Девушка, которая играла с огнем - Стиг Ларссон

— Я сейчас на Лундагатан.

— О'кей.

— Я подумала, не хочешь ли ты переехать в эту квартиру?

— Переехать?

— В твоей коробчонке ведь негде повернуться.

— Мне тут нравится. А ты что — переезжаешь в другую?

— Я уже переехала. Эта квартира пустует.

На другом конце провода помолчали.

— И ты еще спрашиваешь, хочу ли я в нее переехать! Но, Лисбет, у меня нет таких денег.

— Права на эту квартиру выкуплены. Плата в кондоминиум[39] составляет чуть меньше полутора тысяч крон в месяц, то есть, по-видимому, это даже дешевле, чем ты платишь за свою коробчонку. Деньги заплачены за год вперед.

— И что же, ты хочешь ее продать? Я думаю, она должна стоить по меньшей мере миллион, а то и больше.

— Полтора миллиона, если судить по газетным объявлениям.

— У меня нет таких денег.

— Я не собираюсь ее продавать. Можешь переезжать сюда хоть сегодня вечером, живи сколько захочешь, и целый год тебе не надо будет платить за квартиру. Я не собираюсь отдавать ее внаем, но могу вписать тебя в свой контракт как второго жильца, тогда у тебя не будет лишних хлопот с товариществом.

— Лисбет, ты шутишь?

Лисбет осталась невозмутимо-серьезной:

— Мне эта квартира не нужна, и я не хочу ее продавать.

— То есть ты хочешь сказать, что я могу жить в ней бесплатно. Ты это всерьез?

— Да.

— На какой срок?

— На сколько захочешь. Ты согласна?

— Конечно согласна. Не каждый день мне предлагают бесплатную квартиру в районе Сёдер.

— Есть одно условие.

— Я так и думала.

— Мне по-прежнему будет приходить почта на этот адрес, и я буду здесь ее забирать. Все, что от тебя требуется, это просматривать почту и позвонить мне, если там окажется что-то важное.

— Лисбет, ты самая прикольная девчонка из всех, кого я знаю. Что ты вообще сейчас делаешь? Где ты сама будешь жить?

— Об этом лучше в другой раз, — ушла от ответа Лисбет.

Они договорились встретиться немного попозже, чтобы Мимми могла как следует посмотреть квартиру. Закончив разговор, Лисбет почувствовала, что настроение у нее стало гораздо лучше. Она взглянула на часы и поняла, что до прихода Мимми остается еще довольно много времени. Выйдя из дома, она дошла до Торгового банка на Хорнсгатан, получила талончик с номером и стала терпеливо ждать своей очереди.

Предъявив документ, она объяснила, что жила некоторое время за границей и теперь хочет ознакомиться с состоянием своего сберегательного счета. Капитал, который она декларировала, составлял восемьдесят две тысячи шестьсот семьдесят крон. Со счетом не производилось никаких действий, за исключением одного поступления в размере девяти тысяч трехсот двенадцати крон — это было пришедшее осенью наследство от матери.

Лисбет сняла со счета сумму наследства и задумалась. Ей хотелось употребить эти деньги на что-то такое, что понравилось бы матери. Раздумывая и пытаясь подобрать что-нибудь подходящее, она дошла до почты на Росенлундсгатан и послала деньги анонимным переводом на счет одного из женских кризисных центров Стокгольма, сама не зная почему.

В восемь часов вечера в пятницу Эрика выключила компьютер и потянулась. Почти весь день она работала над окончательным вариантом мартовского номера «Миллениума», а поскольку Малин Эрикссон была плотно занята редактированием тематического номера Дага Свенссона, то большую часть редактуры ей пришлось сделать самой. Ей помогали Хенри Кортес и Лотта Карим, но они в основном привыкли сами добывать материал и писать статьи, а редактура была для них делом не слишком знакомым.

После такого дня Эрика Бергер очень устала, у нее болела спина, но в основном она осталась довольна и этим днем, и жизнью вообще. С финансами все обстояло благополучно, все кривые шли вверх, тексты поступали к назначенному сроку, в крайнем случае с небольшим запозданием, среди сотрудников царили бодрость и дух удовлетворенности, не покидавший их после дела Веннерстрёма.

Попробовав сама помассировать затекшую шею, Эрика вскоре поняла, что лучше бы принять душ. Она могла бы воспользоваться душевой кабиной за буфетной, но идти было лень, и она просто положила ноги на письменный стол. Через три месяца ей должно исполниться уже сорок пять лет, и так называемое будущее в значительной степени для нее уже позади. Несмотря на тонкую сеточку морщин и глубокие линии вокруг глаз и рта, она по-прежнему выглядела хорошо. Два раза в неделю она неизменно посещала гимнастический зал, но стала замечать, что ей все труднее становится взбираться на мачту, когда они с мужем ходят в плавание под парусом. А карабкаться на мачту было ее обязанностью: Грегер страдал ужасными приступами головокружения.

Эрика сказала себе, что ее сорок пять лет, несмотря на черные и белые полосы, в основном прошли счастливо. У нее имелись деньги, хорошее положение в обществе, прекрасный дом и любимая работа. У нее был муж, нежно любивший ее и после пятнадцати лет супружества, а сверх того еще и неутомимый любовник, который хоть и не согревал ей душу, зато вполне удовлетворял ее физические потребности.

Вспомнив Микаэля Блумквиста, она улыбнулась. Интересно, когда он наконец решится посвятить ее в тайну своих отношений с Харриет Вангер. Ни Микаэль, ни Харриет ни словом никому не обмолвились о своей связи, но Эрика не была слепа. То, что между ними что-то происходит, она заметила на одном заседании правления в августе, перехватив взгляд, которым обменялись Микаэль и Харриет. Из вредности она попробовала вечером позвонить на мобильники им обоим и не очень удивилась, убедившись, что они отключены. Разумеется, это нельзя было считать убедительным доказательством, однако и после следующего заседания правления Микаэль снова оказался недоступен. Эрике было даже забавно наблюдать, как поспешно Харриет покинула обед после собрания, посвященного подведению итогов за год, объяснив, что ей надо вернуться в отель и лечь в кровать. Эрика не была ревнива и не стала шпионить, но решила про себя, что при случае надо будет их подразнить.

Она никогда не вмешивалась в отношения Микаэля с другими женщинами и надеялась, что роман с Харриет не приведет в дальнейшем к осложнениям в правлении. Однако она не сильно беспокоилась по этому поводу. Микаэль, как правило, сохранял дружеские отношения с бывшими любовницами, и лишь очень редко дело кончалось неприятностями.