Провидение зла - Сергей Малицкий

– Не будем гадать, – улыбнулась Фламма.

– Я не демоница, – вздохнула Кама. – Я дочь Тотуса Тотума и Фискеллы Тотум. И, кажется, дура.

– Мы все время от времени дуры, – начала тереть нос Фламма. – Главное, не привыкать к этому. Удачи тебе.

– Пригодится, – ответила Кама и пошла к лестнице.

…Она и в самом деле чувствовала себя дурой. Не потому, что боялась не победить Рубидуса или даже не добраться до него в турнире. И не потому, что вокруг Рубидуса крутился мерзкий Палус, да мало ли кто вокруг него крутился. Тот же Алкус Рудус ходил за Рубидусом хвостом. И Болус Арундо внимал каждой его шутке. Нет, дело было в другом, принц Кирума не был похож на ее отца. Он мог оказаться и мерзавцем, и героем, но он ничем не напоминал Тотуса Тотума. Выходит, то, что она сама себя числила копией матери, ничего не значило. История не могла повториться. Отлить новый золотой слиток в старую форму невозможно, потому что время – как песок, а песчаная форма недолговечна. Почему-то это стало ей очевидным только теперь. Может быть, из-за того, что она вдруг поняла: с матерью все происходило иначе. Фискелла не собиралась завоевывать Тотуса Тотума. В том турнире она просто столкнулась с ним в финале, но ею двигала не любовь, не страсть, не увлечение Тотусом и кем бы то ни было! Она просто куражилась. Она всего лишь хотела доказать сама себе, что она и это может. И она доказала. А все прочее случилось само собой. И только лишь усилиями будущего короля Лаписа.

Что же получается?

Кама зажмурилась, ноги словно сами находили ступени.

Выходит, она должна тоже стремиться к тому, чтобы проявить себя? Никакого Рубидуса в ее голове быть не должно? Только страсть к фехтованию и жажда победы? Но у нее не было страсти к фехтованию. Да, она чувствовала ветер, о котором ей говорил Сор Сойга, да, она могла растворяться в движении, но это не была страсть к фехтованию. Это было ощущение полета, и для него ей, Камаене Тотум, не нужен соперник. Она могла одна часами танцевать с мечом на заднем дворе лаписского замка, и уж тем более не помышлять ни о победах, ни о способах очаровывания принца Кирума.

Значит, она другая. Она не Фискелла Этли. Она Камаена Тотум. Может быть, в будущем, Камаена Фортитер. А может быть, и в будущем Камаена Тотум и больше никто, как на всю жизнь больше никто ее тетка – Патина Тотум. А ведь она тоже была красива, несмотря на свой рост и громкий голос. И даже ее возраст, а в этом году ей исполнилось пятьдесят два года, не стер следы былой красоты. Какой судьбы хочет для себя Кама? Такой же? Такой, как судьба матери? Или еще какой-то? Или сейчас она ни о чем думать не способна, только о том, что Рубидус Фортитер стоит в нескольких шагах от нее и рассматривает своего возможного соперника без малейшего опасения. Немудрено, все первые схватки она проводила на грани умения. Старалась не сделать ни одного жеста, который мог бы выдать школу дакита Сора Сойга. Ни одного мастерского укола. Все ее победы были почти случайными. Казались почти случайными. «Везунчик!» – неслось с трибун. Ну и что. Во всяком случае, никто из побежденных ею не считал себя уязвленным. Просто к ним повернулась спиной судьба. Интересно, что они будут говорить после сегодняшнего дня? Послушай, Кама, да в тебе просыпается азарт? Спокойнее. Тише. Медленнее. Где ты, холод в груди? Не мешай мне, но будь рядом. Не мешай мне. Но не исчезай. А то я вспыхну от взгляда кирумского принца.

– Ну вот и все в сборе, – довольно прогудел Мурус. – А то я уж хотел окликать твою огненную подружку, Черный. Знаешь о жребии? Ты выходишь на арену вторым. Твой соперник – Пуэр Краниум. Вон он стоит, улыбка от уха до уха. Может, подашь голос, а то тут уже ставки делают на твою персону? Ты из атеров или араманов? Молчишь? Ну, правильно. Меч бери. Ну вот уж выбирать тут нечего, все одинаковые, сам балансировал. Ну, как знаешь. Да, дай-ка я почешу тебе загривок, а то случалось тут, бывало… Ну-ка. Не, парень. Но молодой, шея так себе. Ну, ничего, ничего. Схватки не шеей выигрываются. Хотя в последний день турнира никто еще не выезжал на везении. Так что прости, Черный, но будем считать везением, если тебя никто не покалечит.

Кама стояла на нижней галерее в ряду прочих претендентов, единственная в шлеме, которые прочие держали в руках, и перебрасывала из руки в руку турнирный, без режущей кромки и с тупым концом клинка, меч. Обычный атерский меч на полтора хвата с длиной клинка в полтора локтя, и в самом деле неплохо отбалансированный, тяжелый для девчонки, которая в два раза легче обычного атерского воина, но если бы все девчонки были так сильны, как принцесса Кама, то все атерские воины считали бы себя слабаками. Или почти все. Вот Мурус, пусть и лаэт по крови, все одно считался атерским воином и слабаком точно не слыл, но то, что он говорил, Кама не просто пропускала мимо ушей, а почти и не слышала, потому что в голове билась одна мысль: «Он рядом. Он рядом. Он рядом».

– Слушаем меня, принцы, племянники королей, дальние родственники королей и прочая знатная замесь, – как всегда грубовато начал увещевать претендентов Мурус. – Сейчас трубачи надорвут глотки, и первая пара пойдет на арену. У арены, милостью Энки, вас встретит наш первый ардуусский ворожей – худая дылдина Софус, да пошлют ему боги упитанность вслед за его сытостью, а то даже неудобно перед подданными благословенного Пуруса. Софус проверяет вашу магическую хитрозадость и накладывает на вас чары. С той секунды вы сражаетесь не до крови и переломов, а до того момента, пока чары на любом из вас не сообщат публике, что вы ранены или убиты. Не взаправду, конечно. Но если кто плохо соображает с мечом в руках, слушайте гонг. Ударил бронзовый молоток – начало боя. Ударил второй раз – конец боя. Меч опустить, поклониться, замереть. Кто не поймет, ударю молотком по затылку, имею такое право по уложению фехтовального турнира. Бой закончился – пошли прочь с арены. Победитель на лавку у ратуши, ждать следующего испытания, проигравший в ближайший трактир, чтобы залить горе вином, если, конечно, мамочка и папочка это дозволяют. К Софусу подходить при каждом следующем поединке. На арене не дозволяется никакого контакта, кроме контакта мечами. Ни кулаки, ни колени, ни рукояти мечей, ни ножи, прости, Энки, за постыдное допущение, ни даже ваши лбы и задницы – ничего, кроме ваших клинков. Ясно?

Финалисты, почти все из шестнадцати, ответили сдержанным хохотком.

– Вот и ладно, сынки, – кивнул довольный Мурус и распахнул двери ратуши. Свежий холодный весенний воздух лизнул в прорезь шлема переносицу Камы.

– Ну, – прижав ладони к ушам, чтобы не оглохнуть от старания ардуусских трубачей, рявкнул Мурус. – Начали!

Кама даже не услышала, кто вышел на арену первым. Она стояла с краю и краем глаза видела, как Пуэр Краниум, второй отпрыск славного короля Бабу Флагрума Краниума, высовывается из строя и смеется, пытаясь разглядеть будущего соперника, но не думала о нем, хотя перед ее взором и мелькали все пять Краниумов – старший, Такитус, бабник и гуляка, весельчак Пуэр, с которым ей придется скрестить меч, средний Веритас – гордость и надежда своего отца, борец, которого едва не покалечил Игнис, и две принцессы – Катена и Флос. А ведь если кто и мог сравниться из незамужних принцесс красотой с Камой, то как раз дочери короля Бабу. Интересно, пришла бы кому-нибудь из них в голову мысль отправиться с мечом в руках на фехтовальный турнир? Хотя Флос еще только семнадцать лет, но так и Каме семнадцать. Зато Катене уже девятнадцать, и как бы ни пускал слюну Нукс на полненьких принцесс, всякий раз, когда речь заходила о Катене, его глаза стекленели, а язык приклеивался к небу. Кажется, он даже забывал о еде. Только вот Катене девятнадцать, как Нуксу, так что вряд ли она дождется, когда улыбчивый толстяк из Лаписа соблаговолит преодолеть робость и подойдет к ней на карнавале. Зато Нигелла поминала как раз Пуэра. И не просто поминала, а с придыханием, не менее десятка раз повторила: