Краткая история равенства - Тома Пикетти

применения системы налогообложения и выплаты минимального капитала доставалось бы 600 000 евро. Как видим, до равенства возможностей – принципа, зачастую отстаиваемого на абстрактном, теоретическом уровне, от которого, несмотря на это, привилегированные классы бегут как от чумы каждый раз, когда на горизонте маячит его конкретное применение, – нам еще бесконечно далеко. С точки зрения теории в таком деле, как перераспределение собственности, можно было бы пойти гораздо дальше, причем лично я считаю такой вариант весьма желательным.

Во-вторых, отметим, что предложенная здесь система финансирования базируется на шкалах налогообложения, сходных с теми, что применялись в XX веке, ставки которых колебались от нескольких процентов для низких доходов и незначительной собственности до 80–90 % для самых крупных доходов и состояний. Главное новшество здесь сводится к применению аналогичной шкалы не только к налогу на доход и наследство, но и к ежегодному налогу на имущество[174]. Если мы хотим провести более масштабное перераспределение собственности по сравнению с XX веком, то эта мера представляется жизненно необходимой. Ежегодный налог на богатство, если его правильно использовать и надлежащим образом контролировать, может обеспечить даже больше поступлений, чем налог на наследство, одновременно с этим лучше распределив усилия по его уплате с учетом подлинных возможностей каждого налогоплательщика[175]. В идеале отдельную шкалу следует ввести и в отношении пожертвований различных фондов и других некоммерческих организаций, чтобы и здесь избежать чрезмерной концентрации власти в руках ограниченного круга лиц и обеспечить развитие не столь богатых структур[176].

Кроме того, надо сразу уточнить, что перераспределения собственности как такового еще недостаточно для победы над капитализмом. Если бы цель состояла только в том, чтобы заменить крупных собственников мелкими и средними, но такими же жадными и совершенно не заботящимися о последствиях своих действий и поступков, это представляло бы лишь ограниченный интерес. Мы же предлагаем здесь проект совсем другого свойства. В нашем случае перераспределение собственности сопровождается введением жестких шкал налогообложения, препятствующих безудержному накоплению состояний и загрязнению окружающей среды, которые к тому же при необходимости могут быть ужесточены еще больше[177]. По идее можно ввести регулирование использования минимального капитала, к примеру, ограничив его проектами по приобретению жилья и создания предприятий для реализации социальных либо экологических программ. Подобная дискуссия представляется вполне правомерной, при том, однако, условии, что одни и те же правила будут применяться ко всем состояниям и их обладателям, а не только к неимущим, получающим минимальный капитал.

К тому же, по моему глубокому убеждению, представленный здесь принцип минимального капитала для всех имеет смысл, только если его дополняет система базового дохода и гарантированных рабочих мест (которую, на мой взгляд, следует вводить в первую очередь, еще до минимального капитала), а в более общем плане – если он является дополнительным элементом социального государства, нацеленным на постепенную декоммерциализацию экономики. В частности, фундаментальные товары и услуги в таких сферах, как образование, здравоохранение, культура, транспорт и энергетика, должны производиться за пределами коммерческого сектора, в рамках государственных, муниципальных, общественных и некоммерческих структур. Этот обширный некоммерческий сектор следует все больше расширять, а коммерческий, в который можно инвестировать минимальный капитал для всех, все больше сужать до самой ограниченной сферы вложений, например в недвижимость или мелкое предпринимательство (особенно в таких отраслях, как ремесленный промысел, торговля, гостинично-ресторанный бизнес, ремонт, консалтинг и т. д.).

Наконец, следует отметить, что мелкая и средняя собственность, подразумеваемая минимальным капиталом для всех, должна определяться не столько как частная собственность в строгом смысле этого слова, сколько как общественная и временная, занимая место, отведенное ей в правовом поле, которое основано на разделении власти между различными пользователями капитала и строгом фискальном регулировании, радикально ограничивающем возможности для его накопления и сохранения. В отношении разделения власти в коммерческом секторе, о котором говорилось выше, я предлагаю ввести систему «партисипаторного социализма», описанную в предыдущих главах, которая подразумевает равное количество голосов акционеров и наемных работников в руководящих органах предприятия и строжайшее ограничение прав голосования индивидуальных акционеров в зависимости от размера компании, чтобы в совсем небольших предприятиях акционер, одновременно являющийся наемным работником, сохранял за собой большинство, но терял его, если численность наемных работников на нем превышает десять человек[178]. Можно также предложить модель, в рамках которой права голосования будут зависеть от того, как давно на предприятии трудится наемный работник, примерно так же, как наниматель недвижимости постепенно приобретает права на практически постоянное право пользования ею[179]. В ходе недавних дебатов вновь вспыхнули споры вокруг «фондов помощи наемным работникам», которые Рудольф Майднер и его коллеги из федерации профсоюзов Швеции предложили в 1970–1980-х годах. В соответствии с этой системой, распространяющейся в основном на самые крупные предприятия, работодатели обязаны каждый год направлять часть прибыли в фонд помощи наемным работникам с тем, чтобы через двадцать лет те могли контролировать 52 % капитала[180]. Это предложение, призванное дополнить собой принцип совместного управления (гарантирующий наделение наемных работников определенным количеством голосов независимо от их участия в капитале), натолкнулось на ожесточенное сопротивление шведских капиталистов, и одобрить его так и не удалось. Но недавно оно вновь появилось в повестке дня Демократической партии США (в особенности за него ратуют Берни Сандерс и Александрия Окасио-Кортес), а также в официальной программе британских лейбористов[181]. Неоднократно звучали и другие прогрессивные предложения с целью становления и развития общественных инвестиционных фондов на уровне муниципалитетов и местных общин[182]. Цель здесь заключается не в том, чтобы положить этим дискуссиям конец, а в том, чтобы показать их размах: нам еще только предстоит заново определить конкретные формы экономической власти и демократии[183].

За демократический социализм с децентрализацией и самоуправлением

Подведем итог. Социальное государство и прогрессивный налог, если до конца руководствоваться их логикой, позволяют заложить основу новой модели демократического социализма с децентрализацией и самоуправлением, базирующейся на постоянном обращении собственности и власти. Эта система представляет собой противоположность государственного, авторитарного, централизованного социализма, который в XX веке был в виде эксперимента внедрен в странах советского блока. Данная модель в огромной степени представляет собой дальнейшее развитие социальных, фискальных и правовых трансформаций, инициированных в прошлом столетии во многих странах мира, однако не надо забывать, что за эти перемены обществу пришлось заплатить властными отношениями, всеобщей мобилизацией, многочисленными потрясениями и моментами напряженности.

Повторим еще раз: демократический социализм, описанный здесь, представляет собой лишь черновой набросок с множеством присущих ему недостатков и ограничений. Многие, например, считают, что если оставить частную собственность на средства производства, пусть даже в ограниченной форме (на уровне мелких предприятий), и жилье,