В котле сатаны - Сергей Иванович Зверев

на исходе в одном из Т-34. Мы не можем атаковать, потом нам не дадут уйти. Я даже уверен, что атака наша принесет больше вреда, чем пользы. Мы убьем сотню фашистов, на их место прибудет тысяча с более мощным вооружением, с техникой и собаками.

– И что вы предлагаете делать?! – от возмущения капитан даже забыл про осторожность, его крик разорвал тишину леса. – Просто сидеть тут, пока кто-то нас не спасет? Да уже через сутки при такой температуре треть из нас замерзнет насмерть. Мы не можем развести костер, не можем растопить воду для питья. Да лучше умереть героем, чем вот так замерзнуть, словно покорное животное!

– Тише, капитан! Не все здесь хотят смерти, – Соколов с раздражением смотрел на Ельчина. Ох уж это командирство, сколько раз он встречал такое отношение к людям. Без цели и смысла, ради собственных амбиций, гордости готов положить сотни людей под дула автоматов. Он же взял себе за правило в годы войны, если можно выйти без потерь, то надо так и действовать. Никакие медали не стоят погибшего человека. Он видел тысячи смертей, на его глазах гибли молодые, полные сил мужчины, умирали и молили о жизни. Поэтому он и сейчас знал точно, надо подавить панику и сосредоточиться на продуманной партизанской атаке, так как они оказались в лесу на положении партизанского отряда – невидимого и бесшумного бойца, который уничтожает противника смертоносными вылазками. Соколов видел, как задел Ельчина его ответ, и понимал, что как бы ему ни нравилась задиристость капитана, он должен найти с ним общий язык. Они во вражеском смертельном кольце, сейчас нет времени для споров.

– У нас есть одно преимущество, я понимаю немецкий и понимаю, что они говорят. Нас не собираются убивать, пленные им нужны для сопровождения офицерского эшелона, ими, как живым щитом, хотят прикрыть отступление генералов вермахта.

Ельчин побагровел от злости, но сдержал себя:

– Хорошо, но какой тогда план? Что мы будем делать? Просто сидеть и ждать Красную армию?

Алексей задумался:

– Нужна серия атак с разных концов лесополосы, так, чтобы немцы не понимали, откуда нанесен удар. Мы их запутаем, оттянем всю технику на другую сторону леса, пока ваши ребята партиями будут уходить из окружения.

– Вы же говорите, у вас дефицит горючего.

– Для коротких забегов на несколько километров хватит, проблема в том, что танки могут действовать только на определенной территории, на узкой полосе вдоль леса, так как не могут пройти между деревьями.

– Это долгий план, он требует подготовки! – возмутился капитан, которому хотелось немедля броситься в бой с немецкими солдатами, караулившими их на дороге.

Алексей и сам понимал, как будет сейчас сложно, не зная сил врага, наметить точки для атак, но попробовать стоило. Это точно лучше, чем просто ждать помощи или безрассудно кидаться в атаку на противника, значительно превосходящего силами. Стараясь сохранить спокойствие, он предложил:

– Дайте мне час, чтобы я наметил план атаки. Мы сообщим в штаб о том, что находимся во вражеском кольце, передадим свои координаты. А потом начнем атаковать.

Капитан кивнул в ответ, хотя по нахмуренным бровям и поджатым губам было понятно, что он недоволен таким решением.

Лейтенант тем временем отдавал приказы:

– Руслан, срочно передай шифрованное сообщение в штаб. Доклад генералу Котову от лейтенанта Соколова. Освобождены пленные советские бойцы, количество более пятисот человек. Укрываемся в квадрате 45.0, на вооружении два танка Т-34. Просим содействия для выхода из окружения. Запомнил?

– Есть, – Омаев видел, как серьезен командир, да и сам понимал, что ситуация тяжелая, чувствовал свою вину в этом.

А Соколов тем временем обратился к пленным:

– Товарищи, я не могу вам предложить еду или воду, даже костер под запретом. Прошу вас, продержитесь еще сутки в таком режиме. Я сделаю все, чтобы вытащить нас из окружения. Вы можете мне помочь, разделитесь на группы так, чтобы в каждой было по пять человек с винтовками и два с автоматами. Тем, кто плохо себя чувствует или болен, я предлагаю спуститься в укрытие рядом с танками. Сделайте из брезента настил на земле, чтобы не стоять. Остальные после деления на отряды получат квадрат и задание, нам надо будет действовать четко по времени, я каждому отряду поставлю боевую задачу. А наша общая цель – измотать немцев бесконечными атаками, уменьшить их силы и проскользнуть там, где они потеряют бдительность.

Говорил он шепотом, чтобы эхо голоса не разносилось по лесу. Люди, измученные пленом, голодом, морозом, что сковывал тело, кивали ему в знак согласия, поднимали вверх свое оружие. Без единого слова в полнейшей тишине он понял – его отряд готов сражаться.

Через час он ставил боевые задачи бойцам, разделенным на группы:

– Сейчас мы проведем разведку, по два человека в каждом направлении. Я разбил площадь лесополосы на квадраты, примерно по два километра каждый. Ваша задача сейчас – осмотреть вашу позицию, собрать сведения о количестве врагов, вооружении и технике, потом незаметно уйти. Всем даю час на рекогносцировку, потом от каждой группы жду информацию.

Младший сержант Омаев ждал поодаль, когда освободится командир:

– Товарищ лейтенант, я с вами в разведку, как обычно?

Алексей в знак согласия кивнул, понимая, что подчиненный ждет от него серьезного разговора. У них не было времени обсудить, что же натворил Руслан, поэтому чувство вины давило на парня, мучая его. Как только они отошли в определенном им направлении, Омаев пристыженно сказал:

– Алексей Иванович, простите меня. Это все я устроил, головой не думал, и вот… Готов понести наказание, любое, какое скажете.

В ответ лейтенант лишь горько усмехнулся:

– Наказать вроде как надо, да только трудно сказать, чего в твоем поступке, Руслан, больше – плохого или хорошего. Вроде как ты все правила армейские нарушил, сбежал на танке, но с другой стороны, скольких людей спас. Если бы не ты, они все погибли бы.

И дальше пошли танкисты по заснеженному лесу в молчании, каждый думал о своем. Руслан в душе радовался тому, что командир у него понимающий, и в то же время сокрушался по поводу того, что по возвращении к своим трибунала ему не избежать. А Соколов прикидывал в уме, как часто можно