Уничтожить - Мишель Уэльбек

было огромным, со множеством мягких подложек; очевидно, его изготовили на заказ, оно больше напоминало самолетные кресла бизнес-класса.

– Кресло регулируется по углу наклона, – сказала Мариз, – от сидячего положения до почти лежачего. И мотор у него мощный, четыре часа автономной работы, так что можно отправиться на дальнюю прогулку. – Она подкатила его к кровати и нажала кнопку, чтобы приподнять кровать сантиметров на двадцать. – Возьми его под колени, – велела она Мадлен, а сама обхватила его за плечи, со стороны их манипуляции выглядели очень простыми, не прошло и полминуты, как они усадили его в кресло.

Несмотря на внушительные размеры, эта машина была несложной в обращении, и они легко лавировали по коридорам. В общем зале уже собралось человек двадцать пациентов, их каталки были расположены более или менее по кругу. В кругу нашлось место и для отца, его соседями с двух сторон оказались совсем молодые люди, с удивлением отметил Поль, тому, что справа, было не больше тридцати, а слева сидел и вовсе подросток. Доктор Леру переходил от одного кресла к другому, кратко заговаривая с каждым пациентом, он ведет себя, думал Поль, будто свято верит, что все его слова ими поняты, даже если они и не в состоянии ему ответить, в конце концов, ему виднее, он все же врач, хотя, наверное, непросто все время говорить и ни разу не услышать ответа. Поль пошел вглубь зала, к столу на козлах, заставленному бутылками игристого вина и тарелками со сладким и соленым печеньем, вокруг толпились санитарки, ну и еще обычные люди, вероятно родственники больных, то есть их товарищи по несчастью, но он не понимал, как наладить с ними контакт, и выпил три бокала игристого подряд в надежде придумать тему для разговора. В эту минуту к нему, слава богу, присоединилась Сесиль, за ней по пятам следовал Эрве, вот она уж точно спасет ситуацию, навыков человеческого общения ей не занимать.

Закончив обход пациентов, Леру перешел к медицинскому персоналу и наконец обратился к родственникам, начав с Сесиль, которая стояла рядом с ним.

– Вы у нас новенькие, – сказал он. – Надеюсь, что вам тут нравится и мы не обманули ваших ожиданий.

– Спасибо, доктор. Я очень благодарна вам за все, что вы делаете.

– Мне проще, чем вам. Это моя профессия, я просто стараюсь работать как можно лучше.

Любовь – это не вполне профессия, подумал Поль, но профессия тоже необходима. Это скорее нормально, подумал он, что вечером тридцать первого декабря он предается абстрактным размышлениям, пусть и невнятным. В эту минуту через дверь в глубине зала вошли музыканты, и тут он увидел, что на эстраде стоит кабинетный рояль и рядом с ним виолончель на подставке. Следом вошли два скрипача со своими инструментами, и за ними появилась пятая музыкантша с чем-то вроде скрипки, но побольше. Это и есть альт? А они, значит, струнный квартет? В струнных квартетах он разбирался не лучше, чем в сельскохозяйственных животных, и знал только, что для струнного квартета в истории западной музыки существует обширный репертуар. Тут в двух метрах от себя он заметил Эрве, погруженного в изучение распечатанного листка, очевидно, это была программа музыкального вечера, и подошел к нему, чтобы прочесть ее вместе с ним. Музыканты настраивали инструменты, это заняло довольно много времени, но никто явно никуда не торопился, Леру продолжал обходить по очереди всех родственников, обмениваясь с каждым парой слов.

– Ну ладно! – сказал он наконец громким голосом, чтобы перекрыть окружающий гомон. – Я должен вас оставить, меня ждут дома. Удачи тем, кто дежурит сегодня ночью. Всего доброго и счастливого Нового года.

– Сколько сейчас? У тебя есть часы? – Сесиль оглянулась на Эрве.

– Четверть десятого.

– Эрве, мы забыли! Мы совсем о них забыли! Кроме того, я не купила никакой еды, поехали домой.

– Я слышал много хорошего о Бартоке… – задумчиво сказал Эрве, повертев программку в руке.

– Нет, послушай, дорогой, нам правда пора, тридцать первое декабря, так нельзя. – Она была в полном ужасе, и он пошел следом за ней, больше не возражая, разве что буркнул еле слышно:

– Они могли бы поехать с нами…

Они нагнали доктора Леру в вестибюле и вышли из больничного корпуса вместе с ним. И замерли на месте, так было холодно. Ночь выдалась ясной, очень звездной и как-то абстрактно прекрасной.

– Я хотел спросить вас… – обратился Поль к Леру. – Мне показалось, что у вас много совсем юных пациентов.

– Это правда. Я даже думаю, что ваш отец будет у нас старейшиной. Часто состояния ХВС-СМС являются последствием черепно-мозговой травмы, например, в результате падения с мотоцикла или скутера, это распространенный случай. Но… Что тут можно поделать? – Он произвел какое-то сложное движение правой рукой, изображая нечто среднее между взлетом и падением, видимо, чтобы нагляднее продемонстрировать необходимость соблюдать меры предосторожности, важность мотоциклетного шлема, мудрость правил безопасности на дорогах, а также угар от езды с непокрытой головой за рулем двухколесного транспортного средства на полной скорости по извилистому склону. “Я здесь не для того, чтобы судить, а для того, чтобы лечить”, – ну, он такого бы не сказал, но у Поля возникло ощущение, что эта фраза буквально витала в воздухе, и это было так очевидно, словно он услышал ее. Они снова пожелали друг другу счастливого Нового года, и Леру направился к парковке.

Мадлен решила провести ночь в больнице; ее раскладушку еще не принесли, но она обойдется подушкой и одеялами; она уже словно отдалилась от них, обустраивая себе новую жизнь. До них донесся аккорд струнных, приглушенный расстоянием, посреди довольно живого аллегро. Они еще постояли пару минут во дворе больницы под звездами, потом Сесиль положила руку Эрве на плечо. Он молча кивнул и достал ключи от машины.

11

Возможно, следовало все же попытаться поговорить с Орельеном, как он и собирался, подумал Поль, приехав в Сен-Жозеф. Они крикнули, что дома, но никто не отозвался, видимо, те взяли такси и отправились куда-нибудь поужинать; как ни удивительно, найти такси тут не составляло труда; Божоле оказался вполне живой областью, что теперь скорее исключение из правила, тут были магазины, врачи, такси, медсестры на дому, так, наверное, выглядел прежний мир. За последние несколько десятилетий Франция превратилась в бессистемное скопление городских агломераций и “сельских пустынь”, во всем мире происходило то же самое, разве что в бедных странах роль городских агломераций играли мегалополисы, а пригородов – бидонвили. Так или иначе, Орельен с женой уехали. Они с Сесиль огорченно переглянулись; она, смирившись, пожала плечами и занялась ужином; в кладовой нашлись консервы, а в холодильнике – все, что