Симфония тьмы - Дин Кунц

— Привет, Гильом! Где угодно ожидал тебя увидеть, только не здесь! Что привело тебя сюда?

Музыкантом, который обслуживал генераторы в эту смену, оказался Франц! Гил просто забыл, что этот старик овладел многими навыками и разнообразил себе жизнь, переходя от одного занятия к другому, когда прежнее ему наскучивало. Стыд тупым штопором ввинтился в сердце Гила. Руки дрогнули, в них проснулось воспоминание о тонком звоне гитарных струн. Казалось, кто-то приколотил ему ноги к полу гвоздями — он не мог действовать.

Он подумал о Рози, о том, что сотворил с композитором, и сказал себе, что выбор уже сделан, нравится ему или нет. Теперь надо думать о Тише. И о популярах, которые питаются крысами. И о детях музыкантов, которые бессмысленно умирают на арене. И между прочим, о себе самом тоже надо думать. Он знал, что не настолько бескорыстен, чтобы полностью исключить личные мотивы. Переворот должен означать прогресс. И за все зло, присущее этому миру, придется расплатиться Францу.

Гил резко вскинул руку, нанес рубящий удар, второй и, превозмогая себя, третий. Он старался бить помягче, но не настолько, чтобы удары не оказали действия. Франц повалился на пол без сознания, на лице его застыло едва пробуждающееся недоверие и обида; бесчувствие не смогло стереть это выражение.

Гил наклонился к генераторам и осмотрел их. Здесь, в Башне Конгресса, находилась главная передающая станция. Существование всех зданий в городе поддерживалось этими монотонно гудящими машинами. Их было десять, и десять линий шло от них по полу — все, кроме одной, уходящей к другому оборудованию, а потом в бетонный сердечник Башни. Остальные девять, он знал, шли к другим Башням, к черным ящикам усилителей, испускавшим невероятно сложные, слитые из многих миллиардов компонентов рисунки колебаний, составляющие существо каждого сооружения. Каждым усилителем управляли основные и вспомогательные компьютеры, которые прочесывали излучение, подводимое по кабелю, разделяли на компоненты и распределяли по проводам, расположенным в несущей части здания. Каждый генератор имел табличку, но Гилу не нужно было читать надписи — он и без того знал, что это молитвы разным богам и самому Владисловичу.

Перейдя к остальным девяти генераторам, он открыл на каждом контрольный лючок и разместил внутри девять маленьких бомбочек, каждая — не больше двух сложенных вместе больших пальцев.

Они даже не тикали.

А когда-то…

Силач обошел по кругу почти половину города, укрываясь то за кустами, то за черными кучами оплавленного шлака, но не нашел пока никаких указаний на местонахождение Детки. Наконец он остановился, присев за кабиной древнего грузовика, и через окна машины устремил взгляд на неоновые камни. Стекло, конечно, было выбито много лет назад, а потому ничто не мешало обзору — кроме скелета водителя.

По другую сторону грузовика тянулась неширокая полоса пустыря, потом неоновые камни и чистая прямая дорога вдоль них, ведущая к зданиям поменьше и к Башням, которые и составляли город. Коль скоро он надеется отыскать Детку — и если Детка в самом деле где-то там, — то, отсиживаясь здесь, ничего не сделать. Он дождался, пока никого не будет вблизи, обогнул грузовик и понесся вприпрыжку через траву и бетонный мусор к неоновым камням, а оттуда шмыгнул в темную аллею.

На бегу он гадал, сколько лет прошло с тех пор, как какой-либо популяр отважился ступить на эту территорию. Десятки и десятки лет, наверное. Пожалуй, не меньше трех столетий. Музыканты недвусмысленно продемонстрировали, что не испытывают к мутантам ни любви, ни дружбы…

Он нырнул в аллейку, где его прикрыл от солнца навес перехода от одного небольшого здания к другому. Подождал там, восстанавливая дыхание и раздумывая, что делать дальше.

Ему слышны были звуки шумного веселья, доносившиеся издали, квартала за три-четыре. Здесь разыгрывалась какая-то часть праздника, что-то, вызывающее изрядный смех. Непонятно, связано ли веселье с Деткой, но это был единственный след, который стоило проверить.

Силач вырвался из аллейки, пересек улицу и нырнул в другой крытый проход, вроде коридора, который вел к большой площади. Прищурился и разглядел там толпу людей, которые, похоже, сгрудились вокруг чего-то и смотрят. Именно оттуда доносился смех.

Когда он двинулся вперед по проходу, в дальнем конце его появились два музыканта — они быстро шли в его сторону, громко разговаривали и хрипло смеялись…

Четыре неоновых камня в двух головах — пара людей-нетопырей.

И конечно, Силач. Голос его звучал тяжело и неестественно, когда он тщился придать ему волнующую (как ему представлялось) интонацию.

— И да ангел Господень гонит их, да будут они пред ним, как мякина пред ветром!

Они стояли в тени «Первого Аккорда» Башни. Силач с небольшим, в кисть руки величиной, арбалетом и дюжиной обойм со стрелками, приколотых поверх пестрой жилетки из чередующихся полос яркой ткани и меха. У нетопырей отсутствовало какое-либо оружие, кроме когтей и клыков.

Им этого было вполне достаточно.

У Гила никак не укладывалось в голове, что эта ночь была задумана более семнадцати лет назад. Семнадцать лет назад Прыгун карабкался по стене «Первого Аккорда», преодолевая невозможный риск и невероятные трудности, чтобы похитить младенца и убить его… Желудок Гила перевернулся, когда он в эту минуту в первый раз понял, что и сам частично в ответе за смерть настоящего Гила. Его существование породило Мечту, а Мечта сделала Прыгуна убийцей новорожденного. Но он постарался немедленно забыть об этом. И без того хватает причин чувствовать вину, нечего раскапывать новые.

— Бомбы заложил? — спросил Силач.

— Все готово.

— Тогда отойдем вон к тем деревьям.

Голос Силача звучал почти по-детски. Мечты семнадцатилетней давности начинали приносить плоды. Он ощущал блаженную уверенность: скоро, очень скоро все, что пообещал ему Бог, придет к нему. Звенящий от москитов воздух между седыми ивами был теплее, чем на открытом месте. Силач мысленно произносил молитвы, которые так давно уже стали частью его существа. Он благодарил своего Господа за все, что тот ниспослал ему, и просил успеха в их предприятии. Он имел пророческое видение: семь сияющих белых ангелов в блистающих золотых одеждах поднимали его на украшенный драгоценными каменьями трон.

Ему никогда не приходило в голову, что он, возможно, просто безумец.

Гил не сводил глаза с Башен и ждал Тишу. Через несколько секунд она появилась — стройная, в черном гимнастическом трико, с мощным звуковым ружьем в руке. Он тихонько окликнул ее, и она свернула к ним, под ивы, а вокруг сияли Башни из видимого звука. Гил взял ее за руку:

— Они должны разрушиться…

— Сейчас, — закончил за него Красный Нетопырь.

И это была правда. Из Башни Конгресса донеслись приглушенные хлопки — взорвались заложенные Гилом крохотные заряды и уничтожили генераторы. И тотчас начала растворяться Башня Обучения. Это было величественное зрелище, внушающее благоговейный ужас.