Мир уршада - Виталий Сертаков

Иногда охотникам везет, они натыкаются на сонные беззащитные островки и срезают с веток несколько дюжин коконов с новорожденными нюхачами. Если счастливчикам повезет и дальше, их не расстреляют и не возьмут в плен рыскающие по Желтому морю военные корабли. И уж совсем ловким удается добраться до берега, прокормить малюток-нюхачей в течение долгого пути по тайге, перевалить реку Хуанхэ и достичь восточных невольничьих базаров.

Большинство охотников не возвращается из первого плавания.

Мне довелось ходить по Восточному океану дважды, и оба раза я едва увернулась от гибели. Первый раз меня везли из страны Вед на невольничьем корабле; если бы я могла, то выжгла бы каленым железом этот кусок памяти. Но меня не научили отрывать память по кусочкам, поэтому приходится скрипеть зубами и терпеть…

Зато второе путешествие по Восточному океану я совершила добровольно. Мой муж, Зоран Ивачич, вместе с отрядом охотников шесть дней преследовал один из Плавучих островов на парусных лодках. Всякий раз, когда пальмы и облака танцующих бабочек оказывались в пределах видимости, остров заволакивался розовым облаком и… исчезал. Отыскать его снова помогали две весталки, которых наняли вскладчину на рынке Бомбея. Весталки кидали в угли порошки, и от этих порошков мне становилось дурно.

Я все шесть дней провалялась в вонючей каюте в обнимку с ночным горшком и проклинала тот миг, когда умолила мужа взять меня с собой. Я мечтала посмотреть, как с веток снимают малюток-нюхачей, за каждого из которых заплатят потом золота столько, сколько увезет гусеница, а вместо этого страдала от морской болезни. Под вечер шестого дня Зорану Ивачичу удалось обмануть Плавучий остров. Он выпустил ящера с веревкой в зубах, и ящер удачно зацепился за пальму. Плавучий остров был пойман, и три лодки заскребли днищами по алым кустарникам кораллов. Мы высадились и еще три дня искали долину нюхачей. Каждое утро в джунглях мы недосчитывались одного или нескольких наших спутников; одни умирали от пущенной в глаз стрелы, другие — от удара бумеранга, третьи просто растворялись, исчезали беззвучно и бесследно, отойдя по нужде. Мой супруг Зоран спал с открытыми глазами, держа в каждой руке по заряженному мушкетону, укрывая меня своей спиной. На четвертое утро парни пристрелили двух пигмеев, а потом обнаружили их деревню. Собственно, деревню первой обнаружила я, даже раньше, чем весталки и сторожевые псы охотников. Весь остров был изрезан протоками, а пигмеи жили прямо на плотах. Рано утром они подкрадывались к нам с трех сторон, планируя окружить и окончательно уничтожить. Маленькие дьяволы разукрасились белой краской и стали похожи на ходячие детские скелеты. В носах у них болтались кости, а в корзинах шипели змеи, с клыков которых пигмеи собирали яд для своих стрел.

Мы опередили их, снарядили гранаты с нефтью и порохом и подожгли сразу семь или восемь плотов. Я толком не могла использовать наступательную магию, в лучшем случае удавались заклинания тумана и невидимости, прочие плоды моего раннего образования разбивались о враждебное волшебство туземцев. Бой шел не меньше восьми мер песка, я дралась плечом к плечу со своим супругом, и это был первый раз, когда его приятели видели Красную волчицу в бою.

Они разевали рты от изумления, а я хохотала, вращая двумя кинжалами, стоя по колено в багровой от крови воде. Над нами визжали стаи обезумевших летяг, говоруны верещали, не смея вернуться в гнезда, а по коврам кувшинок лицами вниз плыли трупы пигмеев с распоротыми глотками. Приятели моего мужа в тот раз впервые завезли на остров боевых псов. Несчастные туземцы до того никогда не встречали клыкастых убийц. Хотя псы все поголовно погибли, мы победили…

Когда Корона повисла в зените, вожди деревни запросили мира. Мы потеряли восемь человек, они — двадцать одного и четырех женщин. Охотники отказались от любых выгодных обменов, нам нужны были только нюхачи. У нюхачей с пигмеями непонятные отношения, если их вообще можно назвать отношениями, потому что есть острова, где нет пигмеев, а есть острова, где никогда не водились желтые прыщавые ленивцы. Две расы вроде бы сосуществуют в мире, хотя иногда, ни с того ни с сего, пигмеи продают своих друзей «высоким людям», как они называют всех, приплывающих с материка…

Пигмеи посовещались и пропустили нас в глубь острова. Оказалось, что до этого они ловко отводили нам глаза, заставляя кружить вблизи побережья. Как позже выяснилось, верить раскрашенной мелюзге было нельзя. Они отравили воду в ручье, и мы потеряли еще четверых бойцов. Троих я успела спасти. Потом они подослали в лагерь ядовитых змей, на сей раз спасать пришлось меня. Зоран сам вырезал мне кусок мяса заговоренным ножом, и все время, пока он орудовал раскаленной сталью в ране, я держала зубами его плечо. Зоран отправил меня назад, на лодку, а я не могла даже пошевелить губами, чтобы протестовать…

Кажется, в том походе они собрали неплохой урожай — трех девственниц-нюхачей и двух малюток-мальчиков, из которых позже получились замечательные кастраты. Я слышала, один из тех малышей до сих пор служит при дворе короля Непала, ему прислуживает целая армия слуг, кормилиц и массажистов, в его честь воздвигли храм, и все в таком духе…

— Это в последний раз, клянусь! — вернувшись на лодку, дом Ивачич упал передо мной на колени, на щеках его блестели слезы, а плечо кровило от моих зубов. — Весталки предупреждали меня — не брать на борт женщину… Я виноват, я чуть не потерял тебя, свеча моей жизни…

— Глупец… — Я не могла даже как следует обругать его, так распухли язык и небо. — Если бы не я, из вас сварили бы суп!

Глупец, подумала я, корчась от судорог. Дважды глупец, потому что он не подозревает о гаданиях торгутских шаманок. Нам не суждено расстаться здесь и сейчас, потому что…

Потому что мы погибнем иначе.

Зоран обманул меня. Он еще дважды сбегал охотиться на Плавучие острова, пока не накопил денег на первый караван с контрабандным вином. Затем он организовал третью, самую дорогостоящую экспедицию, якобы соблазнившись неслыханными деньгами, предложенными царем ливийцев. Тот пожелал иметь не одного нюхача, а сразу семью, он вырыл для этого гигантский пруд, построил на нем плавучий остров, засадил его тропической зеленью и накрыл прозрачным колпаком. Царь вознамерился кормить нюхачей только привозными фруктами и услаждать их танцами бабочек, также завезенных с настоящих Плавучих островов. За бабочек, саженцы и многое другое контрабандистам дома Ивачича была обещана баснословная сумма; ливийцу кто-то внушил, что нюхачи будут плодиться в неволе, как лани или кролики. Наверное, царь уже подсчитывал доходы и представлял, как сам ранним утром отправляется на плоту по благоухающим каналам, чтобы срезать с веточек клейкие коконы с малютками… Ходили слухи, что для охраны острова царь нанял не только черных нубийских наемников, но также настоящих пустынных бесов.

Все это выглядело весьма похожим на правду, вот только дом Ивачич собирался потратить выручку совсем не на шишу и не на новую партию рабов. Зоран был полон недомолвок и намеков, он боялся довериться даже мне, а когда мне пришла пора узнать правду, было уже поздно. Рахмани отговаривал его, и друзья отговаривали, но дома Ивачича тяжело было переспорить, даже если он чувствовал, что неправ. Ему стоило немало седых волос сколотить команду, и не только потому, что охота на нюхачей карается смертной казнью и по законам Поднебесной империи, и по указу сатрапа в ближайшей Александрии.