Один коп, одна рука, один сын - Аманда Линд

Он долго стоял и раздумывал. Любопытство подталкивало вперед, но страх останавливал. Мама говорила, что он должен быть очень осторожен и не разговаривать с незнакомцами. Вполне возможно, что эта постоянная осторожность и была причиной его тотального одиночества. и в классе. И на школьном дворе. И в футбольной команде. Везде. Словно его окружало облако, шептавшее: «Стоп!» Он — сын королевы мафии и должен следить за своим языком и поступками. Гости на день рождения приходили к нему один-единственный раз. Это было, когда ему исполнилось пять. И те, кто пришел на праздник, не ходили с ним в одну группу в детском саду. Это были дети других криминальных авторитетов. После этого он еще пару раз пытался пригласить ровесников домой, но получить разрешение матери было так трудно, что со временем желание пропало. В те считаные разы, когда его приглашали в гости к кому-нибудь, ему приходилось выдержать что-то вроде перекрестного допроса. Фрэнси устраивала тщательную проверку тех, к кому он собирался в гости. В итоге его, конечно, отпускали, но он всегда испытывал страшный дискомфорт и никак не мог расслабиться. И только дома в саду и во время одиноких прогулок по кварталу, на которые он отправлялся, выбравшись через лаз, он чувствовал, что может играть, как ему хочется. Но играть приходилось одному.

Он оглядел школьный двор. Одноклассники куда-то разбежались, не было видно и «мерседеса», на котором его забирала Наташа. Она все чаще теперь опаздывала за ним в школу, а когда появлялась, то щеки у нее были необычайно румяные, голос — более звонкий, а жесты мягче и оживленнее. Она влюбилась. И Адриан знал, что ему бы следовало рассказать об этом матери, но он решил пока выждать. Наташе тоже нужно было, чтобы кто-то большой (а не только маленький Адриан) заключал ее в свои объятия. Да, конечно, он утешал ее, когда она начинала сильно скучать по родному Таллину и своей семье.

Адриан медленно пошел к девочке, прикидывая, что она может убежать. Но она не двигалась с места. Одетая с головы до ног в темно-зеленое, она походила на кустик лесной земляники. На голове — шапочка, похожая на колокольчик, из-под нее торчат светлые волосы.

Он подумал, что она очень симпатичная и было бы здорово с ней погулять. Просто пройтись. Рядом. Может быть, поговорить о цветах в траве, птицах на деревьях, о том, откуда взялись люди, растения, земной шар и космос. Он часто думал о таких вещах, сидя у себя в комнате. Искал в Интернете сайты о нашей планете и жизни на ней. Еще его интересовали инопланетяне. А также привидения, духи, ангелы, тролли и прочая нечисть. Мир сказок все еще был для него вполне реальным, и иногда, когда он бродил по саду в сумерках, ему казалось, что он видит этих существ. Их глаза светились в темноте. Они наблюдали за ним, и поэтому ему никогда не было страшно. Они не желали ему зла. Но если он подходил слишком близко, они исчезали, а он опять оставался один.

Он уже почти подошел к забору, за которым стояла девочка, с прищуром смотревшая на него. Глаза у нее были серо-голубые, а ресницы — длинные и бесцветные.

Они некоторое время стояли и смотрели друг на друга, держась руками за забор. У нее черные перчатки, у него — синие.

— Привет, — сказала она.

— Привет, — ответил Адриан.

Тишина. Вдруг окружающий мир осветился волшебным светом. Она улыбнулась, и эта улыбка была только для него. Он перескочил через забор и пошел в сторону киоска, куда обычно заглядывал, когда Наташа опаздывала. Девочка поехала за ним, как если бы они уже обо всем договорились. В чем состояла договоренность, Адриан не знал, но было очевидно, что она существовала.

Он купил пакет жевательных конфет, и они съели его пополам.

Она рассказала, что ее зовут Тея и живет она в доме неподалеку от них. Они только что переехали. Возможно, со следующей четверти она пойдет в его школу. Родители еще не решили. Поэтому она и стояла у школьного забора, чтобы посмотреть, понравится ей там или нет.

Разговаривала она почти шепотом, как будто боялась, что их услышат. Под ногтями у девочки была грязь, а губы потрескались. Кожа почти прозрачная, руки и ноги очень худые. Но Адриан не обратил на это внимания, он был переполнен новыми ощущениями от того, что можно назвать дружбой.

Появился «мерседес». Наташа опоздала почти на двадцать минут.

— Я должен идти, — сказал Адриан.

Тея кивнула. Выжидательно.

— Хочешь, вместе поиграем? — спросил Адриан.

Она снова кивнула.

— Можем встретиться там, где в прошлый раз, — предложил он.

Они назначили время, и Тея быстро укатила. Адриан побежал к «мерседесу», в котором сидела Наташа и разглядывала себя в зеркало заднего вида, выдувая из жвачки розовые пузыри.

— Привет, дружище, — поздоровалась она и чмокнула его в щеку. — Как прошел день?

Адриан кивнул. У него был отличный день. Лучший за долгое время.

По дороге домой он думал о Тее. О ее роликах, волосах, грязной руке, рывшейся в пакетике с конфетами. О ее глазах, тихом голосе и сказанных ею словах.

После обеда он продолжал думать о ней и ждать назначенного часа. Фрэнси с Пером сидели на разных концах стола, который с каждым днем, казалось, рос в длину и ширину. Фрэнси ковыряла вилкой свиную корейку с картофельной запеканкой, а Пер перечитывал газету. Уже третий раз за день. Бэлль в соседней маленькой столовой измазывала едой себя и Наташу. Фрэнси не выносила грязи и беспорядка, и Бэлль еще несколько лет предстояло обедать отдельно. Адриану было все равно, а Пер страдал. Ему так хотелось, чтобы маленькая бусинка была рядом. Хотелось слышать, как она пускает слюни и смеется, рыгает и пукает, колотит маленькими пухлыми кулачками по столу и пачкает с головы до ног себя и все, что ее окружает. Тогда он мог бы видеть перед собой единственное счастливое создание в этом доме.

У Фрэнси так сильно болел желудок, что она почти не могла есть. Придется опять принимать лозек. И какой-нибудь транквилизатор сегодня вечером. Впрочем, вчера вечером она тоже его принимала. И позавчера. Она втягивалась в зависимость от этих таблеток, и прекрасно это осознавала, но сейчас не было ни времени, ни сил об этом думать. Главное — оставаться на плаву. Пережить происходящее.

Она поднесла ко рту стакан с водой и поставила обратно на стол. Не хотелось ни есть, ни пить. Она чувствовала только постоянную тревогу и усталость, доводившие ее до бессонницы и вызывавшие удушье.

Пер перевернул страницу газеты и соскреб с тарелки остатки уже второй порции жаркого. Из-за царившего теперь за столом неловкого молчания он стал переедать. На талии у него начал скапливаться жирок, но Фрэнси об этом ничего не знала. Она уже давно не обнимала его.

С того незабвенного секса в сарае садовника они не только больше не спали друг с другом, но даже и не целовались. Время от времени чмокали друг друга в щеку, пытаясь по-прежнему разыгрывать спектакль под названием «муж и жена».

— У Адриана на следующий неделе праздник в честь окончания учебного года, — сообщил Пер, не поднимая глаз от газеты.