📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгПриключениеДорога за горизонт - Борис Батыршин

Дорога за горизонт - Борис Батыршин

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 36 37 38 39 40 41 42 43 44 ... 105
Перейти на страницу:

Промеры полагалось делать особым шестом, «намёткой» – крашеной футовыми отрезками в бело-красный цвет пятиметровой сосновой жердью, нижний конец которой снабжён двухдюймовой латунной трубкой для взятия проб грунта. Но гардемарины отлично обходились даже без этого нехитрого приспособления. С отмели доносились бодрые юношеские голоса:

– Капрочка, мон шер ами, извольте скинуть портки, сигать в воду и маячить!

Гардемарин Алёша Капнист[46], полуголый, в одних бязевых кальсонах, прыгал в воду и «маячил» – измерял глубину собственным телом, подавая результаты промера примерно так:

– Эй, на яле! Здесь по колено!

– Иди правее!

Через некоторое время:

– На яле! Здесь по пол-ляжки!

– Иди еще!

Наконец, раздается желательное:

– Эй, на катере! Здесь по брюхо!

С яла доносится насмешливое:

– Как вы полагаете, мон шер, брюхо нашего графочки соответствует трёхфутовой отметке?

– Нет – слышалось в ответ. – Мелковат. Пишем – «два фута и три четверти по намётке». Капочка, что встал, шагай дальше!

– Так что, Семёнов? В Египте, или где? – продолжал настаивать Воленька. – Рассказал бы, а то такая скука…

Иван перевернулся на живот.

– Отец сейчас в Александрии. Там у него знакомый, немецкий археолог – смотритель собрания тамошнего правителя.

– Хедива? – лениво осведомился Игнациус. – Это которому англичашки в запрошлый год помогли раздолбить мятежников? Вроде, «Сьюперб» с «Инвисиблем» по берегу главным калибром садили? Представляю, что осталось от этого «собрания» – после таких-то бомб…

– Да всё там цело. – отозвался Иван. – Видел я Александрию – ни одного разрушенного дома. А собрание вообще в подземелье дворца, я сам там был.

В подземелье? Настоящем? – завистливо ахнул Воленька. – А мумии видел? Высушенные, про которые в учебнике?

– А я слышал забавную историю о мумиях. – встрял в разговор Георгий. Второй сын Государя Императора Всероссийского валялся на песке полуголый, подстелив под себя голландку, и наслаждался жарким июньским деньком.

– Один генерал-адъютант рара, князь… в общем, один генерал, как раз тогда побывал в Египте – состоял, во время кампании при штабе адмирала Сеймура. И когда всё закончилось, поднялся с группой англичан по Нилу, до самого Асуана – и купил там голову самой настоящей мумии. Ему наплели, что это голова немыслимой красавицы принцессы, фараоновой дочери, которая, будто бы, жила четыре с половиной тысячи лет назад. Генерал поверил и выложил за ссохшуюся дрянь триста пятьдесят рублей серебром.

– Так много? – поразился Воленька. – За вяленую голову? Это же…

– А что вы хотели? Все же четыре с половиной десятка веков, это вам не жук чихнул. – рассудительно заметил Георгий. Молодой человек был неизменно вежлив с однокашниками, обращаясь ко всем, исключительно на «вы». Ваня подозревал, что делает он это для того, чтобы избавить товарищей от неловкости; не могли же те «тыкать» царскому сыну?

– Так вот, – слегка кашлянув продолжал Георгий. – Генерал вернулся в Россию на коммерческом пароходе, как обычный пассажир. И представьте, имел по поводу своего приобретения немалые хлопоты с одесской таможней. Там никак не могли взять в толк, под какую статью тарифа «сию часть мертвого тела» подвести. Дальше – больше; вмешалась одесская полиция, и у генерала потребовали разъяснений, откуда он «сию мертвую голову» получил и не кроется ли тут убийства? Так бы и терзали его, если бы рара… пока из Петербурга не пришёл приказ оставить генерала в покое. И что бы вы думали? Пока тянулось всё это крючкотворство, голову, хранившуюся в таможенной конторе, сожрали крысы!

Мальчишки засмеялись, да так заливисто, что их немедленно окликнули со шлюпки:

– Эй, на берегу! Игнациус, Семёнов! Хватит ржать, давайте сюда, и извольте поторопиться! А то наш графочка уже посинел от холода!

Иван тяжко вздохнул, поднялся с песка и принялся стаскивать штаны.

* * *

Житья нет от угольной пыли! Она вездесуща: палубы и надстройки покрыты отвратной смесью сырости и чёрного налёта; она облипала лицо, набивалась в волосы, хрустела на зубах. Пыль сводила Воленьку с ума – а погрузка только началась!

Машинная команда «Дождя» закончила перебирать холодильники к вечеру, когда мальчики уже вернулись с берега. Никонов объявил, что назавтра отряд покидает рейд, и лейтенант Константинов велел дополнительно принять с «Вайткуле» уголь. И на следующий день, с утра, между судами засновали шлюпки: полуголые матросы, выстроившись в цепочку, подавали мешки с углём, опорожняя их в коффердамы. Канонерка стремительно теряла нарядный вид; Воленька подозревал, что разгром на палубе продлится, самое меньшее, до вечера. А за погрузкой неизбежно последует приборка. Юноша тоскливо озирался, прикидывая, куда бы спрятаться – иначе боцман и для него отыщет занятие по вкусу. По своему, боцманскому вкусу, разумеется.

Гардемарины, выполнявшие задачи связистов, обычно бывали избавлены от прелестей угольной погрузки. Никонов, оценивший преимущества радиосвязи, разогнал мальчиков по судам отряда, и теперь сигнальщики махали флажками лишь для виду – переговоры шли в эфире. Георгий обеспечивал связью «Дождь»; Воленька, не успевший освоить премудрости каналов и частот, валял дурака, а Николка отправился на миноноску. Ивану достался «Вайткуле» – гардемарин Семёнов только что передал, что на транспорте готовы принять на борт очередную партию мин.

Никонов не хотел перевозить мины на палубе канонерки. Ещё меньше к этому приспособлена бывшая «Коноплянка»; конечно, мины не несли положенных десятипудовых пироксилиновых зарядов, замененных по случаю испытаний песком по весу, но размах качки вполне мог сорвать деликатный груз со стопоров. Так что мины было велено сдать обратно на транспорт. Миноноске оказалось проще – она шустро подбежала к «Вайткуле», отшвартовалась у борта, и грузовая стрела быстро перекидала железные конусы на палубу транспорта. На «Дожде» всё ещё возились с холодильниками; канонерка не могла дать ход, и пришлось, проклиная всё на свете, перегружать мины сначала на барказ, а уже с него передавать на пароход.

Как раз этим сейчас и занимались; Никонов с озабоченным видом ходил вдоль ряда мин Герца на деревянных поддонах; те, как пасхальные яйца на подставке, сидели на выпуклом чугунном основании – якоре. Чтобы передать мину на барказ, нужно зацепить её талью[47], поднять, аккуратно перенести и поставить на настил.

Барказ, вставший у левой раковины[48]канонерки, являл собой довольно нелепое сооружение: большая гребная шлюпка и паровой катер, сцепленные на манер катамарана. Из тонкой, закопченной трубы катера вьется лёгкий дымок; возле масляно отсвечивающего кожуха машины возятся двое полуголых, в саже и жирной смазке, механиков. Поперёк барказа поперечные брусья – бимсы, скрепляющие всю конструкцию; на брусья уложен дощатый настил. На корме высится грузовая стрела в форме буквы «Л» с талью и ручной лебёдкой. С этой стрелы и ставят подводные снаряды – она выдерживает мину Герца вместе с чугунным якорем. Это судёнышко было построено специально для постановки мин; иногда оно использовалось для водолазных работ.

1 ... 36 37 38 39 40 41 42 43 44 ... 105
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?