина сбил серебристый «мондео». Показания свидетелей были скудными. Несколько человек разглядели «мондео», но не того, кто сидел за рулем.

В конце папки имелись фотографии. На самой большой было запечатлено тело Грина, лежавшее под белой простыней, из-под которой выглядывала лишь подметка ботинка. Простыня была в пятнах крови. Вокруг тела — обозначенные мелом части «мондео». На других фотографиях было вот что: куски бампера и даже обломок капота. Должно быть, удар оказался сильным. Затем его лицо крупным планом, разбитое, окровавленное. Левое бедро, по которому пришелся удар, черное от крови.

Я собирался уже вернуть папки в портплед, но в самом конце, после описания стриптиз-клуба, обнаружил еще одно фото. На меня глядел Лейтон Алан Грин в черном костюме, с пробором в рыжих волосах и фамильярной улыбкой.

Тот самый человек, которого я видел на фотографии в подвале у Мэри.

Лейтон Алан Грин был тем, кого Алекс называл дядей Алом.

Джеральд чуть приоткрыл дверь, но, узнав меня, распахнул ее до отказа.

— Какого черта тебе нужно? — спросил он и оглянулся на гильотинные ножницы посреди комнаты, вокруг которых валялись куски картона и целлофана. Заготовки для документов лежали на пустых коробках из-под еды.

— Поговорить.

— Ты все сказал в прошлый раз.

— Я хочу купить у тебя кое-что.

Он глупо ухмыльнулся:

— Ты, должно быть, спятил.

Я полез в карман. Он отступил, словно я мог выхватить оружие. Вместо этого я достал бумажник и раскрыл его. Там было больше восьмисот фунтов.

Джеральд взглянул на деньги, потом снова на меня.

— Не стоит разгуливать с такими бабками.

— Знаю.

— Ну, так что тебе нужно?

Я закрыл бумажник.

— Пистолет.

Майкл вышел из церкви в шесть часов. Вечер был холодный, из вентиляционных отверстий с шипением вырывался пар. Я ждал Майкла в темном дверном проеме возле станции. Когда он приблизился, застегнул молнию куртки и направился за ним внутрь. Майкл прошел через турникет и стал спускаться по ступеням на платформу. Я догнал его, поезд уже был на станции.

Я до отказа натянул на лицо лыжную шапочку и ступил в вагон через две двери от Майкла. Он сел и достал книгу из толстой сумки, где, видимо, был и портативный компьютер.

Поезд тронулся. Майкл стал оглядывать пассажиров. Я отвернулся и уставился на колени, понимая, что он видит мое отражение в окнах. А когда бросил на него быстрый взгляд, он сидел, закинув ногу на ногу, и читал книгу.

Мы сделали пересадку на станции «Ливерпуль-стрит», и я взглянул на листок бумаги, который Джеральд дал мне в первый визит, — наверху был написан адрес, куда он должен опускать документы: «Паддингтон, камера хранения „Н“, ячейка № 14». Я отыскал ее в «Желтых страницах» и позвонил туда из «Старбакса». Это было хранилище на тысячу ячеек. Заплатив за пользование, люди получали карточку-ключ, позволяющую входить в здание в любое время. Ячейки были достаточно большими, чтобы вмещать портпледы и портфели, пальто и костюмы.

Когда мы приехали на станцию «Паддингтон», жители пригородов поспешили к выходу. Майкл смешался с толпой. Немного подождав, я устремился за ним.

Майкл был уже в середине переполненного эскалатора и по-прежнему закрывал лицо книгой. Я побежал наверх, перескакивая через две ступеньки. Миновав турникеты, Майкл свернул к железнодорожным поездам и вышел в ночь.

Он направился на юго-восток, к Гайд-парку. Я держался на расстоянии, следовал за ним по другой стороне улицы, более темной и надежной. Когда впереди показался парк, Майкл свернул в переулок со стоявшими по обе стороны машинами и хранилищем в конце. Вывеска над дверью гласила «Камера хранения „Н“». Я остановился, когда Майкл стал подниматься по ступеням. Он сунул карточку-ключ в электронный замок и толкнул дверь.