Злое небо - Виктория Щабельник

— Да я щас тебе морду набью, шалава! — видимо, решив больше не церемониться, охранник бросился на меня. В ту же минуту, как его рука коснулась моего плеча, дверь снова открылась. Похоже, моя камера на сегодня стала местом паломничества местного бомонда.

В камеру вошли двое в знакомой форме. Отточенный движением один из них сдернул с меня охранника и впечатал его в стену. Больше не обращая внимания на стонущего типа, второй безопасник поднял меня на ноги и толкнул впереди себя. Руки мне не сковывали, да и зачем? Куда бы я от них могла деться? Мы снова пересекали бесконечные коридоры, спускались на скоростном лифте а затем… затем начался ад…

Я находилась на одном из нижних уровней здания тюрьмы. Тяжелый спертый сырой воздух обволакивал все тело, оставляя на нем испарину. Дышать было нечем. Темные своды подземелья давили на психику. Напротив меня на металлическом стуле восседал тип, до того добрых десяток минут сверлящий меня взглядом.

— Имя. Возраст. Звание.

Долговязый тип в военной форме без всяких знаков отличий, сорвался со своего места и навис надо мной. Его первый вопрос несколько выбил меня из равновесия. Они что, сами не знают, кого привели? Или может быть ошибка?

Я ответила и, кивнув, тип продолжил:

— Мое имя Айзек Росс. Генерал службы безопасности Росс. Теперь, когда мы закончили с формальностями, приступим к допросу.

Я ожидала, что мне станут задавать вопросы об убийстве Рейна. Как же я ошибалась.

— Где диск?

— Какой?

— Не строй из себя идиотку. Тебе грозит пожизненный срок за предумышленное убийство первой степени. Если станешь с нами сотрудничать, проведешь его где-нибудь на уютной фермерской планетке, ублажая очередного легковерного дурака, запавшего на твои сиськи и зад. Если же нет… Ты будешь обвинена в государственной измене. Тебя ждет трибунал. И тогда… Вряд ли тебе удастся выжить. Итак, где диск?

Повторил он вопрос. Его худощавое аскетичное, отталкивающее лицо застыло в ожидании.

— Какой? — повторила я свое единственный возможный ответ.

И тогда началось…

До сих пор, когда при мне говорили о пытках, разговор был посвящен средневековой истории Земли. Темного периода инквизиции. Я всегда считала, нет, я надеялась, что наше общество давно его перешагнуло. Но мысли о гуманном светлом будущем были вытеснены современными методами ведения допроса. К сожалению или к счастью болтливая сыворотка, одна из последних разработок, была мне противопоказана, и если они хотели получить ответ, а не хладный труп, было понятно, почему. От признания меня сдерживала мысль, что стоит им узнать все, и я умру. Да, закончатся угрызения совести, мучение и боль. И не будет больше ничего, для меня, и, возможно, для тысяч других людей, планету которых однажды сожжет крейсер «пиратов». В тот момент, когда я орала от боли, срывая голос, в моей голове, разумеется, не было настолько правильных мыслей. Я руководствовалась лишь инстинктами: выжить, выдержать все, а дальше… не знаю. Но в одном я была точно уверена — пока диск у меня, я жива: измучена, избита, почти уничтожена, но жива.

— Позовите дока, — распорядился генерал. Он прошел до двери, отдавая распоряжение, затем вернулся назад. Его ботинки замерли перед моим лицом. Я прикрыла глаза, стараясь за выпавшие мне мгновения покоя прийти в себя. Каменный пол холодил лоб и щеку, охлаждал заплывший глаз. Я несколько раз выпадала из сознания, поэтому не сразу заметила, что наша компания увеличилась еще на одного человека. Лысый низенький толстячок присел передо мной, нащупывая пульс, проверяя зрачки. Вколол мне какую-то гадость и вышел, со словами:

— Продержится еще с полчаса. Поторопитесь.

Меня подняли и снова водрузили на стул. Я сидела, свесив голову на грудь. Растрепанные волосы закрывали заплаканное избитое лицо.

— Что тебе сказал Марк Гибсон? Где то, что он тебе передал?

Значит, за мной следили, — промелькнула мысль. И тут же исчезла в приступе новой обжигающей боли. Когда ускользающим сознанием я заметила занесенную надо мной руку генерала, с ехидством подумала, что док ошибся. Времени у них не осталось совсем.

* * *

Я вскрикнула и проснулась, резко поднявшись с койки. Тотошка нервно заскулил во сне, и прижался к моему боку, успокаивая своим мягким теплым тельцем. Я поднесла руку к лицу, обнаруживая на нем влагу. Мокрой оказалась и подушка.

— Кошмары? Ты стала их видеть слишком часто, — я вздрогнула, когда поняла что не одна. И испугалась, осознав, кто же мой незваный ночной гость.

— Как вы сюда попали? — возмутилась я, и тут же поняла всю абсурдность вопроса.

— Не бойся меня! Ты громко кричала во сне. Я не мог не зайти, — он с неожиданной робостью застыл у двери, всматриваясь в мое лицо.

— Простите если потревожила, — потупилась я.

— Что у тебя на душе, девочка моя? — было видно, что он хочет подойти ближе, но сдерживает себя, чтобы… не напугать еще больше? Подобной чуткости от генерала я не ожидала, — что заставляет тебя каждую ночь плакать во сне? Почему не можешь довериться никому?

– Я… я сама виновата во всем, Дамир. Не стоит вам тратить время на такую как я, — я отвернулась лицом к стене, не желая видеть его лица, когда я произнесу эти слова, — преступницу. Я преступница и убийца.

— Преступившим закон движут разные мотивы, — он, наконец, приблизился ко мне. Я остро ощущала его присутствие. Слишком остро в этой напряженной тишине.

— Мною двигало отчаяние, ярость и жажда возмездия. Я ничем не лучше остальных, — произнесла я в глухую стену, ожидая от гостя лишь презрения. Того, что и сама испытывала к себе.

— Дай себе шанс на новую жизнь, — я ощутила его пальцы на своем плече, — дай шанс мне, нам.

Я не смогла помешать ему лечь рядом, у меня на то не было ни сил, ни желания. Было страшно снова остаться одной, прокручивая в голове свое прошлое.

— Спи, — шепнул генерал мне на ухо, согревая прохладную кожу своим дыханием. Его руки обхватили меня в уютный теплый кокон, — а я буду рядом. И не пущу кошмары в твои сны.

Четыре месяца назад

Они обо мне забыли! Целая неделя покоя и тишины, когда раны постепенно затягиваются, а новые только грозят появиться. Скоро. Я знаю, что скоро мой покой закончится, и онивернутся. На этот раз онисделают все, чтобы узнать правду. И мне не поможет ни обморок, ни угроза смерти. Пока что они оставляют меня в живых. Надеются выйти на компрометирующие их документы. Но сколько еще смогу продержаться я сама?

Мне пришлось опереться на стенку, чтобы встать. Болели ребра, кожа на руках, груди и ногах была покрыта иссиня-черными и фиолетовыми синяками. Кое-где начала проступать желтизна. В общем, генерал Росс не пожалел на меня ни сил, ни времени. Одно хорошо — визиты охраны сводились к минимуму — три раза в день мне приносили еду. Хлеб, серого цвета и жидкую бурду. Иногда бурда оказывалась густой и тягучей и тогда я могла предположить, что вместо супа сегодня в меню каша.