Девушка, которая играла с огнем - Стиг Ларссон

— А я-то было обрадовалась, что узнаю, как живется содержанке: когда кто-то тебя содержит, платит за твою квартиру и время от времени наведывается к тебе тайком, чтобы покувыркаться в постели!

Они немного помолчали. Потом Мимми решительно встала, пошла в гостиную и выключила голую лампочку, горевшую под потолком.

— Иди сюда.

Лисбет последовала за ней.

— Я никогда еще не занималась сексом на полу в только что отремонтированной квартире, где пахнет краской и нет никакой мебели. Такое я видела в фильме с Марлоном Брандо про одну парочку, там дело было в Париже.

Лисбет покосилась на пол.

— Мне охота поиграть. Ты хочешь?

— Я почти всегда хочу.

— Пожалуй, я буду доминирующей стервой. Сегодня я командую. Раздевайся!

Лисбет усмехнулась и разделась — это заняло десять секунд.

— Ложись на пол. На живот.

Лисбет исполнила приказание. Паркет был прохладный, и кожа у нее сразу же пошла пупырышками. Мимми связала Лисбет руки ее же собственной майкой с надписью «You have a right to remain silent».[41]p>

Лисбет подумала, что это было очень похоже на то, что два года назад делал с ней адвокат Нильс Чертов Хрыч Бьюрман.

На этом сходство кончалось. С Мимми Лисбет испытывала приятное чувство ожидания. Она послушно дала перевернуть себя на спину и раздвинуть ноги. Стянув с себя майку, Мимми, как зачарованная, разглядывала ее в темноте, восхищаясь ее нежной грудью, а затем своей майкой завязала Лисбет глаза. Лисбет слышала шорох одежды, а через несколько секунд ощутила прикосновение ее языка к своему животу и пальцев к внутренней стороне бедер. Такого сильного возбуждения она не испытывала уже давно; крепко зажмурившись под повязкой, она предоставила Мимми делать что хочет.

Понедельник, 14 февраля — суббота, 19 февраля

В дверной косяк легонько постучали. Драган Арманский поднял голову и увидел в открытых дверях Лисбет Саландер, держащую в руках две чашки кофе из автомата. Он неторопливо отложил ручку и отодвинул от себя листок с донесением.

— Привет, — произнесла Лисбет.

— Привет, — отозвался Арманский.

— Вот пришла вас проведать, — сказала Лисбет. — Можно войти?

Драган Арманский на секунду закрыл глаза, затем указал ей на кресло для посетителей. Она взглянула на часы — половина седьмого вечера. Лисбет Саландер подала ему чашку и села в кресло. Они молча смотрели друг на друга.

— Больше года прошло, — заговорил Драган.

Лисбет кивнула:

— Ты сердишься?

— А мне есть за что сердиться?

— Я не попрощалась.

Драган Арманский пошевелил губами. Он еще не оправился от неожиданности, но в то же время почувствовал облегчение, узнав, что Лисбет Саландер, по крайней мере, жива. Внезапно он ощутил прилив сильного раздражения и одновременно усталости.

— Не знаю, что и сказать, — ответил он. — Ты не обязана докладывать мне, чем ты занимаешься. Зачем ты пришла?

Голос его прозвучал холоднее, чем он хотел.

— Сама толком не знаю. Главное, хотела просто повидаться.

— Тебе нужна работа? Я не собираюсь больше давать тебе задания.

Она потрясла головой.

— Ты работаешь в другом месте?

Она снова потрясла головой. Очевидно, она собиралась с мыслями. Драган ждал.

— Я путешествовала, — сказала она наконец. — В Швецию я вернулась совсем недавно.

Арманский задумчиво покивал и посмотрел на нее внимательно. Лисбет Саландер изменилась. Она как-то непривычно… повзрослела, что ли, это сказывалось и в ее одежде, и в манере поведения. И она чего-то напихала в свой лифчик.

— Ты изменилась. Где же ты была?

— В разных местах, — ответила она уклончиво, но, заметив его сердитый взгляд, продолжила: — Я съездила в Италию, потом на Средний Восток, а оттуда в Гонконг и Бангкок. Побывала в Австралии и Новой Зеландии, посетила разные острова Тихого океана. Месяц жила на Таити. Потом проехалась по США, а последние месяцы провела на Карибах.

Он кивнул.

— Сама не знаю, почему я не попрощалась.

— Потому что, по правде говоря, тебе ни до кого нет дела, — спокойно констатировал Арманский.

Лисбет Саландер закусила губу. Его слова заставили ее задуматься. Он сказал правду, но в то же время его упрек показался ей несправедливым.

— На самом деле никому нет дела до меня.

— Чепуха! — возразил Арманский. — У тебя неправильный подход к людям. Люди, которые к тебе хорошо относятся, для тебя просто сор под ногами. Вот и все.

Повисло молчание.

— Ты хочешь, чтобы я ушла?

— Поступай как знаешь. Ты всегда так и делала. Но если ты сейчас уйдешь, то можешь больше не возвращаться.

Лисбет Саландер вдруг испугалась. Человек, которого она действительно уважала, собирался от нее отказаться. Она не знала, что ему ответить.

— Два года прошло с тех пор, как у Хольгера Пальмгрена случился удар. И за все время ты ни разу его не навестила, — безжалостно продолжал Арманский.

— Так Пальмгрен жив?

— Ты даже не знаешь, жив он или мертв!

— Врачи говорили, что он…

— Врачи много чего говорили, — перебил ее Арманский. — Он был тогда очень плох и не мог общаться, но за последний год ему стало гораздо лучше. Говорить ему пока тяжело, так что понять его очень трудно. Он многого не может делать сам, но все-таки способен без посторонней помощи дойти до туалета. Люди, для которых он что-то значит, навещают его.

Лисбет онемела от неожиданности. Два года назад, когда с ним случился удар, она первая обнаружила его и вызвала «скорую помощь». Врачи тогда качали головами и не обещали ничего хорошего. Целую неделю она не выходила из больницы, пока кто-то из медиков не сообщил ей, что больной лежит в коме и, судя по всему, вряд ли когда-нибудь придет в себя. С этого момента она перестала волноваться и вычеркнула его из своей жизни. Она встала и ушла из больницы, ни разу не оглянувшись. Но, как это видно теперь, сначала следовало проверить факты.

Вспоминая то время, Лисбет насупилась. Тогда на ее голову свалились новые заботы из-за адвоката Нильса Бьюрмана и поглотили все ее внимание. Но ведь никто, включая даже Арманского, не сообщил ей тогда, что Пальмгрен жив, и уж тем более она не знала, что его здоровье пошло на поправку! Ей же такая возможность вообще не приходила в голову.