Симфония тьмы - Дин Кунц

Не задумываясь, не планируя, не оценив расстояние, не наметив способ действий, он вылетел из коридора на площадь, к мальчишкам-музыкантам, которые это сотворили. Силач добежал до них прежде, чем они его заметили, ворвался в круг, раскинув тяжелые руки, он бил, колотил, швырял их наземь, свирепо пинал ногами, целясь в шеи и ребра.

Очень долго он действовал как автомат, бездумный механизм, запрограммированный только на разрушение. Он рвал их, заставил плакать, кричать, проливать на камень кровь и сопли. Силач сознавал, что кто-то наверняка успел удрать и вот-вот приведет помощь, но не позволял осторожности отвлечь себя. Когда он покончил с теми шестью мальчишками, которых бил, и ни один из них уже не шевелился, не дышал, когда не билось уже ни одно сердце, он подошел к Детке, снял с него сетчатую шапочку и отшвырнул в сторону.

Он взял Детку на руки, словно брат и вправду был еще младенцем, и побежал с ним обратно через крытый проход, через соседний сквер во второй проход и дальше, дальше, между неоновыми камнями, за разрушенный грузовик, в руины, которые они называли своим домом…

Позднее, когда стало ясно, что надругательство, которое совершила звуковая шапочка над мозгом Детки, — это не временно, а навсегда, Силач порывался вернуться в город. Но Ракушка, его отец, не пустил. Со временем он немного успокоился, но помнил, как текла кровь музыкантов. Как трещали их кости. Как они умирали…

И он начал ощущать, что в нем есть нечто особенное. Возможно, он избран, чтобы нанести ответный удар угнетателям.

Дни проходили, а Силач вновь и вновь видел утратившего разум Детку (слюнявого, бессмысленно лепечущего, с пустым взглядом), и чувство избранности в нем укреплялось. Мечта начала обретать плоть. Он знал, что должен лишь дождаться подходящего времени и ему будет дана возможность омыть улицы Вивальди кровью музыкантов.

Гил вспоминал балладу, которую играл робот-оркестр за ужином в тот вечер, накануне Дня Вступления в Возраст.

— Родимый, лесной царь в глаза мне сверкнул:

Он в темной короне, с густой бородой…

Они почти достигли Столпа, но тут несколько помощников Красного Нетопыря нашли его растерзанный труп и узнали историю поединка и предательского удара Тиши от других популяров-нетопырей, которые все видели своими глазами. Возбужденно перекликаясь, мутанты кинулись вслед Гилу и Тише, а тем оставалось пройти несколько последних драгоценных футов.

— Они гонятся за нами! — крикнула Тиша. — Они нас остановят…

— Дай мне свое ружье.

Он пристроил ружье на статуе Шопена, которая стояла на площади, и наклонил его так, чтобы ствол смотрел на колонну.

— Что ты делаешь? — недоуменно спросила девушка.

— Луч ружья сомкнётся с конфигурацией Столпа, — объяснил он, включая ружье. — Через несколько минут после того, как мы войдем внутрь, оно его уничтожит.

Он взял ее за руку и повел вперед.

Позади хлопали крылья…

Нетопырь, опередивший остальных, обрушился Гилу на плечи. Юноша вывернулся и отбросил его прочь, прямо в Столп. Мутант исчез — и визг его оборвался так внезапно, как будто ему перерезали горло.

Тщательно избегая тонкого гудящего луча от звукового ружья, который воздействовал на структуру Столпа, они шагнули в пульсирующую колонну и были поглощены ее бесчисленными жужжащими, воющими, трепещущими мелодиями…

…в руках его мертвый младенец лежал…

Перед ними от горизонта до горизонта раскинулось черное небо, проколотое кое-где блеклыми коричневыми звездами. Справа поднимались шоколадные горы. Слева тянулась охряная равнина…

Земля словно излучала тишину.

Они пошли вперед, но казалось, не шли, а летели вместе с землей. Черная трава прорастала через ноги, оплетала и, ослабев, пропадала, когда не могла удержать их. Впереди стоял человек-нетопырь, которого Гил бросил в Столп.

— Что-то не так, — сказала Тиша. — Ты чувствуешь?

— Да, — ответил он. — Если это Смерть, то где все остальные? Тут должны быть другие. Много других. Мы не первые умираем сегодня.

— Гил! — воскликнула она.

— Да?

— Звезды! Посмотри на звезды! Они сложились в лицо Рози!

Он поднял глаза. Да, ей не показалось. Но когда они попытались заговорить с галлюцинацией, та как будто не заметила их вообще. Они не могли докричаться до Рози.

Потом Гил увидел, что луна — это Красный Нетопырь со сложенными кольцом крыльями. Теперь у него не было ни клыков, ни когтей на руках.

Молодые люди закричали ему, но он не отозвался, словно не знал об их присутствии.

Они вышли к обсидиановому дереву, ониксовые листья его отблескивали странным лунным светом. Но когда Гил коснулся ствола, рука прошла насквозь и ничего не ощутила.

— Я боюсь, — проговорила Тиша. — Тут все неправильно. Как будто ненастоящее, как во сне.

— Галлюцинации, — сказал Гил. Он имел в виду лицо Рози в звездах и силуэт Красного Нетопыря на луне.

А потом, прежде чем прозвучало еще хоть слово, звуковое ружье, которое Гил оставил на статуе Шопена, наконец-то смогло сокрушить молекулярную структуру колонны. Стены этого мира как будто обрушились на них. Их тела взорвались миллионами светлячков, рассыпались ярким дождем белой пыли, сверкающей и мерцающей. Оба они почувствовали, как покидает тело энергия и странные новые вибрирующие силы вливаются внутрь.

Яркие пыльные частицы осели, слились и снова стали их телами.

— Что случилось? — спросила Тиша.

— Все очень просто, — ответил голос позади.

Гил и Тиша обернулись и увидели улыбающегося Рози.

Они подняли глаза к звездам, но там его лица больше не было. И луна больше не была Красным Нетопырем.

— Вы находились в стране Смерти, — объяснял Рози, — но не были мертвы, ибо вошли сюда сами, вам не пришлось для этого умереть. Тем самым вы оказались анахронизмом. Вы не могли по-настоящему стать частью Смерти, пока не сбросили оболочку жизненной энергии, приспособленную к миру вне Столпа. А когда Столп разрушился, вы были убиты. Тогда растаяли все галлюцинации, а вы обрели реальность. Смерть — это другая плоскость существования, и теперь вы приспособлены к ней.

Гил взял Тишу за руку.

Теперь он видел других людей, и каждый из них был чем-то занят.

— Ближайший город — в той стороне, — сказал Рози.

Они шли вслед за ним, поднимаясь в гору, а ночь этого мира быстро неслась к утру. Звезды падали вниз, расчерчивая небо коричневыми, цвета умбры, штрихами, их падение вписывалось в равномерный ритм грохочущего прибоя, обозначающего собой край огромного, не нанесенного на карты моря — там, за…