Роман о любви и терроре, или Двое в «Норд-Осте» - Эдуард Тополь

Кремль (со слов анонимного источника):

А теперь выбросите из головы все, что я вам говорил о происках Семьи, об одиночестве президента в Кремле, его молитвах в Благовещенском соборе и прочее. Еще раз повторяю: это только слухи.

А на самом деле все было иначе.

В кабинете президента был установлен японский видеомагнитофон «Тошиба» с экраном 2x3 метра. На этом экране президенту демонстрировали пленку, только что отснятую в ДК на Дубровке британским журналистом Марком Франкетти, которую сотрудники ФСБ у него изъяли, едва он вышел из Театрального центра.

Демонстрировали пленку генералы ФСБ, они же давали пояснения:

– Надо честно признать, мы оказались не готовы использовать некоторые шансы. Эти отморозки согласились принять Аслаханова, Кобзона, Хакамаду, Рошаля, иностранных врачей, журналистов НТВ и того же Франкетти. И с кем-то из них мог бы пойти наш человек – как помощник, как журналист, как врач. Одеться соответствующе, пойти и посмотреть, есть ли там растяжки, какого типа взрывные средства, что у них за оружие, где что стоит. А у нас не оказалось ни удостоверений журналистов, ничего. То есть мы эти возможности упустили. Единственное, что нам удалось, – вмонтировать «жучки» в коробки с лекарствами Красного Креста. Вот они и дают информацию. Ну и на этой пленке видно, кто эти террористы. Копия этой пленки и интервью Бараева с НТВ уже у наших психологов, они готовят психологические портреты бандитов. Хотя и без того ясно, что это просто банда, наспех собранная Басаевым, Бараевым и вот этим Ясиром – Абу Бакаром. Против наших «альфовцев» они ничто, шпана, даже стрелять прицельно не умеют, двух девчонок, которые из окна выпрыгнули, с двадцати метров не достали.

– Но они камикадзе, – заметил президент.

– Да, – ответил один из генералов ФСБ. – Правда, мы не думаем, что все до одного, но точнее это определят наши психологи. Бабы, во всяком случае, способны взорваться.

– Хотя в интервью НТВ Бараев признал, что другие теракты, намеченные ими на вчерашнюю ночь, сорвались, – заметил начальник московской милиции. – Так что хотя бы здесь мы их упредили.

Однако, президент, казалось, пропустил это мимо ушей.

– Значит, основные заряды ВВ у них скоммутированы на общий пульт, так? – спросил он начальника Центра спецподготовки операций антитеррора ФСБ.

– Да…

– И если одна из этих сук соединит клеммы, все здание сложится и рухнет, как этажерка, на головы заложников? – Президент кивнул на проектно-архитектурную документацию ДК, развешанную на стенах.

– Да, – ответил генерал. – Как человек, который занимается борьбой с терроризмом долгие годы, могу сказать: штурмовать нельзя. Но и не штурмовать тоже нельзя. В руках у захватчиков сотни людей, и они не собираются их освобождать.

– Что же делать?

– Мы уже говорили вам про газ. Это очень сильный анальгетический газ, он сильнее морфина в 300-500 раз. То есть эффект наступает через две минуты…

– Две минуты?! – воскликнул президент. – Да за две минуты можно весь зал просто расстрелять, а не только взорвать!

– Вы правы. Если не знать специфику его действия. Буквально на первом вдохе атрофируется мышечная деятельность. То есть человек еще в сознании, но уже не может и пальцем пошевелить. А на втором вдохе затормаживается мыслительная функция мозга, еще два вдоха – и человек в полной отключке, в полной.

Президент вздохнул и посмотрел куда-то в сторону, а еще точнее – в ночное пространство за окнами, словно пытаясь представить себе в этом пространстве ДК на Дубровке, зал с заложниками, террористов-камикадзе… Правая рука машинально взяла из вазы, стоявшей на столе, его любимую сушку… Надкусив ее, президент задумчиво, словно рассуждая вслух, произнес:

– Хорошо… Допустим… Но где гарантии, что весь зал разом вдохнет этот газ? – И кивнул на телеэкран, где на стоп-кадре замерло изображение зала с заложниками. – Вот мы видим – этот бандит тут стоит, под люком вентиляции, а эта шахидка – у бомбы в центре зала. То есть он, может быть, и сразу вдохнет, но пока газ дойдет до этой твари, она двадцать раз клеммы соединит… А?

Генералы не отвечали. Но молчавший доселе директор ФСБ сказал:

– Гм… Знаете, это не так-то просто. То есть на словах – да, конечно. На словах они все шахиды, герои и «Аллах акбар!». «Мы больше хотим умереть, чем вы хотите жить!» Звучит красиво. Только зачем они пришли в Москву? Взорваться? Но для этого не нужно двое суток сидеть в этом зале. Заложили взрывчатку и рванули в первый же день. Нет, они пришли вынудить нас к капитуляции. То есть взрывом они нас шантажируют, а на самом деле взрыв – это их поражение. Но проигрывать никто не любит, тем более свою жизнь. Вот я подам сюда газ – вы что, сразу прыгнете в окно? Нет, вы начнете принюхиваться – а чем пахнет, а газ ли это, а что это за газ? И пока вы принюхиваетесь…

– Нет, лучше вы сюда газ не подавайте, – попросил, усмехнувшись, президент и взял из вазы еще одну сушку. – Еще вопрос. Если ими руководят снаружи, то их и взорвать могут снаружи, по радио. Вы всех усыпите, наши пойдут на штурм, а кто-то снаружи нажмет кнопку – и все. И заложники погибнут, и террористы, и вся наша «Альфа»…

– Это исключено, – ответил директор ФСБ. – За минуту до штурма все радиоволны вокруг здания будут подавлены. Вы же знаете, мы даже радионаводку американских крылатых ракет можем давить и сбивать с курса…

Неслышно, без скрипа открылась дверь, в кабинет зашел Александр Волошин.

Президент глянул на него вопросительно.

– Приехали Кобзон, Немцов и Хакамада, – негромко сообщил Александр Стальевич.

– Зачем?

– Рассказать о своих переговорах с Бараевым.

– Они уже рассказали по телевизору. Я слышал.

– Вы их не примете?

– Не в службу, а в дружбу, Александр Стальевич, примите их сами. А мне… Скажите Алмазову, что через пять минут мы едем на Дубровку.

– Куда??? – изумился директор ФСБ.

– Но не с эскортом, – продолжал президент, – а анонимно, в каких-нибудь «Жигулях».

– Но это опасно… – сказал директор ФСБ.

Президент развернулся к нему:

– А вы думаете, я решусь на эту операцию, не посмотрев на объект своими глазами?

– Может, лучше поехать в «Меридиан»? – осторожно сказал шеф операций антитеррора. – Он точь-в-точь как ДК на Дубровке.

– Туда мы тоже заедем. – Президент встал.

– Значит, вариант с газом принят? – спросил директор ФСБ.

– А у вас есть другие? – ответил президент.

– Есть, – вдруг сказал один из генералов.

Президент посмотрел на него вопросительно, тот продолжил:

– Привезти из Чечни родителей этого Бараева и вообще семьи и родственников всех этих бандитов. Поставить их перед ДК на Дубровке и объявить ультиматум: не отдаете заложников, расстреляем ваших сестер, братьев, отцов, дедов, матерей…