А собаку я возьму себе - Алисия Хименес Бартлетт

Ужастик не оценил высокопарной символики и равнодушно зевнул. Я выпила. Из ванной доносилось жужжанье электробритвы Гарсона. Если бы не мучившие меня сомнения и вопросы, эти мгновения поистине можно было бы назвать безмятежными.

Ровно в девять пришла Анхела со своей Нелли. Собака сразу подошла к Ужастику, они обнюхались и присмотрелись друг к другу. Потом завиляли хвостами, и уже можно было не опасаться, что они начнут ссору. Анхела была великолепна – настоящая красавица. Простое черное платье с широким белым воротником подчеркивало спокойствие ее лица. Волосы были собраны в пучок на затылке, что позволяло видеть серебристые виски. На шее у нее висел позорный подарок, точь-в-точь такой же, какой Гарсон преподнес и Валентине. Я его возненавидела за это. Мое внимание привлекли наши собаки.

– Ужастику понравилась твоя Нелли, он не боится ее, как… – я вывернулась на ходу: – как других больших собак.

Ну почему ты совершаешь промашку именно тогда, когда всеми силами хочешь этого избежать? Анхела грустно взглянула на меня и сказала:

– Собаки-телохранители могут напугать, особенно в таком небольшом помещении, как это.

Бог ты мой, она знала, знала, что здесь побывала Валентина со своим ротвейлером, или, по крайней мере, догадывалась! Оставалось надеяться, что хотя бы не этот негодяй Гарсон ввел ее в курс дела, ведь он выглядел таким невозмутимым. На меня накатила новая волна солидарности с Анхелой, и, когда вернулся мой коллега, тщательно причесанный и нарядный, как ребенок в предвкушении праздника, я была готова разбить свой стакан об его башку.

– Нехорошо опаздывать, Гарсон! Анхела уже давно здесь.

Он непонимающе посмотрел на меня, подошел к своей даме и как галантный кавалер взял ее руку и поцеловал. Она улыбнулась, похоже, ее напряжение спало.

Спустя две минуты появился Хуан Монтуриоль. Гарсон дружески похлопал его по спине и отпустил шутку насчет тактической необходимости приглашать на встречу еще одного мужчину. Мне она показалась совсем не смешной. К счастью, присутствие красавца ветеринара помогло мне вернуть доброжелательность. Как эти огромные зеленые глаза могли взирать на мир столь безмятежно? Меня охватило чувство гордости при мысли о том, что я временно приобщена к этой красоте.

Мы приятно провели вечер в спокойных и неспешных разговорах, чему способствовало присутствие Анхелы, однако, несмотря на внешнюю безмятежность, в атмосфере ощущалась некая напряженность. Время от времени хозяйка магазина делала колкие замечания, адресованные Гарсону в форме намеков на неясное будущее, одиночество и неспособность мужчин понять женское сердце. В этих случаях Хуан опускал глаза, чувствуя себя сообщником, я готова была растерзать Гарсона, а Анхела принимала грустный вид. Единственным, кто выглядел все так же беззаботно, был сам Гарсон, казалось пропускавший мимо ушей все намеки.

Вот чертов провинциал! И как это я раньше не замечала в нем черт деспота, сердцееда, Казановы! Видимо, его склонность к излишествам обострилась, как это бывает у людей, которые в течение долгого времени были чего-то лишены. Всегдашние постники вдруг предаются самому разнузданному чревоугодию, а пуритане безо всякого перехода уподобляются обитателям Содома. Плохи его дела. Да и наши тоже.

После десерта мы уселись на диван с бокалами в руках, и ощущение скованности, едва заметное во время ужина, дало о себе знать в виде ненужных покашливаний и затянувшихся пауз. Анхела решила нарушить молчание:

– Как продвигается дело о пропажах собак?

– Полным ходом! – заявил Гарсон.

Я бросила на него скептический взгляд и строго поправила:

– Скажем так: расследование не стоит на месте. Только что мне передали всю статистику и составленную компьютером карту, на которой обозначены места проживания пропавших собак.

– Как интересно! А можно будет ее посмотреть?

Гарсон сходил за картой, и Анхела принялась с любопытством ее разглядывать.

– Похоже, собаки превратились в главных действующих лиц масштабных афер, – заметила она.

– Как и все, что продается и покупается.

Гарсон на минуту вышел и вернулся с приемником в руках. Я молила Бога, чтобы еще один вечер танцев не состоялся. И Бог услышал меня, потому что младший инспектор включил тихую музыку и вновь уселся. Он мечтательно посматривал на Анхелу, а та внимательно разглядывала список. Внезапно она подняла глаза и обратилась к Хуану Монтуриолю:

– Ты заметил любопытную вещь? Взгляни на породы: ризеншнауцер, немецкая овчарка, бриар, ротвейлер, боксер, доберман…

– Да, все это собаки для личной охраны.

– Это породы, чаще всего повторяющиеся в списке, гораздо чаще, чем представители сторожевых, охотничьих или декоративных пород.

Я поставила свой бокал на стол и встала.

– И как ты такое объясняешь, Анхела?

Она смущенно пожала плечами:

– Не знаю, я не думала над объяснениями, просто это бросилось мне в глаза.

– Собаки охранных пород стоят дороже или, может, лучше продаются?

Оба наших эксперта вопрошающе переглянулись.

– Возможно. Они сейчас в моде.

– Но это что-то для тебя означает? – не отставала я.

Она смутилась, словно маленькая девочка, от которой требуют чересчур подробных объяснений произошедшего.

– Да я просто так сказала!

– Я знаю, но после твоей блестящей догадки насчет собачьей парикмахерской…

Она улыбнулась, польщенная, и бросила кокетливый взгляд на Гарсона. Но того собачьи породы, похоже, не интересовали; когда он находился в компании своих «девочек», на служебные дела его уже не хватало. Возможно, он хотел на какое-то время переложить всю ответственность на меня, и это было заметно. Однако сейчас я мало что могла сделать: по-видимому, для демонстрации следовательского азарта момент был не самый подходящий. Вероятно, я сама чрезмерно расширила понятие долга, подчинив ему и свою личную жизнь. Фактически я даже не заметила, что вечеринка подошла к концу и Хуан вопрошающе смотрит на меня. Да, пора было уходить – Анхела с Гарсоном ворковали и уже не видели ничего вокруг. Они попрощались с нами в дверях, наперебой благодаря и обещая вскоре устроить новую встречу.

Мы пошли по темной улице к машине. Ужастик плелся следом.

– Все это странно, правда? – сказала я. Монтуриоль непонимающе посмотрел на меня. – Я имею в виду мои отношения с младшим инспектором, его шашни с Анхелой и Валентиной, нашу с тобой связь. – Он поморщился. – Тебя раздражает слово «связь»? Давай назовем это иначе: интрижка, флирт, роман…

– Я предпочел бы никак это не называть.

Я поняла, что еще немного, и мы опять разругаемся. Поэтому взяла его под руку и легонько постучала по ней:

– Ты прав, слова все убивают. Куда поедем, к тебе или ко мне?