Гаджет. Война Феникса - Владислав Жеребьев

— Мужик, есть там кто-то, — парень на роликах оказался рядом так внезапно, что Сергей чуть было не подпрыгнул на скамейке. — Двое, может, трое. Сидят в дальнем углу. Они думают, что их с улицы не видно, но там у вас в прихожей зеркало стоит, так что лопухи засветились.

Сергей недовольно сморщился и протянул мальчишке обещанное вознаграждение.

— Держи. Заслужил. Коробки там на столе были, ну, бумаги разложенные?

— Коробок много, — согласился парнишка. — Переезжаете?

— Ага, угадал, — грустно усмехнулся Аллилуев.

Дождавшись, когда подросток уберется восвояси, Сергей вытащил из кармана телефон и снова набрал Разумовского.

— У меня тут проблема.

— Ожидаемо, — согласились на том конце.

— Похоже, данные по Фениксу еще в офисе, но там засада.

— Сколько их?

— Трое, может, больше. Точнее сказать не могу. Вещички собирают.

— Много там у тебя документов?

— Да, пожалуй, все копии документов и фотки вещдоков с дела Гордона.

— Это много. — В трубке на секунду воцарилось молчание. Послышался шум эфира в рации, сухие команды. — Нашли твою дочку. Все вроде ровно. Парни уже на месте.

— Быстро вы, — удивился Сергей.

— А куда деваться. Значит так, ты не дергайся, сиди на месте. Если какое движение будет, сразу сообщай, но сам внутрь не суйся. Как отработаем, сообщим.

— Принято.

Аллилуев снова засунул аппарат в карман. Телефон был свежий, в отличие от того же Прохорова, он по приезду в город купил новый. Сим-карту он получил, как и все, на базе, и потому особо не заморачивался насчет электронной слежки. Потянулись тягостные минуты тревожного ожидания.

Игорь решил вести себя так, будто ничего и не произошло, однако сначала заехал домой, переоделся, достал из вмонтированного в стену сейфа табельный ствол и только после этого почувствовав себя в относительной безопасности, поехал в контору. На входе его не остановили. По привычке выложив пистолет в специальный ящик в перегородке, Зельдин прошел контроль, показав знакомому сержанту на входе свое удостоверение, и после обмена дежурными любезностями, двинулся в кабинет. Проходя мимо вахтера, пожилого ведомственного отставника, которого все тут называли дядя Дима, он вдруг остановился, увидев, что знакомый тубус с красной восковой печатью до сих пор находится в своей ячейке.

— Привет, дядя Дима, — Зельдин остановился рядом со стойкой вахтера и протянул ему руку. Дядя Дима на секунду отвлекся от кроссворда, отложил в сторону карандаш и ответил крепким, далеко не старческим рукопожатием.

— Что, Игорек, опаздываешь? Генерал наш рвет и мечет. В отделе никого, у него на столе какая-то гербастая бумага, чуть ли не с подписью министра, похоже, расстрельная. Ты аккуратней, а то под раздачу попадешь.

Дядя Дима, казалось, был тут всегда. Еще курсантом, проходя в ведомстве стажировку, Зельдин видел, как вахтер общался накоротке с Самим и его замами, и те отвечали ему тем же, похоже, признавая своим и уважая. Порой, если надо было что-то узнать по прогрессивкам, званиям или назначениям, сначала обращались не в строевую часть или к оперативным, а именно к дяде Диме. Надо сказать, информация у него всегда была верная, а если он чего и не знал, так и никто знать не мог. По поводу бумаги и настроения шефа можно было не сомневаться, и, получив на вахте ключи, Игорь спешно, используя не парадную лестницу или старый лифт в открытой шахте, а запасную лестницу, использовавшуюся сотрудниками для нарушения закона о защите от табачного дыма, проник на нужный этаж.

По пути встретил пару медиков и капитана из строевой. Тройка курила около открытой форточки, стряхивая пепел в стоящую на подоконнике банку из-под оливок.

— Здорово, мужики.

— И тебе не хворать, — парень в белом халате, надетом зачем-то на парадную форму медицинской службы, довольно кивнул. — Что-то твоего шефа нет.

— Да в отпуске он.

— Да уж. Тогда ты заскочи. Мой командир что-то ему сказать хотел, так, может, что срочное.

— Забегу, — согласился Зельдин и, на прощание махнув троице рукой, распахнул дверь на этаж. Пахло тут нехорошо, застойным воздухом, лекарствами и какой-то неприятной фруктовой отдушкой. Здание ведомства было старое, построенное еще при Сталине пленными немцами, и потому, пережив почти сотню лет, падение нескольких режимов, смену руководства, похоже, становилось только прочней. Однако обстановка, тут царившая, больше подходила для фильмов ужасов. Тяжелые серые стены, узкие окна бойницами, уходящие высоко под потолок, темный дубовый паркет в коридорах, тусклое освещение, не способное охватить всю площадь длинных переходов и помпезных лестниц. И каждая лестница, каждый пролет хранил на себе отпечаток чьих-то несбывшихся надежд, ауру разбитых судеб и уничтоженных карьер. Когда-то, когда само ведомство еще было комиссариатом, а люди в кожанках и с наганами в деревянных футлярах грохотали начищенными сапогами по дубовому паркету, тут было много народа. Все стремились к чему-то, строили светлое будущее, охотились за шпионами и врагами народа, и, надо отдать должное старым следователям, вели дела не надуманные, подлинные, те, о которых не печатали в газетах, за которые не давали медали и прогрессивки, не награждали сервизом или поездкой в Туапсе. Тут всегда находились профессионалы, одним из которых, как считал Илья, и был его опальный патрон, майор Прохоров, которому самую чуточку, только руку протянуть, не хватило до полковничьих звезд.

Проскользнув в отдел, Зельдин спешно сел за компьютер, попытался ввести пароль, потом еще раз и снова, пока внимательно не прочел то, что писала ему каждый раз умная машина.

«Ваша учетная запись заблокирована. Обратитесь к системному администратору».

Телефонный звонок разорвал тишину кабинета, и этот звонок никогда Зельдину не нравился. Старенький стационарный аппарат с наборным диском мог быть подключен только ко внутренней сети, всего два провода медной пары, пролегавшие по кабель-каналам, вели к единой коммутируемой, правда, уже автоматикой, АТС, и звонок этот мог быть произведен только из здания.

Илья осторожно поднял трубку.

— Зельдин, слушаю.

— Зайди. — Голос в трубке был встревоженный. — Это тезка, Платонов.

Звонки из компьютерного отдела поступали не часто, и его тезка, Игорь, пренебрегая такими архаичными способами связи, часто использовал внутренний мессенджер или мобильный телефон. Звонок по проводу мог означать только, что у него что-то очень важное.

— Сейчас буду, — согласно кивнул лейтенант в пустоту и, отодвинувшись на колесиках кресла от рабочего стола, двинулся к компьютерному отделу. Коридор, на удивление пустой и безжизненный, преодолеть получилось легко, однако, достигнув главного лестничного пролета, убранного в изящную чугунную решетку с вензелями и листьями, он услышал шум и оживление на этаже начальства. Хлопали двери, кто-то кого-то отчитывал, выли шредеры, пожирая, наверное, всю возможную бумагу на этаже. Кто-то о чем-то громко говорил по телефону, удары по клавиатуре были подобны крупному граду, бьющему по железной крыше. На верхнем этаже, своеобразном Олимпе местного масштаба, сейчас бушевала буря, и смертным, вроде лейтенанта Зельдина, вход туда сейчас был противопоказан. Ох, неспроста предупреждал его вахтер, совсем неспроста.