Темные ангелы нашей природы. Опровержение пинкерской теории истории и насилия - Philip Dwyer

историческая статистика преступлений, составленная и проанализированная политологом Тедом Р. Гурром и криминологом Мануэлем Эйснером, опирается на цифры, приведенные в средневековых историях Джеймса Б. Гивена (Англия XIII в.) и Барбары А. Ханавальт (Англия XIV в.). Оба автора делают гиперболические заявления о характере насилия в средневековой Англии. Гивен утверждает, что каждый житель Англии XIII века, даже "если он лично не был свидетелем убийства, знал или знал кого-то, кто был убит". В то время как Ханавальт утверждает, что в средневековом Оксфорде или Лондоне у человека было больше шансов быть убитым, чем погибнуть в результате несчастного случая. Это, безусловно, наиболее проблематичная из четырех категорий. Если многие другие свидетельства, включая статистику Уайта и Руммеля, можно легко отбросить как мелодраматический бред, то с работами Гурра и Эйснера, которые носят академический характер и, на первый взгляд, заслуживают гораздо большего доверия, дело обстоит иначе. Тем не менее, средневековые данные, на которых основаны эти исследования, изначально несовершенны: и Гивен, и Ханавальт подверглись жесткой критике за свои методологические подходы, а их статистика (хотя и не их книги) в значительной степени дискредитирована. Я подробнее остановлюсь на спорах, связанных с использованием их статистики, в следующем тексте. Еще важнее другое: Гурр и Эйснер слабо понимают контекст, из которого были взяты эти цифры, а Пинкер - вообще не понимает.

Средневековые цифры

Статистика является стержнем в анализе Пинкера. Это также хлеб и масло для исследований психолога. Пинкер гневно осуждает правозащитные группы, которые используют "некачественную статистику" и делают заявления, основанные на анекдотах, и, тем не менее, благодаря своей склонности к книгам для журнальных столиков и нежеланию проявить любопытство к источникам, стоящим за используемой им статистикой, Пинкер попал в точно такую же ловушку. Без сомнения, цель Пинкера достойна похвалы. Отслеживание уровня насилия во времени и пространстве открывает большие перспективы для лучшего понимания динамики отношений человечества с насилием, и особенно для выявления тех социальных и культурных факторов, которые толкают людей на совершение насильственных действий. Поэтому неудивительно, что Пинкер - не первый ученый, предпринявший попытку такого сравнения. Однако, как показывают критические замечания, высказанные в адрес Гивена и Ханавальта, это недостижимая цель. Как бы ни было велико наше желание получить практические данные из средневековых европейских источников, мы не можем заставить их соответствовать нашим потребностям.

Криминологи оценивают уровень насилия по количеству убийств на 100 тыс. человек населения в год. В эпоху достоверных данных переписи населения, а также надежного учета Бюро юстиции (или аналогичных учреждений в развитых странах мира) такой подход позволяет получить достоверную статистику, которая, казалось бы, должна точно отражать современный уровень криминального насилия. Однако следует признать, что инструмент криминолога был разработан в ответ на современные данные и современную систему права. Средневековые документы представляют собой ряд непреодолимых препятствий, среди которых наиболее значимым является то, что мы не располагаем точными данными о численности населения в этот период, а оценки численности населения являются проблематичными. В качестве примера можно привести средневековую Англию. Книга Domesday Book максимально приближена к средневековой переписи населения, но ее методология не позволяет оценить численность населения. Ее авторы учитывали только глав домохозяйств, поэтому иждивенцы - женщины, дети, одиночки и пожилые люди, составляющие более значительную часть населения, чем домохозяева, - не учитывались. Не учтены также члены религиозных орденов и персонал, служивший и живший в замках. Крупные города, такие как Лондон или Винчестер, также не фигурируют в исследовании. Существуют также данные о налоге на опрос за три года XIV века, но они страдают от многих из тех же осложнений. Впрочем, ничто из этого не помешало Гивену рассчитать оценки для своей книги 1977 года, предположительно поэтому и Гурр, и Эйснер нашли его исследование таким увлекательным. По словам одного из критиков, предприятие Гивена дает цифры, которые являются "не более чем догадками".

Дефицит данных о численности населения - лишь одно из препятствий для получения данных о преступности в средневековую эпоху. Корпус средневековых записей в лучшем случае фрагментарен, и неясно, какую часть записей представляют собой сохранившиеся списки. Например, для графства Хэмпшир Кэрри Смит поясняет, что мы располагаем отчетами двенадцати коронеров за период правления Эдуарда III и Ричарда II, хотя из Close Rolls (официальных сборников королевских писем, отправленных за печатью) следует, что за этот семидесятидвухлетний период было избрано еще сорок семь коронеров. Списки коронеров создавались с определенной целью: они служили для проверки работы присяжных так называемых сотенных судов (административная единица графства), которые штрафовались в случае недонесения о преступной деятельности. Таким образом, как только списки выполняли свое предназначение, они аннулировались и, как можно предположить, утилизировались. Неясно, почему сохранились те или иные записи, и невозможно определить, являются ли сохранившиеся списки типичными, или же мы должны предположить, что они сохранились потому, что в них было что-то исключительное.

Еще более усложняет ситуацию то, что одно и то же дело регулярно встречается в сохранившихся материалах несколько раз, отражая прохождение обвиняемого через различные стадии судебного процесса. Чтобы избежать раздувания цифр, необходимо выявить и сгруппировать все существующие записи, относящиеся к одному и тому же преступлению. Однако даже в электронной таблице Excel, отсортированной по множеству признаков, найти эти дела может быть непросто, в основном из-за средневековой практики присвоения имен. Для Англии стандартизированные имена являются продуктом постсредневековой эпохи. В то время как некоторые средневековые мужчины и женщины, упоминаемые в записях, имеют установленные фамилии, многие другие их не имеют, так что ответчик в записях по общему праву может быть идентифицирован по роду занятий ("Джон Смит"), по родной деревне ("Джон из Аплетривика"), по месту жительства ("Джон Байтбрук"), по отношению к отцу ("Джон, сын Джона Кука"), по отношению к матери ("Джон, сын Мод, вдовы Джона Кука") или по определяющей характеристике ("Слепой Джон"). Понимание того, что все эти Джоны на самом деле один и тот же человек, требует терпеливого перечитывания мельчайших деталей, чему не в последнюю очередь способствует тот факт, что стандартизированная орфография также является изобретением современной эпохи. Все это не означает, что статистические данные, полученные из средневековых источников, непригодны для использования; скорее, это означает, что они всегда сопровождаются рядом оговорок, которые могут (или не могут) ослабить силу аргументации. Более того, это делает несостоятельным сравнение с современной статистикой: средневековой статистике просто не хватает полноты и точности, которые определяют современный учет.

Даже если бы мы имели точные данные о численности населения, а все записи сохранились и были читаемы, мы все равно оказались бы в затруднительном положении. Гивен и Ханавальт