Если бы меня спросили снова - Елена Лабрус

я, к сожалению, не запомнила. Какой-то в два слова. Незнакомый. Простите, мне, правда, пора.

— Ла-Корунья? — крикнула Ирка. — Город? Ла-Корунья?

Та остановилась.

— Точно! Ла-Коринья или Ла-Корунья, — она попрощалась и побежала в операционную.

— Ла-Корунья? — удивился Вадим.

— Не спрашивай. Я не знаю, где это и что всё это значит. Мне сказала про Ла-Корунью Нюся, а ей Старая карга буквально несколько дней назад. — Ирка развела руками. — Женщина, в возрасте, говорящая по-русски, и город в Испании. Я ничего не понимаю. А ты?

— А я понимаю, — ответил Вадим. — Что следующий пункт нашего назначения — Ла-Корунья.

— Ты серьёзно? — усмехнулась Ирка.

— Абсолютно, — смотрел Вадим в телефон. — Если ты нашла мужа среди двух миллионов шестисот тысяч жителей Могадишо, что тебе какой-то городок в Галисии, где проживают неполных двести пятьдесят тысяч человек. Ни за что не поверю, что ты готова сдаться.

Ирка выдохнула. Нет, конечно, сдаваться она не собиралась, но как же она устала.

— Я так хочу домой, — сказала она вечером, подтыкая под щёку подушку. Смахнула слёзы.

Она не стала ни обедать, ни ужинать, не пошла вечером на пляж. У неё словно не осталось сил. Сил начинать всё сначала.

Словно всё это время она подзаряжалась от какой-то батарейки, а теперь, когда, возможно, они были на финишной прямой, батарейка села.

— Я соскучилась по сыну, я хочу к маме, хочу в свою кроватку, пельменей, окрошку, хочу просто включить телевизор, а там говорят по-русски, и я всё понимаю. Я устала быть глухонемой.

Глава 41

— Ты просто устала, — сел на край кровати Вадим. Убрал с её лица волосы. — Эй! Не грусти. Осталось совсем немного.

— Да, всего полмира и три океана. Тихий мы видели, у Индийского пожили, теперь Атлантический. И дальше что? Два Ледовитых?

— Вот видишь, ты уже посмотрела, где находится Ла-Корунья, — улыбнулся Вадим. — Город действительно омывается Атлантическим океаном с трёх сторон. Но если хочешь, я поеду один.

— Нет, я не хочу, — крепко сжала Ирка его руку. — Просто как представлю… — она тяжело вздохнула. — Опять эти поиски вслепую в чужой стране, чужом городе, на краю света. Опять эта неизвестность и чёрт-те что.

Далеко в комнате Вадима зазвонил телефон. Он обернулся.

— Не уходи, — вцепилась в него Ирка. — Побудь со мной. Пожалуйста! — подвинулась, уступая место на кровати.

Он лёг рядом. Обнял её поверх одеяла.

Тяжесть его руки. Тепло его тела. Как давно это было.

Жаль, что не сбылось.

Жаль, что не забылось.

— Спасибо, — Ирка положила под шею его ладонь. — Спасибо, что прошёл через всё это вместе со мной. Что был рядом. Не ныл, не командовал, ни разу не сказал, что я дура.

— Ну-у-у, немного, конечно, командовал, — погладил он её большим пальцем по щеке.

Только он так делал. Только он мог так: ничего не прося взамен, просто быть рядом.

— Да что ты там командовал, — улыбнулась Ирка.

Телефон опять зазвонил.

— Кажется, это твой, — сказал Вадим.

— Ну кто там ещё? — выдохнула Ирка.

Так не хотелось, чтобы им мешали. Так хотелось побыть вдвоём.

— Я принесу, — встал Вадим. Вернулся с телефоном в руках. Прочитал: — Старпом.

— Иван? — подскочила Ирка. Протянула руку. — Алло!

Коновалов, как и обещал, нашёл всех членов последнего Петькиного экипажа. Со всеми Ирка поговорила. Никто не сказал ничего нового и ничего полезного. Никто ничего не видел. И только старпом теперь регулярно звонил и спрашивал, как у неё дела.

— Что ты хочешь мне отправить? — удивилась Ирка после короткого вступления с приветствиями и дежурными вопросами. О том, что уже узнала про Петьку, она решила никому из них не говорить, ни старпому, ни Коновалову. Если захочет, пусть Петька сам извещает. Если он этого не сделал, значит, и она не должна, решила Ирка. — Телефон? Петькин телефон?!

— Его нашли в рулевой рубке, — зазвучал голос Ивана на всю комнату: Ирка включила громкую связь. — При ремонте судна. Я могу отправить на твой домашний адрес.

— Подожди, а ты сейчас где?

— В Джибути. Ждём, когда соберётся следующий конвой.

— Мы можем полететь через Джибути? — подняла она глаза на Вадима.

— Пошёл покупать билеты, — кивнул он.

Ирка уточнила, где и как найти Ивана.

И закончив разговор, обняла Вадима, сидящего за столом перед ноутбуком.

— Спасибо! — чмокнула его в щёку.

— Спросила про Ла-Корунью? — улыбнулся он.

— Спрошу… — она посмотрела на экран, на дату вылета, — … завтра при личной встрече.

— Может, стоит позвонить Петькиной бабке? — развернулся Вадим.

— У-у, — покачала головой Ирка. — Во-первых, она не берёт трубку, разговаривает только через Нюсю. А во-вторых, из неё, как из пленного партизана, ни слова не вытянешь. Это она болела, боялась, видимо, что отдаст богу душу, потому и разболталась. А теперь уверяет, что бредила, ничего не помнит, ничего не знает. Я пыталась. Сейчас ещё Коновалову позвоню, — посмотрела Ирка на часы, — может, он что слышал.

Коновалов ничего не слышал. Ирке даже показалось они или поссорились с Петькой перед рейсом, или поссорились задолго до него, но что-то между ними произошло, из-за чего Север перестал с Коновалом делиться, а может, в принципе перестал.

Может, конечно, они никогда особо близки и не были, хотя Коновалов считался его лучшим другом. Но Ирка подумала, что Петьке с ним просто стало неинтересно, когда он женился. У Петьки теперь была семья, Ирка, Андрей, а у Коновалова так и остались в приоритете пьянки, гулянки, девчонки и беспорядочные половые связи.

Петька и раньше над ним подшучивал как над любителем популярных портовых заведений, а после свадьбы начал откровенно поучать, что тому надо остепениться, а то так и будет до старости бегать по шлюхам. Коновалов отшучивался: «Ну почему же бегать? Буду медленно и шаркая ходить». Но интересы у них явно стали разными и откровенничать они перестали.

После недолгого разговора с Коновалом Ирка всю ночь собирала вещи.

Это в Сомали они с Вадимом приехали каждый со своим чемоданом. Потом всё перепуталось, перемешалось: где валялись его вещи, где её — всё вперемежку по разным комнатам. Ирка что-то сдавала в прачечную, что-то