Ночной рейд - Клайв Касслер

Это был свисток поезда.

Он увидел слабое, расширяющееся желтое сияние, неотвратимо движущееся прямо на него. Вскоре другие звуки донеслись до него, лязганье колес по рельсам и шипение пара. Невидимые птицы, напуганные внезапным шумом, взлетали в черное небо. Питт не мог заставить себя поверить в реальность того, что он видел своими собственными глазами. Невероятно, чтобы поезд несся по несуществующим рельсам заброшенного железнодорожного полотна. Он стоял, не чувствуя холода, ища объяснения, разум отказывался воспринимать его чувства, но пронзительный свисток становился громче, а свет ярче.

В течение, возможно, десяти, возможно, двадцати секунд Питт стоял как вкопанный, подобно замерзшим деревьям вдоль железнодорожного полотна. В кровь резко поступал адреналин, распахнулись врата страха, унося прочь все устоявшиеся логические понятия. Он потерял ощущение реальности, когда щупальца паники судорожно сжались у него в животе.

Пронзительный свисток вновь нарушил безмолвие ночи. Поезд, вселяющий ужас, приближался к несуществующему мосту, головной прожектор локомотива вырвал Дирка из темноты, осветив ярким сиянием.

Питт никогда не мог вспомнить, сколько времени он наблюдал, совершенно потрясенный, то, что было сверхъестественным видением. У него вырвался слабый крик самосохранения, он осмотрелся вокруг, ища пути спасения. Узкие края берегового устоя моста уходили в темноту; за его спиной был крутой обрыв к реке.

Он почувствовал, что попался в ловушку и стоит на краю пропасти.

Призрачный локомотив неотвратимо приближался, сейчас он уже слышал звон колокола, который стал громче звука выпускаемого пара.

Внезапно злость вытеснила страх, злость Питта на свою собственную беспомощность и медлительность. Всего мгновенье, которое потребовалось ему для принятия решения, показалось ему длиной в целую жизнь.

Как спринтер, бегущий по сигналу стартового пистолета, он бросился вниз под откос в полную неизвестность.

Ослепительный свет внезапно погас, несмолкаемый шум растворился в ночи.

Питт остановился и застыл на месте в полном непонимании происходящего, выжидая, когда его глаза вновь адаптируются к темноте. Поднял голову, прислушался. Не слышно ни звука, кроме шепота северного ветра. Он чувствовал, как холод обжигает ему обнаженные руки, слушал, как бьется сердце.

Прошли две полные минуты, ничего не произошло. Он медленно пошел по заброшенной насыпи, останавливаясь каждые несколько ярдов и изучая снежный покров. Кроме его следов, ведущих в противоположном направлении, снежный покров не был ничем нарушен.

В полном замешательстве он прошел еще полмили, внимательно глядя под ноги, хотя и ожидая обнаружить признаки механического фантома, но и сомневаясь в возможности этого. Ему ничего не попадалась на глаза. Всё было так, словно поезда никогда не было.

Он споткнулся обо что-то твердое, неуклюже упал на площадку, покрытую гравием, очищенную ветром от снега. Проклиная свою неловкость, ощупал руками всё вокруг. Пальцы наткнулись на две параллельные полосы холодного металла.

«Боже мой, да это же рельсы!»

Дирк вскочил на ноги и побежал вперед. Обогнув резкий поворот, увидел голубое свечение телевизора в окнах дома. Оказалось, что рельсы подходили прямо к дому.

В доме залаяла собака, вскоре дверь дома открылась, освещая подходы к нему. Питт спрятался в тени. Огромный лохматый пёс, овчарка, прыгнул на шпалы, понюхал ледяной воздух, и, не желая более задерживаться, поднял заднюю лапу, сделал свои дела и вернулся в комфорт гостиной, где в камине горели дрова. Дверь закрылась.

Подойдя ближе, Питт в полной темноте различил очертания огромного черного корпуса, припаркованного на запасном пути. Это был локомотив с кочегаркой и служебным вагоном, прицепленным к нему. Он осторожно забрался в кочегарку и дотронулся до топки. Металл был ледяным. На руках осталась ржавчина, бойлеры не растапливали в течение длительного времени.

Перейдя через железнодорожное полотно, Дирк подошел к дому и постучался в дверь.

Собака залаяла, исполняя свой долг, вскоре на пороге появился человек в мятом банном халате. Свет падал на него сзади, поэтому черты лица оказались в тени. Он был почти такой же широкий, как и дверной проем, и напоминал борца.

— Чем могу помочь? — спросил он голосом, словно из бочки.

— Простите, что побеспокоил, — ответил Питт, улыбаясь по-домашнему, — но нельзя ли мне поговорить с вами?

Человек холодно осмотрел Питта сверху вниз, затем кивнул.

— Конечно, входите.

— Меня зовут Питт, Дирк Питт.

— Энсел Маджи.

Имя показалось Питту очень знакомым, но, прежде чем он у него возникли какие-либо ассоциации, Маджи повернулся и громко произнес:

— Анни, у нас гость.

Из кухни появилась высокая женщина, худая, как карандаш, полная противоположность Маджи. Питт догадался, что она когда-то была известной моделью. Волосы пепельного цвета, стильная прическа, облегающий красный халат и соответствующий ему передник. В одной руке посудное полотенце.

— Моя жена Анни.

Маджи сделал соответствующие жесты рукой.

— Это мистер Питт.

— Здравствуйте, — тепло сказала Анни. — У вас такой вид, что чашечка кофе не будет лишней.

— С удовольствием, — сказал Питт. — Черный, спасибо.

У нее расширились глаза.

— У вас кровоточат руки, разве вы не видите?

Питт посмотрел на содранную на ладонях кожу.

— Ободрал руки, когда забирался на насыпь. Они совершенно занемели от холода, я ничего не замечал.

— Садитесь поближе к огню, — сказала Анни, провожая его к круглой софе. — Сейчас обработаю их.

Она быстро ушла на кухню и налила теплую воду в миску, потом отправилась в ванную за антисептиком.

— Я приготовлю кофе, — вызвался Маджи.

Овчарка стояла и тупо смотрела на Питта. «По меньшей мере, — подумал он, — хоть собака смотрит на меня». На глаза собаки падали густые пучки шерсти.

Он осмотрел интерьер гостиной. Мебель была изготовлена по индивидуальному современному дизайну. Каждый предмет, включая светильники и многочисленные художественные работы, был изящно окантован полиэтиленовой смолой, выкрашенной в белый или красный цвет. Комната представляла собой жилую художественную галерею.

Маджи вернулся с чашкой кофе, над которой поднимался пар.

Наконец-то на свету Питт узнал доброе лицо, как у сказочного эльфа.

— Вы Энсел Маджи, скульптор.

— Боюсь, что существует целый ряд искусствоведов и критиков, которые не согласятся с этим, — добродушно засмеялся Маджи.

— Вы скромничаете, — сказал Питт. — Однажды мне пришлось выстоять огромную очередь, чтобы попасть на вашу выставку в Национальной художественной галерее в Вашингтоне.