Печать султана - Дженни Уайт

Амин-эфенди скинул юбки с моего лица, и яркий свет на мгновение ослепил меня. Теперь мои руки были свободны.

— Вот, возьми.

Он подал мне полотенце. В тот миг я неожиданно поняла, что негодяй заранее планировал свои действия. Я закрыла глаза. Они по-прежнему оставались невинны.

Он стоял надо мной, башмак упирался в мое колено, а глаза сверлили кровоточащую рану. Я попыталась прикрыться. Он захихикал.

— Теперь тебе придется выйти за меня замуж, милая моя. Никто другой не возьмет тебя в жены.

Я открыла глаза. Он выглядел так же, как и раньше. Даже костюм не помялся. Феска щегольски сидела у него на голове.

— Я никогда не выйду за тебя, — сказала я и сплюнула. — Хоть убей.

Амин-эфенди рассмеялся:

— Зачем же идти на такие крайности! Отец заставит тебя сделать это, если не захочет быть опозоренным. Кому нужна дочь, которая отдается мужчинам, словно уличная шлюха? Представь, как это отразится на его карьере.

— Ты изнасиловал меня. Отец поверит мне.

— Когда пойдут слухи, твои слова уже не будут играть никакой роли.

Я думала о Хамзе и дядюшке Исмаиле. Они не потерпят такого надругательства и отомстят за меня. В этом можно не сомневаться. Общество не требует, чтобы обесчещенная женщина обязательно удалялась в изгнание и совершала самоубийство, дабы очиститься от грехов. Своих грехов? Я осознала все это в одно мгновение, которое навеки изменило всю мою жизнь.

Я села и вскрикнула при виде крови на платье.

— Я отведу тебя куда-нибудь, где ты сможешь привести себя в порядок. Затем поезжай на пикник или скажись больной и отправляйся домой. Кроме твоего отца, никто не узнает о случившемся. А уж он-то будет молчать. Идем. Экипаж ждет у ворот.

Он протянул мне руку, но я сама встала на ноги, хотя далось мне это с трудом. Меня начинало тошнить при мысли о его прикосновениях. Зонт покрывали сосновые иголки. Когда я подняла его, они посыпались на мою руку, будто лаская меня. Лес прощает меня, подумала я.

Я выпрямилась и посмотрела в лицо Амина-эфенди. Он сомкнул руки за спиной. Взгляд затуманен, рот приоткрыт. Очевидно, он предается приятным воспоминаниям. И тут я вонзила острый конец зонта в его правый глаз.

— Да, она может принадлежать… Мэри. Мне кажется, я видела ее в похожей одежде.

Сибил берет испачканную блузку. Они сидят за широким столом из грубого дерева с прогнувшейся от времени и частого мытья поверхностью. Сибил совершенно случайно привела сюда Камиля, когда он сказал, что хочет показать ей какую-то одежду. Она приказала слугам покинуть помещение и закрыть за собой двери. Казалось естественным, что именно кухня должна стать местом откровения.

Голос ее лишь слегка дрожит, но Камиль знает: за внешним спокойствием кроется трагическое понимание того, что речь идет о последних мгновениях жизни Мэри Диксон. Он борется с желанием заключить ее в объятия, как свою сестру Фариду. Они во многом схожи. Добрая, послушная дочь заботится о больном рассеянном отце. Душевная и умная девушка. Современная европейка, не чуждая османских добродетелей. Хорошая жена для достойного мужчины. Мусульманину разрешается жениться на иноверке, да ему и плевать на правила. Жениться или нет — его личное дело. Камиль делает глубокий вдох, кладет руки в карманы куртки и откидывается в кресле. Пальцы правой руки перебирают янтарные четки, а левая ладонь сжимает прохладный металл карманных часов. В любом случае, думает он, семья Сибил ни за что не одобрит такой брак. Он знает — европейцы не доверяют мусульманам, носят ли они фески или цилиндры.

Сибил опускает блузку на стол. Она не порвана, но сильно помята. Очевидно, ее намочили, потом связали в тугой узел и засунули в расселину, где она и высохла. Жемчужные пуговицы на месте. Камиль берет Сибил за руку. «Мертвых не вернешь, — размышляет он, — а мы должны жить». Их глаза встречаются. Они сидят молча. Любое слово или малейшее движение могут все испортить.

Раздается стук в дверь. Они испуганно разъединяют руки.

— Мисс Сибил, готовить чай?

— Не сейчас, Мейси. — Она старается говорить ровным бодрым голосом, однако он звучит не очень естественно. Девушка явно нервничает. — Позже. Я позвоню.

— Да, мисс Сибил. — Слышен стук удаляющихся шагов.

Дочь посла робко улыбается и отводит взгляд. На лице судьи тоже сияет улыбка. Он испил из чаши наслаждений. Всего один глоток, но какое удовольствие.

Судья вдруг понимает, каких действий ждут от него в данный момент, и резко поднимается на ноги.

— Простите меня, Сибил-ханум. Мне пора идти. — Он собирает предметы, лежащие на столе, и заворачивает их в чистую тряпочку.

— Пожалуйста, не уходите. — Поспешность Камиля смущает ее. Огорченная тем, что приходится просить его остаться, она показывает на стол: — Мы еще не закончили осмотр вещей. — Сибил произносит слова с такой досадой, что Камиль замирает на месте.

Он подается вперед, упирается руками в стол и глубоко вздыхает. Слов нет.

— Прошу вас, сядьте, Камиль-бей. — Царственным мановением руки Сибил указывает на стул. — Я понимаю, вы очень заняты, но раз уж вы не поленились проделать путь сюда, — с лучезарной улыбкой говорит она, — я хотела бы оказать вам помощь.

Камиль покорно садится, смотрит на предметы, лежащие на столе, и не видит их. Потом устремляет взор на дочь посла.

— Благодарю вас, Сибил-ханум. — Камиль полагает, что она понимает смысл его слов.

Сибил берет в руки пакет, разворачивает его и легко касается пальцами собранных предметов.

— Не знаю, принадлежали ли Мэри эти туфли, однако размер, похоже, точно ее. Она не очень следила за модой. Такую обувь многие носят в Европе. Турецкие дамы, как вам известно, предпочитают кожаные тапочки, вроде вон тех. — Она показывает на рваный и грязный тапок. — Где вы нашли вещи?

— Туфли и блузку мы обнаружили в лесу за домом Исмаила-ходжи в Шамейри.

— Расческа и зеркальце могут принадлежать кому угодно. — Она прикасается большим пальцем к лезвию ножа. — Острый. Его нашли вместе с другими вещами?

— В одном месте к северу отсюда.

— Значит, вы подозреваете Исмаила-ходжу?

Камиль молчит, потом снова вздыхает.

— Нет.

Сибил скользит пальцами по рукаву его куртки.

— Находки как-то помогли вам?

— Они сбивают меня с толку. Девушка утонула в соленой, а не в пресной воде. Как же она оказалась у пруда?

— Может быть, Мэри упала в воду пролива и кто-то позднее спрятал ее одежду у пруда, — предполагает Сибил.

— Нам казалось, мы нашли то место, где она утонула. Морская баня-хамам. Она закрыта на лето, но кто-то недавно там побывал. Однако нет никаких признаков того, что в бане произошло убийство. Мы нашли поблизости лишь дохлую собаку. — Он пожимает плечами. — Собаки бродят повсюду. Кто скажет, что пес имеет какое-то отношение к убийству?