Тайны Реннвинда. Проклятие дня - Елена Сокол

– И ты боишься, что можешь убить кого-то?

– Не то слово. – Бьорн сопровождает свои слова неизменной улыбкой. – Представь, я начну обращаться прямо во время игры! Вот не поздоровится тем, кто пришел поболеть за Хемлиг, да?

– Думаю, стоит начинать с болельщиков, которые пришли поддержать соперников. – Подсказываю я.

– Ах, ты моя кровожадная, – толкает меня плечом парень.

Мы хохочем. Я успокаиваюсь первой.

– Тебе нужно учиться контролировать этот процесс. А что говорит отец?

– Он в бешенстве, вообще-то. – Хмыкает Бьорн. – Если его сын отведает человечины, он будет вынужден пристрелить меня из любимого ружья.

– Но если ты научишься контролировать свои силы, то сможешь охотиться на нечисть в обличье медведя. Чем плох такой вариант?

– Тем, что мне придется научиться делать это. – Он толкает меня плечом еще раз. – Ровно, как и тебе.

– В моем случае нет выхода.

– Или ты просто его еще не нашла.

– Или так. – Соглашаюсь я. – Но времени все меньше и меньше.

– Но я не дам тебе сдаться. – Твердо говорит он.

Я решаю перевести тему обратно.

– Так что, каково это – быть медведем-оборотнем?

– Каково? – Задумывается Бьорн. – Блохи заедают!

– Я серьезно!

Парень взбирается по древесным корням на холмик и подает мне руку. Второй рукой придерживает корзинку.

– Аппетит усилился значительно. – Начинает перечислять он, когда я забираюсь наверх. – Обоняние тоже. От тебя, знаешь ли, так вкусно пахнет мятой и персиковым мылом, что у меня текут слюни и кружится голова.

– Персиковое мыло мне купила Роза, а мятный чай был единственным, что я нашла в шкафу у старухи Гили.

Черт, я опять краснею.

– Кто такие Роза и Гили?

– Я живу в домике на окраине леса, который принадлежал старушке Гили – она уже двадцать лет как умерла, а Роза приносит мне еды и воды. Они каале.

– Ясно. А они не будут против, что ты приведешь в дом голого мужика? – Он так лукаво прищуривает глаза, что я в очередной раз забываю, что мне нельзя таять от его взглядов.

– Нет. В этой избушке живут только беглые цыгане, и сейчас я одна из таких. Никто тебя там не увидит.

– А одежда там есть?

– Только фартук старухи Гили.

– Обожаю фартуки! – Радостно заявляет Бьорн. – Он с оборками?

– Так и знала. – Смеюсь я. – Ну, так что там с твоими трансформациями?

– Ах, да. – Спохватывается парень. – Волос на теле стало больше. Ты это заметила?

– Не так, чтобы особенно. – Смущенно отвечаю я. – Вполне нормально для твоего возраста.

– А запах? От меня несет медвежатиной? – Он подходит вплотную и наклоняется ко мне.

– А как должно пахнуть медведем? – Осторожно тяну носом аромат его кожи. Привычного запаха парфюма нет, зато от него терпко пахнет мужчиной. А вот от волос ощущается легкий аромат речной воды. Приятно, и ни капли не отталкивающе. – Я не эксперт, но, кажется, от тебя пахнет тобой. – Сообщаю я.

– Отлично. Значит, легенды врали. – Довольно улыбается он. – Первое время я переживал, что придется спать в зверином обличье: моя кровать такое вряд ли, знаешь ли, выдержит. Но – о, чудо – ночью со мной этого не происходит. Осталось дождаться осени и удостовериться, что я не впадаю в спячку, а то будет невесело проспать все веселье – нечисть-то зимой не спит!

– Хорошо, что ты так все воспринимаешь.

– Да я всю жизнь мечтал превращаться в какую-нибудь зверюшку! – Шутит Бьорн. – Минусов-то практически никаких. Только страшная боль, невозможность контролировать агрессию, да одежда разлетается на клочки, и приходится гонять голым – сплошные плюсы!

Я начинаю хохотать, не могу остановиться.

– Рад, что тебе весело. – Замечает он.

– Прости. – Всхлипываю я, пытаясь успокоиться. – За это ты точно должен был меня съесть.

– Точно.

– Однозначно!

Бьорн замедляет шаг.

– Я и сам не знаю, кто я теперь. – Говорит он, опуская взгляд. – Раньше я жил, зная, что мне нельзя заводить отношения, потому что моя будущая супруга умрет, подарив мне дитя. Теперь все намного сложнее. Неизвестно, смогу ли я дать потомство, и каким оно будет. Я был последним из дхампири, Нея. Последним, кто мог и должен был продолжить наш род. А теперь…

– Мы уже пришли. – Указываю я на домик, спрятанный в низине меж деревьев. – Идем, напою тебя мятным чаем.

Бьорн не врал, аппетит у него действительно медвежий. В ход пошли все запасы, которыми снабдила меня Роза, и даже неказистые лепешки, которые я испекла сама.

– Старуха Гили против того, чтобы я брал ее фартук. – Замечает он, уминая нехитрый ужин. – Поэтому останусь в этой простыни.

– Откуда ты знаешь? – Ловлю его взгляд, направленный в угол помещения. – Она что, сейчас здесь? Ты видишь ее?

– Да. – С серьезным видом говорит парень. – Она ругается, что ты пила из ее чашки. Что? – Морщится он. – А, да, конечно. – Кивает кому-то невидимому. – Она просит тебя поставить корзинку на почетное место на верхнюю полку.

– Что?

– А еще она не такая уж старуха. Милая женщина в платке и с седыми волосами. Мне в последнее время почему-то очень нравятся седоволосые. Побочный эффект мутации?

– Прекрати! – Толкаю его в плечо и усаживаюсь на кровать. Больше-то стульев нет. – Я так и знала, что ты все врешь! Никого здесь нет!

А сама бросаю косой взгляд в угол.

– Она заигрывает со мной. – Как бы между прочим, добавляет Бьорн.

Теперь я в возмущении уставляюсь на то место, где должен быть дух этой самой бабки.

– Говорит, что не против того, чтобы я заворачивался в ее простыню. Ну, точно. Строит глазки! – Он заворачивает мясо в лепешку, откусывает и запивает чаем. – Фто? – Кашляет, прожевывает и продолжает: – Нет уж, бабуся, мои, как вы выразились, «булочки» не для вас!

– Перестань! – Я больше не могу сдерживаться.

Швыряю в него вышитую подушку и разражаюсь смехом.

– Какая наглая бабка! – Возмущается он. – Как вам не стыдно? Да я вам во внуки гожусь!

– Все, перестань! – В него летит вторая подушка. – Бьорн!

Он отставляет кружку и долго смотрит на меня.

– Люблю, когда ты произносишь мое имя.

У меня пересыхает в горле.

– Люблю, когда ты шутишь. – Моя улыбка выходит горькой. Я прочищаю горло. Не представляю, как можно выглядеть таким брутальным и таким милым, будучи обернутым простыней. Нужно срочно переводить тему с этих опасных рельс на что-то другое. – Как там вообще? В городе?