Очаруй меня - Джоанна Линдсей

– Она уехала?

– Бывшая любовница? На рассвете, – ответила Алфрида.

– Бывшая?

– Если верить слугам.

По мнению Брук, для бывшей любовницы Присцилла была слишком дружелюбна!

Она хмыкнула и надела новые туфли. Алфриде не понравилось, что Брук не подождала горячей воды.

– Пойду проверю, уж не разбередил ли волк снова рану, когда меня спасал.

– Определенно, он стал относиться к тебе лучше…

– Прекрати, – буркнула Брук. – Я вполне могла сама пережить ночь, а утром найти дорогу домой.

– Намерения говорят сами за себя. Он сделал все, чтобы ты благополучно добралась домой.

И при этом мог покалечиться. Так что Брук не собиралась с ней спорить. Алфриде необязательно знать, что произошло в крохотной каморке разрушенного замка. Будь она более оптимистична, могла бы посчитать поцелуи Доминика многообещающим знаком, шагом к тому, чтобы покончить с враждой и барьерами между ними. Но потом он столько всего ей наговорил!

И все же она пыталась не вспоминать их первую встречу, когда увидела Доминика в постели полураздетым, не думать о том, как касалась его бедра, пусть только чтобы наложить мазь. Как они спали в объятиях друг друга прошлой ночью, как страстно он целовал ее утром…

Брук покраснела, потому что все равно постоянно об этом думала, и поспешно отвернулась, боясь, что Алфрида заметит ее румянец.

И тут она увидела, что на постели лежит морковь. Брук поспешно сунула ее в карман, но горничная это увидела.

– Завтрак принесут вместе с горячей водой, – сказала она. – Или ты слишком голодна, чтобы ждать?

– Это для собаки.

– Дворняга посмеется над тобой, – предрекла Алфрида. – Собаки едят мясо.

Брук скорчила гримаску и вышла из комнаты. Алфрида скорее всего права, но она надеялась, что пес попробует угощение. Ей будет не по себе, если окажется, что она оставила белой собаке морковь, которую та есть не стала. Зато в мешке, который она опустошила, было много мяса. Может, в следующий раз она принесет мяса собаке. Брук была ей благодарна за помощь прошлой ночью.

Когда она постучала в дверь комнаты Доминика, ей открыл незнакомый лакей. Но он уже уходил, поэтому поспешно закрыл за собой дверь. Как обычно, взгляд Доминика был устремлен на нее. Он сидел на краю кровати, расстегивая рубашку. Он снова переоделся в панталоны с отрезанной штаниной, хотя было не похоже, что он уже успел разбинтовать рану.

– Не волнуйтесь, – предупредила Брук, подходя к кровати. – Я знаю, что уже достаточно надоела вам сегодня.

И вчера ночью.

– Просто хотела посмотреть…

– Слишком много болтаете, доктор, – саркастически бросил он. – Делайте то, зачем пришли.

Она стиснула зубы, но тут же поняла, что ему, возможно, снова больно.

– Не возражаете? – бесстрастно спросила она, показав на бинт.

– Пожалуйста.

До сих пор он всегда разворачивал бинт сам, так что к чертам его характера теперь можно прибавить противоречивость. Кроме того, он практически сидел на бинте. Как она должна все это разворачивать?

Брук получила ответ, когда он встал, опираясь на левую ногу. Она быстро нагнулась и развернула бинт, пока он не передумал и не затруднил ей задачу. Бинт почти не прилип к ране, и последний виток отошел легко.

Осмотрев рану и швы, Брук довольно кивнула:

– Прекрасно. Воспаления нет. Похоже, что ночное приключение вам не повредило.

– Это вопрос спорный, – покачал головой Доминик. – Мое плечо до сих пор болит после ночлега на каменном полу.

Это замечание Брук проигнорировала.

– Если не собираетесь снова одеваться, бинтовать рану смысла нет, – сказала она. – На воздухе корочка затвердеет быстрее.

Встав, она взяла оставленный ранее на тумбочке красный мешочек с травами и положила его в карман, после чего взяла голубой.

– Советую отдыхать по несколько часов в день, – объявила Брук, отдавая голубой мешочек Доминику. – А во время отдыха посыпьте этой травой место раны. Это поможет быстрейшему заживлению. Если же будете надевать обычные панталоны, следует сначала забинтовать ногу. И не мочите рану в воде. Довольствуйтесь пока обтираниями.

– Намекаете на то, что от меня опять воняет?

– Вовсе нет.

Она знала это, потому что провела ночь рядом с ним. Но стараясь избежать споров, ничего не ответила. И уже повернулась, чтобы уйти, когда услышала:

– Вы можете сделать это?

Брук оглянулась и увидела, что он снова сел и снимает рубашку.

– Оботрите меня.

Она медленно повернулась. Ее щеки уже покраснели, но все же она сумела выдавить:

– Нет… боюсь, моя благожелательность не простирается так далеко, если, разумеется, вы не собираетесь жениться на мне сегодня.

Она думала, что дала достойный ответ, но Доминик тут же отпарировал:

– Вы хитростью неоднократно пробирались в мою спальню под предлогом, что ваш долг – мне помочь. Поэтому вы не можете теперь уклониться от выполнения своего долга.

Брук могла, но чувствовала, что ее доводы для него не будут иметь значения. Он снова пытался продемонстрировать, как ей не понравится с ним жить. Напоминал, что он всегда предъявляет крайне неприятные требования, призванные ее смутить.

И он даже не спрашивал ее согласия.

– Принесите тазик с водой и тряпочку для мытья, – велел Доминик Карлу.

Мысли Брук метались. Как выйти из этой ужасной ситуации?

– Вы не хотите, чтобы воду нагрели?

– Это ни к чему. Карл всегда подвешивает ведерко с водой над камином в ванной, чтобы мне не приходилось ждать горячей воды.

Что же… неужели так трудно поводить по его телу влажной тряпкой? Очень трудно.

Брук мысленно застонала. Но нужно показать, что его тактика не сработала. Поэтому она велела себе быть любезной и участливой, как подобает жене.

Карл поставил тазик с водой на тумбочку и удалился. Брук намочила и выжала тряпочку. По крайней мере, Доминик все еще сидел на краю кровати, так что к нему можно было подступиться. Она встала над ним с тряпкой в руках и замерла под его пронизывающим взглядом. Он словно пытался прочитать ее мысли или определить реакцию на эту вынужденную близость.

Доминик всеми способами пытался ее прогнать. Неужели он на самом деле думает, что будь она его женой, она нашла бы эту работу настолько отвратительной? У Брук было такое чувство, что она не стала бы возражать, и это заставило ее снова покраснеть. Ведь она пока что не его жена.

Сначала Брук провела тряпочкой по его лицу. Медленно. Осторожно. Пытаясь игнорировать его красоту. Но ничего не получалось. У него такие мужественные черты лица: подбородок, нос, широкий лоб, по обе стороны которого свешиваются черные локоны. Брук отвела их. Какие шелковистые они на ощупь!