Тайну прошепчет лавина - Людмила Мартова

– Я с самого начала знал, что он притворяется лузером, – Павел засмеялся. – Но, признаться, Триш, это не делает его подозреваемым в убийстве.

– Он приехал на базу не кататься, потому что иначе делал бы это, – Патриция начинала заводиться. – И не прикидывался бы дилетантом, если бы не хотел скрыть от нас свое мастерское владение лыжами. Достаточное для того, чтобы подрезать снежную лавину. С какой целью он приехал? От кого убегала Ирина? Что имел в виду Федор Игнатьевич? Павел, ты можешь смеяться надо мной сколько угодно, но я считаю, что это нужно выяснить.

Лицо ее собеседника внезапно помрачнело, словно туча зашла на только что ярко светившее солнце. Ну надо же, до этого ей не приходило в голову сравнивать Павла с небесным светилом. Однако выражение его лица тут же снова поменялось, теперь на нем светился неподдельный интерес.

– Подрезать снежную лавину? Что ты имеешь в виду, ради всего святого?

Пришлось Патриции передавать ему разговор с Кайди и неожиданные выводы, которые та сделала о возможных причинах схода снега.

– Сложно, – вынес свой вердикт Павел. – Не уверен, что невыполнимо, и, вполне вероятно, что Кайди права, но это чертовски сложно выполнить, Триш. А уж доказать и того сложнее.

– Слона надо есть по частям, – серьезно сказала Патриция. – Поэтому для начала я просто прошу тебя сходить со мной к Федору Игнатьевичу. И все, понимаешь? Дальше будем действовать по обстоятельствам, исходя из того, что он знает.

– Ладно, – Павел вдруг засмеялся. – Я, конечно, полагал, что ты заноза, но не знал, что настолько. Лавры какой детективной героини не дают тебе покоя, признавайся.

– Пожалуй, Трой Аллен, – с достоинством сообщила Патриция. – Из романов Найоми Марш. Для мисс Марпл я все-таки довольно молода. Хотя с удовольствием встретила бы старость с клубком шерсти на коленях перед пылающим камином в маленькой гостиной уединенного британского дома.

– До старости тебе довольно далеко, – заверил ее Павел. – И участь одинокой старой девы тебе тоже, на мой взгляд, не светит. Для этого ты слишком хорошенькая. Ладно, пошли к Федору Игнатьевичу. Детектив оставлю на твоей совести, но позаботиться о старике надо.

Неожиданный комплимент отчего-то заставил Патрицию покраснеть, хотя излишней чувствительностью она не страдала. Отвернувшись, чтобы скрыть предательский румянец, наползающий на щеки, Патриция прошествовала в прихожую и начала натягивать свои «дутыши». Рядом деловито зашнуровывал свои ботинки Павел. Если бы кто-нибудь из них обернулся, то непременно заметил бы, что лежащая на диване Карина, не меняя позы, наблюдает за ними из-под опущенных ресниц. Но они не обернулись.

До фермы дошли быстро. Снег окончательно закончился, мороз еще на пару градусов упал, воздух был мягким, совсем не колючим, вот только дышать полной грудью все равно не хотелось. По дорожке они повернули направо, а налево уходил путь к месту трагедии и дальше – к разрушенному пункту проката и неработающему подъемнику.

Сторож был на ферме, разносил оленям корм, наливал чистую воду, шепча что-то под нос.

– Здравствуйте, Федор Игнатьевич, – поздоровалась Патриция чуть напряженно. Как себя вести со стариком, она не знала. А вдруг правда переживает? Что они будут делать, если ему станет плохо? – Сказать доброе утро язык не поворачивается.

– Да уж, не доброе утро, это точно. Упокой, господи, душу новопреставленного раба твоего Олега, жены его Ирины и сына Михаила. Прости грех раба твоего Игоря, помоги выбраться из пучины злодеяния. – Старик размашисто перекрестился.

Признаться, что он имел в виду, Патриция не понимала. Какие грехи мог совершить Игорь Девятов, борющийся сейчас за жизнь в районной больнице? Какие злодеяния? Впрочем, сейчас ее интересовало совсем не это.

– Федор Игнатьевич, в прошлый раз вы говорили, что на базе творятся нехорошие дела, – решительно сказал Павел, понимающий снедающее ее нетерпение. – Скажите, что вы имели в виду?

– А что, вы считаете случившееся сегодня ночью хорошими делами? – Старик смотрел едко, остро, словно рентгеном просвечивал.

– Дело не в моем мнении, а в вашем, – сообщил Павел. – Вы сказали это вчера, когда о трагедии еще никто знать не мог. Никто, кроме того, кто ее спланировал.

– Во как значит. Спланировал. Сход лавины? – голос старика звучал недоверчиво.

– Есть такое мнение, что кто-то подстроил гибель Девятовых, – подтвердила Патриция. – И мне кажется, что это мог быть человек, как-то связанный с Ириной. Мы видели, как она бежала по дорожке очень расстроенная, и думаем, что вы могли видеть, с кем и о чем она говорила.

– Видеть не видел, врать не стану, – с достоинством сказал сторож. – Но разговор Ирочкин с кем-то из гостей слышал. Что есть, то есть.

– С кем-то из гостей? Вы уверены, что это не был кто-то из сотрудников базы?

– Совершенно уверен, местных я по голосам различаю. А этот незнакомый был голос. Мужской, приятный, но незнакомый.

– Федор Игнатьевич, миленький, пожалуйста, вспомните, что именно они говорили, – взмолилась Патриция. – Поверьте, это очень важно. Я знаю, что вы не любите разводить сплетни, но люди погибли. По сравнению с этим все меркнет.

– Нечто я не понимаю. – Старик пожевал губами, глаза у него слезились. – В общем, так. Мужской голос говорил: «Постой, пожалуйста, не беги. Я второй день пытаюсь с тобой поговорить. Клянусь, эта попытка последняя».

– Вы точно никогда его раньше не слышали? Гости ведь приходят к вам на ферму. Вот Павел, к примеру.

– Нет, я его до этого никогда не слышал. На ферму этот человек не приходил, я уверен.

– То есть голос точно принадлежал не Айгару, – быстро сказала Патриция. – Из мужчин только ты, Паша, и он точно были на ферме.

– Остаются Сергей, Эдик и Аркадий Петрович. Уже проще.

– Ирочка ответила: «Отпусти, не трогай меня, нас увидят», а мужчина сказал: «Булочка, в такую метель это невозможно. Ну, постой, я специально летел сюда через полстраны, чтобы с тобой поговорить, и вижу, что не зря». Она стала уверять, что абсолютно зря. И тогда он воскликнул с такой, знаете, внутренней мукой в голосе: «Ты, конечно, можешь сказать, что все еще его любишь, но я же вижу, что это не так. Булочка, ты несчастна, это очевидно».

– Булочка?

– Ну да, видимо, это он Ирочку так называл. А она со слезами говорит: «Я его люблю. Я не несчастна, и даже если это и так, то мое счастье или несчастье не имеют к тебе никакого отношения. Мне казалось, что много лет назад я тебе это объяснила, и ты это понял и принял». Вот какие страсти.

– Да уж, действительно страсти, а дальше что было?

– Дальше он стал говорить, что принял, хотя и не понял, просто она этого хотела. Но прошло больше пятнадцати лет. Достаточный срок для того, чтобы понять свою ошибку. А она начала объяснять, что Олег – ее муж, и когда-то она решила, что этого хочет. И за ценой не постояла. Так что все, что с ней происходит – последствия когда-то сделанного выбора. Олег – ее муж, и так будет до гробовой доски. Он не плохой человек, просто немного слабый. И ему довелось пройти через ад, который не каждый выдержит.