Допрос с пристрастием - Дмитриева Марина

Бандиты продолжали периодически кричать, но теперь их голоса звучали в отдалении. Интересно, что они сделали с Псевдотаксистом и Плечистым?

Зубы начали выбивать морзянку. За волнениями побега я сначала совершенно не чувствовала холода, но после получасового сидения в этой грязной щели в полной мере ощутила, что погода сегодня не совсем благоприятна для игр в прятки на природе. Размяла озябшие пальцы, потом решилась наконец-то пошевелить ногами. Голень пронзила судорога. Зажала поспешно губы, чтобы ни одного возгласа, даже случайным образом, не вырвалось изо рта. Сейчас от моего молчания, как и все эти пять лет ада, очень многое зависит.

Володю я тоже защищала тогда. Узнай Роберт Евгеньевич о нашей, противоречащей его планам любви, он никогда не оставил бы Карпова в покое. О продвижении по службе ему точно пришлось бы забыть. Но, боже мой, как хотелось в тот день кинуться к нему на шею, поделиться своими страхами, попросить помощи, побыть просто слабой женщиной, переложив на сильные мужские плечи Карпова свои проблемы! Но нет, я ушла, взвалив на себя этот непомерно тяжелый крест, под грузом которого еще немного и свихнулась бы.

Крики молодчиков стихли. Потом послышался шум мотора машины. Неужели уехали? Но выйти не решилась. Трусиха! Все так же сидела напуганной мышкой в своем убежище, прислушиваясь к каждому шороху извне. От холода уже не чувствовала ног, да и вместо носа ледышка. Если выживу, точно заболею.

«— Кристи, знаешь, какое лучшее лекарство при первых признаках простуды?

Я лежала, ничего не делая, в кровати под теплым одеялом, несмотря на то что сроки по моему последнему проекту не просто жали, а уже откровенно сильно давили, и пила чай из малины, приготовленный мне заботливым Карповым.

— Наверное, чай из малины, поданный в постель высоким красивым мужчиной.

Володя забрал из моих пальцев чашку и осторожно поставил ее на прикроватную тумбочку.

— Это, безусловно, хорошее средство, но есть намного лучше — секс с тем самым высоким красавчиком.

Мужские руки откинули одеяло, которым я прикрывалась, и начали неспешно поднимать подол моей длинной, до середины бедра футболки, а горячие губы Карпова стали чертить влажную дорожку от низа живота до холмиков грудей, затем дальше к шее, потом запечатали поцелуем мой открытый в полувздохе рот.

— Тебе нужно интенсивно пропотеть.

— Слушаюсь, товарищ доктор…»

Как же я была счастлива тогда, но в полной мере даже не осознавала этого...

Кристи, пока не превратилась в сосульку, надо выбираться. Пришла пора маленькому серенькому крысенышу побегать. Высвободиться из этой щели было еще труднее, чем забраться, ведь замерзшие руки-ноги совсем не слушались. На улице во время моего сидения в норке окончательно стемнело, а фонари тут вообще отсутствовали. Но ничего, я уже большая девочка и знаю, что есть вещи намного страшней темноты. Более того, сейчас она моя союзница, скрывающая, растворяющая в своем сумраке все мои немного неуклюжие после долгого сидения на холоде движения. Пошла вдоль ограждения, в том направлении, где когда-то слышался голос одного из парней, устроивших на меня охоту. Вскоре я увидела другой выход, о котором они, помнится, говорили. Небольшая решетчатая калитка закрывалась на задвижку. Хотя задвижка была привинчена, скорее всего, для того, чтобы ветер не трепал калитку, поскольку любой человек мог, просунув руку через прутья ограждения, ее открыть. Сейчас калитка и вовсе была настежь распахнута. Молодчики не потрудились затворить. Впереди виднелись огни города. Пошла в их строну. Скоро я даже поняла, где очутилась — это территория бывшего авторемонтного завода, который не так давно обанкротился, прекратив свое существование в качестве финансового объекта.

Кристи, убежать-то ты убежала, только что делать дальше?.. У меня не было ни телефона, ни денег, ни документов — все осталось в сумочке, которая сейчас находилась неизвестно где. Можно, конечно, попробовать вернуться и поискать ее возле складского помещения, в котором меня держали, но идти назад страшно, неизвестно, что стало с моими первыми похитителями. Кажется, в одного из них попали, надеюсь, он не истечет кровью. Впрочем, это чисто его проблемы. По направлению к центральному входу завода ехала машина, шум ее двигателя отчетливо слышался в тишине вечера. Вздрогнула, наверняка, меня опять ищут. Беги, беги, маленький крысеныш, спасайся от злых опасных серых волков! «Тебе не выбраться из этой западни!» — бился, кричал страх в моей голове. Может и не выбраться, но попробовать стоило, поскольку я не любила быть должницей, а перед Карповым у меня накопился огромный долг — целых четыре сыночка и лапочка дочка. Их надо еще успеть зачать и родить. Беги, беги, Кристи, как можно быстрее, беги к исполнению его, своей, мечты!

***

Свадьба. На мне прекрасное, стоящее целую кучу денег, белоснежное платье, расшитое по лифу и подолу стразами Сваровски. Волосы собраны в высокую замысловатую прическу, над которой почти полтора часа трудились целых два парикмахера. В прическу вплетены цветы, состоящие из мелких камешков, сверкающих не хуже настоящих бриллиантов. На лицо нанесен идеальный макияж, подчеркивающий мои темные большие глаза, высокие скулы и пухлые губы. Красивая, словно невесты с обложек каталогов свадебных бутиков. Ну зачем же я такая красивая, что Роберт Евгеньевич решил выбрать меня себе в жены, захотел взять куклой для удовлетворения своей похоти?! Эх, разодрать бы в клочья это белое платье, вырвать цветы из темных локонов, и волосы тоже выдрать к чертям собачьим, расцарапать идеальным свадебным маникюром покрытые обложечным макияжем щеки! Может, тогда Роберт Евгеньевич ужаснется и откажется от своей затеи?

— Доченька, ты готова? — в комнату заглянула мама, и я, испугавшись своих мыслей, отшатнулась от зеркала.

— Кристиночка, какая же ты у меня красавица!

Ненавижу свою красоту! Желание изуродовать себя стало еще сильнее.

— Доченька, надеюсь, ты будешь счастлива.

Не буду я счастлива, мама. Мое счастье осталось с ним, Карповым, в кабинете полицейского участка, обставленного простенькой казенной мебелью. Мое счастье застыло болью и презрением в зелено-летних красивых глазах!

— М-мама! — голос звенел от сдерживаемых из последних сил эмоций.

Заткнись, заткнись, Кристи, пусть хотя бы родители не страдают, не мучаются чувством вины, ведь уже ничего невозможно изменить! Жертва выбрана, и ей нужно смириться со своей ролью.

— Что, доченька?

— Все будет хорошо, м-мама… — голос все же дрогнул.

— Роберт Евгеньевич уже подъезжает.

— Да, мам, минуточку, я скоро спущусь в гостиную.

Дверь моей комнаты закрылась. Я снова осталась одна. В легких вместо воздуха билось отчаяние. Грудь, не давая вдохнуть, мертвой хваткой сдавил корсет свадебного платья. Не могу, не могу так… хочу услышать Володин голос последний раз! Предсмертное желание — почти закон. Набрала подрагивающими пальцами заветный номер.