Участие Российской империи в Первой мировой войне (1914–1917). 1914 год. Начало - Олег Айрапетов

Вернувшийся из Швейцарии в Киев в первый день мобилизации командир 9-го армейского корпуса Д. Г Щербачев был доволен картиной, которую он там застал: «Подъем всюду был необычайный, мобилизация шла безукоризненно»153. Забастовки прекратились, сопротивления мобилизации не оказывалось. На призывные пункты явилось большое количество добровольцев: «Шли льготные, шли забракованные, шли освобожденные по возрасту и т. д.»154. Мобилизованных провожали с цветами, только после ухода поездов толпы родственников, сопровождаемые жандармами, расходились в молчании155.

Мобилизация, как и сосредоточение, шла в полном порядке, в соответствии с предвоенными планами, это признавал даже такой последовательный критик В. А. Сухомлинова, как генерал Н. Н. Головин: «Русские железные дороги блестяще выполнили работу по мобилизации армии и сосредоточению ее на театре военных действий. Не только тысячи эшелонов и команд своевременно прибыли к местам назначения, но в период сосредоточения по требованию Ставки и штабов фронтов в связи с начавшимся наступлением противника перевозки других были ускорены, что для сибирских войск достигало трех-четырех суток. Эти перевозки с отступлением от планов были выполнены без замешательства и в некоторых случаях оказали серьезное влияние на ход военных действий. Работа железных дорог только по сосредоточению войск выразилась в перевозке более 3500 эшелонов»156.

В августе 1914 г. 214 200 вагонов, 47,7 % вагонного парка, было выделено для воинских перевозок. Эта цифра постепенно сокращалась, достигнув к декабрю 1914 г. 105 тыс. вагонов. К 1 (14) сентября 1914 г. для военных перевозок было задействовано 50 % вагонов 1-го и 2-го классов и до 15 % 3-го и 4-го классов. Так как для сбора порожняка требовалось время, то большинство железных дорог достигло максимальной пропускной способности через восемь (21 дорога) и двенадцать (32 дороги) дней после объявления мобилизации. Некоторые трудности наблюдались только на Сибирской железной дороге, где пришлось увеличить движение с запланированных восьми пар воинских поездов до тринадцати. С этой задачей дорога справилась, более того, в сентябре там установилось регулярное движение в 16 пар поездов157.

«По окончании перевозок по сосредоточению, – вспоминал генерал С. А. Ронжин, – в приказе по армии был отмечен выдающийся успех, с которым они были выполнены, и поистине работа наших железных дорог в начальный период войны 1914 года будет всегда одной из блестящих страниц их истории»158. Руководитель мобилизационного отдела ГУГШ А. С. Лукомский получил единственную в истории русской армии награду – орден Св. Владимира 4-й степени на георгиевской ленте, «Владимир Георгиевич», как сразу же окрестили его острословы159.

Итак, мобилизация была в целом успешной, но при этом нельзя не признать, что в самом механизме, который должен был предоставить армию на краткосрочную войну, имелся недостаток. В. А. Сухомлинов с гордостью вспоминал о мобилизованной армии: «Это были войска, верные долгу и присяге. Те 4 1/ миллиона, которые стали под ружье при объявлении мобилизации в 1914 году и свое назначение выполнили честно, «не щадя живота своего», – почти все выбыли из строя ко времени революции»160. Однако у первоочередных частей зачастую не было полноценной замены. Формировавший в Самаре 83-ю пехотную дивизию из скрытых кадров ушедшей на фронт 48-й пехотной дивизии генерал-майор К. Л. Гильчевский отмечал: «Первоочередные полки очень мало позаботились о своих скрытых кадрах. Они считали мобилизацию их второстепенным делом и, мобилизуя себя, взяли все лучшее из кадрового состава, оружия, снаряжения и прочего. Контингент запасных состоял из пожилых солдат, бывших даже в японской войне. Настроение было небоевое. Воинский порядок соблюдался слабо. Большинство офицеров относились к своим безучастно»161.

Все это ослабляло русскую армию, боеспособность подобного рода частей напрямую зависела от количества работавших кадровых офицеров. Однако в начале войны даже второочередные части довольно скоро приобретали вполне приличные формы. Германский военный историк описывает эту армию почти теми же словами, что и русский военный министр: «Начало войны 1914 года застало русскую армию вполне боеспособной и внутренне прочной. Более 80 % солдатского состава было из крестьян, отношение солдат к офицерам характеризовалось патриархальной простотой и доверием. Это изменилось лишь тогда, когда в результате затянувшейся войны выбиты были почти целиком офицеры и унтер-офицеры мирного времени и кадровый состав солдат»162. В этих словах содержится немало истины, как, впрочем, и в следующей оценке, данной генералом М. Гофманом: «Жесткий критицизм относительно военных усилий России, широко распространенный в Англии и в военных кругах, не оправдан. Русская армия сделала то, что она могла сделать. То, что она плохо управлялась и поэтому несла поражения, было результатом отсутствия настоящего великого лидера»163.

Те, кто претендовал на эту роль, не прошел испытания на полях военных и, может быть, еще более политических сражений. Начиналась Первая мировая война, последняя для императорской России, в которой в ее высшем военном командовании проявятся все противоречия межвоенного периода: между сторонниками великого князя Николая Николаевича (младшего) и военного министра В. А. Сухомлинова, между теми, кто отстаивал австрийское или германское направление главного удара. В проигрыше от этих конфликтов, все более и более выходивших за пределы военной элиты, последовательно окажутся идея удара по Проливам, корпоративная замкнутость офицеров Генерального штаба, император Николай II и, наконец, политическая стабильность России.

Два органа верховной власти стояли во главе России во время Первой мировой войны: правительство и Верховное командование вооруженными силами, взаимоотношения которых были лишь весьма неполно и неопределенно установлены введенным наспех с началом войны «Положением о полевом управлении войск в военное время», каковое к началу войны не было еще окончательно разработано», – вспоминал контр-адмирал А. Д. Бубнов1. «Положение…» было утверждено 16 (29) июля 1914 г. Шестая статья первого раздела гласила: «Высшее командование над всеми сухопутными и морскими силами, предназначенными для военных действий, вверяется, если Государь Император не изволит предводительствовать войсками лично, – Верховному главнокомандующему»2.

Полномочия его были весьма велики: «Верховный главнокомандующий есть высший начальник всех сухопутных и морских вооруженных сил, предназначенных для военных действий. Он облекается чрезвычайной властью, и повеления его исполняются на театре военных действий всеми без изъятия правительственными местами и общественными управлениями, а равно должностными лицами всех ведомств и всем населением как высочайшие повеления» (статья 17). «Верховному главнокомандующему подчиняются члены императорской фамилии, если они находятся в пределах театра военных действий» (статья 18). Главковерх назначался императором (статья 19), подчинялся непосредственно ему и был ответственен только перед ним. «Никакое правительственное место, учреждение и лицо в империи не дает Верховному главнокомандующему предписаний и не может требовать от него отчетов» (статья 20)3.